Джемисон пребывал в нерешительности, но подчинился.

Снаружи их встретило бледное небо. Утро словно раздумывало — наступать ему или нет. Кроме солнца в небесах висел огромный красный шар, плывущий на запад — Земля Кэрсона.

Вскоре стало еще светлей. Даже скалы казались не так мертвы и черны, как вчера вечером. И хотя дул сильный ветер, после ужасов ночи день казался совсем ясным. Он возвращал надежду. «Ложную надежду, — мысленно уточнил Джемисон, — Упаси меня бог от этой гарпии! Если она нападет…»

Нападение, пусть он его и ожидал, было внезапным. Начало атаки выдал блеск ее глаз. Нож лишь разодрал рукав его костюма. Спасла реакция. Он с трудом, но устоял на краю пропасти.

— Вы сошли с ума! — только и пробормотал он.

— Это уже не важно. Вы должны умереть. Даже если вы сам дьявол!

Она шла на него, выставив перед собою нож.

— Идиотка!

На взгляд Джемисона, она разбиралась в боевых искусствах не больше грудного младенца. Он не препятствовал ее движению. Как и ожидалось, она попыталась свободной рукой схватить его. Что поделать, если эта дилетантка ничего не смыслит в борьбе? Он перехватил ее руку и рванул на себя, сделав при этом шаг в сторону. Инерция пронесла ее мимо и завертела словно волчок. Теперь уже она сама балансировала на краю пропасти без всякой надежды за что-нибудь ухватиться. Джемисон выхватил у нее нож и увидел глаза, наполненные слезами. Она снова стала женщиной, а не орудием убийства. Где-то там, на Земле, у Джемисона осталась жена. Она была очень похожа на Барбару. И это сходство говорило Джемисону, что Барбара сломлена. Она не опасна.

Все оставшееся утро Джемисон занимался серьезным делом — смотрел в небо. Это занятие было бессмысленным лишь на первый взгляд — только оттуда он ждал помощи. Ждал он ее, естественно, не от небес, а от Земли Кэрсона, которая к этому времени скрылась за горизонтом в полном соответствии с законами небесной механики.

В полдень он все-таки увидел долгожданную весточку. Она увеличивалась в объеме по мере приближения, пока не превратилась в шлюпку доставившего его на планету линкора.

Из распахнувшегося люка выпрыгнул лейтенант.

— Сэр, мы искали вас всю ночь, но сигнал так и не обнаружили.

— Несчастный случай, лейтенант, — спокойно произнес Джемисон, — С кем не бывает…

— Вы ведь отправились на урановые рудники, а это в прямо противоположной стороне.

— Ничего, ничего, все в порядке, — успокоил его Джемисон.

Через несколько минут они уже летели к звездолету.

На борту линкора у Джемисона появилось время хорошо обдумать план действий. Покушение на него требовало отмщения — уж слишком жестоки были эти люди. Они не оценили бы милосердие. Нет, они бы восприняли его как проявление слабости. Хотя, с другой стороны…

С другой стороны, Джемисон решил ничего не предпринимать: оставить все как есть. Не жаловаться, не обвинять. Это его личное дело. Бюрократы на Земле вряд ли смогут понять, что люди становятся сами себе врагами — не меньше чем руллы. Нужно ли прощать эту человеческую слабость, он не брался решать. Но знал, что строго не накажут. Ну, придумают какой-нибудь надчеловеческий суд справедливости. Ну, обвинят людей в безжалостности, горе, бесстыдстве, непонимании. Ну… ну и что?

Для Джемисона достаточно, что Барбара Ватмэн кое-что вынесла из всего этого. Когда-нибудь она, может быть, встанет на его сторону…

На пути к Земле Джемисон послал туда запрос, прибыл ли корабль Маклайнена с эзвалами на борту. В ответ сообщили, что сухогруз еще находится в пути. До Земли оставалась неделя лёта, всего неделя, когда пришло ужасное известие:

«Два часа назад над Канадой корабль Маклайнена потерял управление. Предположительно, животные погибли при катастрофе. Судьба экипажа неизвестна».

— О боже, — застонал Джемисон, прочитав сообщение. Листок выпал у него из рук и, плавно покачиваясь, медленно опустился на пол.

Глава 8

— Весь контроль полетел к черту! Еще четверть часа, и мы грохнемся на землю. Похоже, это произойдет где-то в районе Аляскинского залива, — уточнил Маклайнен.

— Мы обшарили весь корабль, но поломки не обнаружили!

— Подготовьте спасательные шлюпки, Кэрлинг. Прикажите людям покинуть корабль. И сообщите на Алеутскую военную базу, что у нас на борту два эзвала. Они-то смогут уцелеть при крушении. Тем более вспомогательные двигатели еще работают. Как только на базе определят место падения, пусть немедленно прибудут туда. Кто знает, сколько людей прикончат звери, если уцелеют. Вам понятно?

— Так точно, сэр! — Кэрлинг выбежал из каюты.

— А вы, — Маклайнен повернулся ко второму офицеру, — примите срочные меры, чтобы эзвалы не вырвались из клеток, если уцелеют. И чтобы они пострадали как можно меньше. Правительство испытывает к ним большой интерес. Попробуем довезти их живыми. Ступайте!

— Да, сэр!

— И возьмите пару человек. Задрайте люки главного трапа. Тогда им не выбраться. На все про все — пять минут.

— Есть, сэр! — отчеканил офицер и исчез.

Маклайнен запихнул в спецкейс важные, на его взгляд, документы и пошел в отсек, где находились спасательные шлюпки. Увидев его, Кэрлинг отдал честь. Он явно нервничал.

— Все люди в безопасности, сэр… Кроме Бринсона.

Бринсон был тем офицером, которого Маклайнен послал к эзвалам.

— Где же он болтается, черт побери?! Кто еще с ним?

— Никого, сэр. Все остальные здесь.

— Что за дьявольщина! Пошлите кого-нибудь! Впрочем, я сам…

— Простите, сэр. — Лицо Кэрлинга приняло страдальческое выражение. — Старт через две минуты. Иначе встречный поток нас сметет. А относительно Бринсона… Не стоило посылать его туда, сэр.

— Почему? — Не терпящий возражений Маклайнен впился в него взглядом.

— Я не верю в приметы, сэр, но его старшего брата эзвал разорвал в клочья.

Малыш — если можно назвать малышом тушу размером с холм — сначала услышал угрожающее рычание матери, а потом уловил четкую и ясную мысль.

— Скорее прячься под меня. Двуногий пришел убивать!

Он молниеносно выскочил из своего угла клетки, в которую был превращен грузовой отсек корабля, и, рассыпая искры, вызванные трением когтей о металлический пол, метнулся к матери и замер в темной теплоте ее тела. Здесь, в ложбине между ее мускулами, он был в безопасности. Теперь он уловил новую мысль.

— Помни, что я тебе говорила. Люди должны считать нас животными. В этом наше спасение. И при всей твоей любви к жизни ты должен умереть, но выполнить свой долг.

Ее глазами он увидел четырехдюймовые прутья решетки и человека за ними.

— Вы больше никого не сможете убить! Будьте вы прокляты! — закричал человек.