– Пока не могу сказать.
– Пока?
– Да, пока. – Женя вдруг оживилась, на лице ее появилась слабая, неуверенная улыбка. – Если все получится, то, может быть, в следующий раз мы поедем туда вместе. Там еще очень много работы, но… Нет, я не могу тебе сказать! Ты должен верить, что у нас с тобой все будет хорошо!
– А я не верю!
– Ты должен, должен!
– Никому я ничего не должен!
– Ты должен мне!
Наш разговор был прерван звонком в дверь. Женя помчалась открывать, но я опередил ее – очень было интересно, кто пришел забирать ее в столь позднее время.
Я открыл дверь, на лестничной площадке стоял Агрба. Вот уж кого не ожидал встретить – не видел его сто лет.
– Привет, док, – он протянул руку. – Какой-то ты встрепанный. Не спится?
– Уснешь тут с вами, – проворчал я. – Значит, именно ты забираешь Женьку?
– Именно.
– И куда?
– Пока не скажу.
Опять «пока»… Черт бы побрал всех подлиз!
– Ты поедешь вместе с ней?
– Поеду.
– И будешь с ней там все время?
– С первой до последней минуты.
– Обещаешь охранять ее?
– Само собой, док. Не мандражируй, все будет нормально, – Родик улыбнулся пиратской своей улыбкой, шутливо ударил меня в бок. Я с трудом удержался, чтобы не ответить в полную силу.
В первый раз случилось, что за Женей кто-то приехал. Обычно она исчезала незаметно, в то время, когда я находился на работе. И я не знал, радоваться появлению Агрбы или тревожиться. С одной стороны, я доверял Родиону и уважал его – встречайся мы почаще, могли бы стать близкими друзьями. С другой стороны, задания, достающиеся ему, всегда были рисковыми, экстремальными. И, значит, Жене грозила там настоящая опасность.
– Это далеко? – спросил я, не рассчитывая получить ответ.
– Совсем рядом. Куда ближе, чем Австралия.
– Хохмач, блин…
– Не психуй, у каждого – своя работа. У Жени своя, у тебя твоя.
– У меня есть шансы сменить место работы? Можно написать заявление на имя Сазонова Ивана Алексеевича? Попрошу, чтобы меня послали на спецзадание вместе с Женей и с тобой. Возможно такое?
– Не валяй дурака, Дима. И не трогай Ганса, даже не попадайся ему на глаза. Тебе осталось перетерпеть немного, несколько месяцев, и ты узнаешь все, что тебе положено. Но ты бьешь копытами и бросаешься с кулаками на хороших людей. Напрасно, док! Ты гробишь свою репутацию. Мы все знаем цену твоим рукам. Но если руками управляет долбанутая голова, мало кто захочет иметь дело с таким человеком.
– Я не знаю, что мне делать, – удрученно сказал я. – Не знаю, Родик!
– Работай. Оперируй. Жди Женю. Оставь в покое боксерский мешок – размолотишь себе пальцы, а злости не убавится. Вместо этого ходи в бассейн – три раза в неделю, плавай по полторы тысячи метров, будешь красив и победителен. От лысины, правда, не помогает, но от всего прочего – запросто. И думай больше о воде, чем об огне.
– Я попробую, спасибо за совет…
– Это не совет, а приказ. Пойдем, Женя.
Женя поцеловала меня в щеку. Она оделась достаточно легко для зимы и не взяла с собой ровным счетом ничего, даже маленькой сумки.
– Держись, милый, – шепнула она. – Будь молодцом.
– Пока, – ответил я. – Пока.
Я снова остался один. На работе особых проблем не наблюдалось – честно говоря, пребывание в клинике было самым лучшим временем, и я старался проводить в больнице как можно больше времени. Начал осваивать пластическую хирургию – три врача в нашем стационаре с энтузиазмом вспахивали сию специфическую ниву, но количество заказов превышало разумные пределы. Как и велел Родион, я перестал ходить в боксерский зал и взял абонемент в бассейн. Что там полтора километра – я плавал часами, до изнеможения, и все время старался думать о воде, воде, чертовой воде, холодной и мокрой… Но, конечно же, мысли мои постоянно переключались на Женю. По утрам я еще и бегал. Вечерами смотрел кино или рыбачил на озере. Рыбешка попадалась мелкая, но кошке Маруське на ужин хватало. Почти идиллический, здоровый образ жизни…
Хватило меня ровно на две недели. Потом навалилась чернейшая тоска.
Я знал, что беспокоиться пока рано – Женя дала мне сроку три недели. И все равно потерял сон, покой, аппетит, силы, и все остальное, что можно потерять. Пытался обзвонить всех знакомых подлиз, кто мог что-то знать. Не отозвались ни Мулькин, ни Майор, ни Полина; говорить о Жене и Родионе не имело смысла – их номера перестали существовать, просто исчезли.
Тогда я решил выспросить что-то у Благовещенского – как-никак, он приходился Жене ближайшим родственником, и наверняка был в курсе происходящего.
Благовещенский меня удивил. Несмотря на то, что профессор стал звездой национального масштаба, это не помешало нашим отношениям – они остались близкими и доверительными. На сей раз я обнаружил, что шеф начал скрываться от меня. Секретарша неизменно отвечала, что Михаил Константинович вышел из кабинета, уехал из клиники, что у него важная встреча в городе, и так далее. На четвертый день я отодвинул плечом секретаршу, пытавшуюся перекрыть мне дорогу, открыл дверь и шагнул в кабинет.
Благовещенский был на месте, сидел за своим столом, обложенный кипой бумаг. Глянул на меня, как показалось, с некоторым страхом.
– Добрый день, Михаил Константинович! Извините, что отрываю вас от дел.
– Привет, Дмитрий. – Благовещенский махнул рукой. – Извини, я страшно занят.
– Можно с вами поговорить?
– Думаю, сейчас вряд ли получится. – Он начал рассеянно перелистывать блокнот. – Дел очень много накопилось. Давай, запишу тебя на следующий четверг. Ага, вот свободное времечко, в семнадцать тридцать…
– Думаете, Женя к этому времени уже вернется?
– Причем тут Женя? Я думал, ты по рабочему вопросу…
– Как это причем Женя? – я не заорал, хотя очень этого хотелось. – Ее нет уже почти три недели, и вы о ней не беспокоитесь?
– Беспокоюсь, – сказал шеф. – Я всегда о ней беспокоюсь, тебе ли об этом не знать.
– С ней все в порядке?
– Думаю, что да.
Ничего себе! «Думаю, что да»! Хорош ответ, а?!
– То есть точно вы не знаете?
– Точно не знаю, – профессор кивнул, растрепанная борода его мотнулась. – Но ведь Женя там не одна. Ее прикрывают вполне надежно.
«Вполне»! Что это значит? То есть, если ее убьют, будут очень сожалеть об ошибке, и говорить, что всякое бывает?
– Кто ее прикрывает? Агрба?