– Ага, опять Ганс! – я разъяренно вскочил на ноги. – Да о чем он вообще думает, этот ваш фюрер? Вас спасать надо, убирать из города, а он держит вас здесь, да еще и эксплуатирует!
– Прекрати, Дим!
– Что прекрати?! Только и слышу от тебя: «прекрати», «перестань»!
– Психовать прекрати, – прогудел со своего кресла здоровяк Агрба. – Если бы не Ганс, всех подлиз давно бы в живых не было – я тебе слово даю. Кто его не слушался – тот давно уже в могиле. Он нас как своих детей воспитал, научил жизни. Еще раз Ганса фюрером назовешь – вышвырну тебя отсюда на хрен. А сейчас заткнись, сядь и слушай. Радуйся и гордись, что мы берем тебя в дело, а будешь выпендриваться – катись колбасой, и больше нас не увидишь. Понял, доктор?
Разговаривал Родион грубо и высокомерно, да и смотреть на него было противно. Кулаки мои зачесались – очень захотелось поставить эту «суперзвезду» на место, отправить все сто его килограммов мышц в нокаут одним правильным ударом. Однако я послушно и безмолвно опустился на диван. Не та была ситуация, чтобы лезть на рожон. Угроза лишиться Жени охладила мой пыл в долю секунды.
– Значит, объясняю суть дела, – Родион поднялся из кресла и зашагал по комнате. – Похищен подросток, Денис Сухарев, четырнадцати лет от роду. Папаша его – Петр Сухарев, известный бизнесмен, владелец двух птицефабрик, нескольких антикварных магазинов и чего-то еще там. За мальчишку, само собой, требуют выкуп. Милиция в курсе, но что они могут сделать? Вот такая у нас интересная работа. Надо найти, где находится парень.
– И освободить?
Родион посмотрел на меня, как на идиота.
– Ты у нас воин-освободитель? – осведомился он. – В десанте, случаем, не служил? Если служил, признайся честно, тогда забракую тебя сразу.
– Вообще в армии не служил.
– Это радует. Пару лет назад работали мы с одним бывшим спецназовцем: амбал такой, весил как носорог, мозгов меньше даже, чем у носорога, зато самомнение выше крыши. Завалил нам все дело, чуть на тот свет не отправились по его милости…
– Почему Сухарев не заплатит выкуп? – вмешалась Женя. – У него что, денег не хватает?
– Денег у него до дьявола. Они и требуют всего-то десять тысяч баксов.
– Всего?! – Женя усомнилась. – Как-то странно это звучит, непрофессионально.
– Вот именно. Догадываешься, чем это попахивает?
– Догадываюсь… Некроманты руку приложили?
– Не исключено. Может, конечно, и новые какие-нибудь уроды объявились. А может, имитация похищения. Это предстоит выяснить именно нам.
– Некромантов мне в прошлый раз хватило. – Женя с омерзением передернула плечами. – Их же вроде повязали всех…
– Да как их повяжешь? Их же сотни в городе, и каждый день новые появляются. Пока этот гребаный Житник в городе хозяйничает, никогда порядку не будет…
Я вертел головой, глядя то на Женьку, то на Родиона. Некроманты, это ж надо… Сотни некромантов в нашем городе… Похоже, сбываются мои предположения о том, что придется участвовать в надуманной игрушечной войне. Кто там еще будет участвовать – огры-маги? Драконы и гоблины? Сейчас мне выдадут деревянный меч, обклеенный золоченой фольгой, щит из гофрированного картона и шутовской шлем, и отправят воевать со Злом? Нет, лучше так: со ЗЛОМ– жирными и заглавными буквами. Ха-ха.
– Все гораздо хуже, доктор, чем ты думаешь, – заявил вдруг Родион, словно прочитав мои мысли. – Пусть тебя не смущает слово «некромант». Наши местные некроманты – не компьютерные геймеры, не группа толкинистов, и даже не секта поклонников Сатаны. Это вообще не группа и не секта. Это абсолютные отморозки, доктор, вот что я тебе скажу. Это наркоманы, сидящие, как правило, на маковой соломе. Причем, соломе дешевой и некачественной – почему-то в наш город везут в основном такую, прямиком из Афганистана, мужественно оккупированного долбаными Штатами Америки и как бы приведенного ими в порядок. Маковую соломку варят и получают бурду, называемую «черное», ее-то и вводят в вену. У соломки сорта «Заргун» два побочных эффекта: во-первых, человек подсаживается на наркотик в полтора раза быстрее, чем, к примеру, при соломке из Ферганы, во-вторых, через полгода сидения на игле у человека начисто пропадает инстинкт самосохранения. Человек, употребляющий «Заргун», превращается в овощ меньше, чем за три года – печень, сердце и мозги вышибает начисто. К сожалению, прожить эти три года он старается так, чтобы ему не было мучительно скучно. А скучно ему почти всегда – кроме тех часов, когда идет непосредственный приход от «черного».
– И что, эти некроманты специализируются на похищении детей?
– Я бы так не сказал. Делают они все то же, что и обычные уголовники – воруют, мошенничают, занимаются вымогательством. Только делают это по своему – совершенно безбашенно и непредсказуемо. С нормальными бандитами работать куда легче. А некроманта легче застрелить, чем доказать ему что дважды два – четыре.
– Откуда ты так хорошо разбираешься в этих вопросах? Ты бывший наркоман?
– Я бывший сотрудник РУБОПа [8] . Служил в милиции, уволился в чине капитана.
– Капитана? – усомнился я. – Когда ты успел дослужиться?
– Успел.
– Сколько тебе лет?
– Тридцать пять. Я – один из самых старых подлиз.
Ого, практически мой ровесник. А выглядит лет на десять моложе меня.
– Ты хорошо сохранился, – заметил я.
– Это тебя удивляет? – Родион криво усмехнулся.
– Да нет, ты же подлиза. И какая онкология у тебя была в детстве, позволь поинтересоваться?
– Уже не в детстве. Семь лет назад – рак печени. Тогда же меня и списали из УВД. В те времена я весил пятьдесят килограммов, и больше был похож на высохшую воблу, чем на живого человека.
– Семь лет назад?! – я не поверил своим ушам. – Не может такого быть! Когда ты стал подлизой?
– Тогда же и стал, что тут непонятного.
– Но ведь профессор умер десять лет назад!!! – взвыл я в полном недоумении.
– Какой профессор?
– Как какой? Тот, кто изобрел препарат для лечения рака! И умер он в тюрьме, и рецепта лекарства после него не осталось!!! Как же тебя вылечили?
– Кто тебе сказал про профессора? – холодно осведомился Родион. – Уж не Мозжухин ли?
– Мозжухин.
– Понятно… Дам тебе хороший совет, доктор: никогда не верь чистильщикам. Они гадкие люди – все время врут.
– Так был профессор или нет?
– Ну, был, – Родион неохотно кивнул.
– И препарат он изобрел? И лечил им людей? И вылечивал? А люди превращались во фрагрантов?
– Ну, типа, да, – согласился Родион еще неохотнее.