Спустившись вниз и почувствовав под ногами почву, они торжествовали.

— Пора уматывать! — сообразил наконец Журавлев, шлепая по щекам Карлушу Угрюмого. — С минуты на минуту завопит сирена.

— Сейчас. Я только туфли надену.

Зловещий рок! На месте лежала только одна туфля. Вторая находилась за кустарником на поляне. За нее шла борьба между двумя лохматыми щенками, которые с хриплым урчанием рвали новую игрушку. Ни один не хотел уступать другому. А третьему там и делать нечего. И опять Лика бежала босиком через сквер. За ней Вадим, тащивший на плече Хорька.

Когда они выскочили на соседнюю улицу, Угрюмый пришел в себя. Напротив находился летний кинотеатр. Только что закончился сеанс, и многолюдная толпа повалила из распахнутых дверей. Беглецы слились с потоком, потом свернули на тихую улочку. Возле магазина стоял «москвич».

— Простите, мадемуазель, — деликатно обратился Хорек к девушке, — выньте, пожалуйста, шпильку из волос и дайте мне.

— А короче нельзя? Лика подала ему шпильку.

— Извините. Воспитание бабушки. Она была дворянкой и окончила Смольный институт благородных девиц.

Пока длинная тирада скатывалась с языка Хорька, его руки быстро работали, дверь машины открылась, а двигатель завелся.

— И все одной шпилькой? — удивилась Лика. — Мне бы такую бабушку!

Они запрыгнули на заднее сиденье, и «москвич» умчался. Куда? Не имело значения. Подальше от милиции и центра города.

Хорек сидел за рулем и давил на газ, а Лика коротко рассказывала о проделанной работе, упуская мелочи, связанные с ее пленением и слезами на полу в ванной.

— Значит, я помешал твоим планам добраться до гаража, малыш? Меня через него провели сегодня. Там стоит машин двадцать, и постоянно толкутся менты. Ворота автоматические, срабатывают с пульта дежурного. Он сидит там постоянно. Офицер. Утопическая идея. Но я думаю, что эту проблему мы сможем решить. Хотя бы отправить за машиной Лелика. Ему обязаны вернуть автомобиль отца.

— Сказать ему о смерти матери?

— Нет. Он сам решил завершить дело отца. О матери ему все равно скажут. Если этого уже не сделали.

— Возможно. Он ждет меня у себя дома. Журавлев хлопнул Хорька по плечу.

— Хватит попусту тратить бензин, Карл Маркович. Бери курс на Адлер.

— Бензин на исходе.

— По дороге есть заправка.

Машина увеличивала скорость. Они уже находились в зоне недосягаемости.

За последние десять лет в управлении Духонина не случалось громких скандалов. Теперь здесь стены ходили ходуном. Карлуша не ошибся. Полковник навестил камерный отсек после двух стаканов водки, что называется, для снятия стресса. Он начал обход с последней. Когда перед ним открыли дверь, полковник минуту или две тихо стоял и смотрел на пустые стены. Тоже, вероятно, вспомнил нечистую, а потом все и началось. Сколько носов он сломал своим горе-подчиненным и челюстей, никто не считал.

Шеф управления крушил мебель, орал, топал ногами, но сделать ничего не мог. Одна за другой выезжали машины из гаража, а водителям можно было не включать фары — дорога освещалась фингалами под глазами оперативников. План «сирена-перехват» редко срабатывает, но другого решения Духонин не нашел.

Подполковник Елистратов, как и все остальные, не мог поверить в побег. Но факт оставался фактом. Журавлев исчез. Мало того: он прихватил с собой Хорька, что плохо вязалось с провозглашаемыми принципами детектива. Зачем ему нужен взломщик? Загадка! Не хотел же он таким способом отомстить Духонину? Примитив!

Елистратову меньше всех досталось. Он дежурил по управлению и арестами не занимался, на то есть дежурная часть охраны общественного порядка.

Елистратов попросил принести ему дело Угрюмого Карла Марковича и занялся его досье. Он пытался разгадать ход мыслей Журавлева, который не пожалел времени и сил на спасение сокамерника. Тут должен быть определенный смысл, а не жалость к вору-рецидивисту.

Не обращая внимания на шум-гам и суету, подполковник погрузился в изучение послужного списка неординарных подвигов знаменитого медвежатника. Когда он дошел до слова «сейф», его мозги заработали в определенном направлении.

5.

Угнанный «москвич» остановился у бензоколонки. К машине подошел старый знакомый Журавлева. Он опять был напуган до смерти. Нормальный парень, только нервный. Опять пришлось хватать его за холку.

— Ты чего, Стас? Не признаешь?

В том-то и дело, что признаю. В газетах пишут, что вы головы режете людям и вас уже поймали и засадили в клетку.

— Не читай газет, Стасик, а то в дурдом попадешь. Ребята делают мне рекламу. Хотят выбрать меня в мэры. Залей мне полный бак.

Парень трясущимися руками взялся за штуцер. Хорек делал Журавлеву всякие знаки, показывая, что у него нет денег, но остался без внимания.

— Кого видел, Стасик? Рассказывай. Ты у нас глазастый сыщик.

— Утром, после того как похоронная процессия Зернова проехала на кладбище, промчался «жигуленок» лимонного цвета, уродец такой. В нем сидели три лба. Они у меня заправлялись. Одного я узнал. Это он меня по башке огрел.

— Ты же его не видел.

— Лица не видел, а ботинки запомнил. И он курил «Яву». Помните, я про окурки рассказывал?

— Помню. Куда они ехали?

— В сторону Адлера. Часа через два проехали обратно в город. А минут тридцать назад опять проскочили в сторону Адлера. Носятся как угорелые. Машина дерьмовая, а летает, словно на крыльях.

— А Зернова-младшего не видел?

— Нет. У него своей машины не имеется. С отцом и матерью видел. Он на автобусе катается. Родители сыну на личный транспорт не разорились.

Журавлев сунул деньги парню в нагрудный карман и запрыгнул в машину. Хорек хихикнул.

— А я думал, ты колдун, а ты ему деньги дал.

— На свечи. Жми, Карлуша, но осторожно, нас могут поджидать по нужному адресу.

— Кто?

— Комитет по торжественной встрече.

— Ты прав, Дик, — вмешалась Лика. — Этот лимонный «жигуленок», как бельмо в глазу. Куда ни плюнь, он словно из-под земли вырастает. То ли мы за ним гоняемся, то ли он за нами. Тоже мне «Летучий Голландец».

— Придется его законсервировать.

— Вот тут вы оба не правы, господа! — деловито заговорил Хорек. — Я вашей истории не знаю, но быстро схватываю на лету. Если машина за вами гоняется, то в ней сидят легавые. Или что-то в этом роде. Это означает, что машину знают гаишники и позволяют ей превышать скорость и нарушать правила. Она же приметная. Сейчас темно. Кто в ней сидит, не видно, особенно если она газует на всех парах. Почему бы нам не пересесть в нее и не открыть себе зеленый коридор?