– Ну, нам-то еще повезло. Нам удалось попасть в клуб – пятнадцать пар, все свой «двадцать первый отпраздновали», очень милые люди. У нас расписание дежурств, кто когда нянчит бэбиков членов клуба с чистым генотипом. В общей сложности бэбиков почти десяток, а одна из терок, как говорят, беременна двойней. Просто чудесно. Мы можем рассчитывать, что бэбики будут у нас в квартире по меньшей мере один вечер в неделю. Это не совсем то, что иметь своих, но… Тут уж ничего не поделаешь. В нашей семье с обеих сторон шизофрения, риск слишком велик.
– О нет! Филипп слишком мал, чтобы ходить со мной на вечеринки. У него еще хватит времени стать таким же утонченным, циничным и беспутным, как мы, старики, вот что я ему все время твержу. Ему это, конечно, не нравится – все жалуется, сколько, мол, всего другие родители позволяют вундерам в его возрасте. Но кому же хочется, чтобы пыльца невинности так рано стерлась, правда? В конце концов, молодость дается только раз.
– Фрэнк и Шийна? О, они все-таки уехали в Пуэрто-Рико. Выбора другого не было: квартира продана, билеты куплены, работу там они уже получили… Но в какой же они были ярости! Сказали, что, наверное, вообще уедут из Штатов, чтобы, в конце концов, обзавестись собственными бэбиками. Только вот один господь знает, куда им податься. Что-то я плохо себе представляю, как они терпят лишения в какой-нибудь отсталой стране, и разумеется, если они заведут детей после того, как им это здесь запретили, обратно их уже никто не пустит.
– Уже слышали, что стряслось? Они думали, они самые умные. Нашли кого-то в Комитете по евгенике, кто был готов на… э… пойти им навстречу, и обзавелись поддельным генанализом. Пошли в частную клинику, а кариотипоскопия показала, что у них родится монголоидный дебил. Потратили двадцать пять тысяч баксов-шмаксов, чтобы получить генный сертификат, а потом им все равно пришлось сделать аборт!
– Нашего мы получили через агентство Оливы Олмейро. Огромная, вам скажу, организация. Разумеется, его нельзя выдать за собственного: волосы у моей жены еще светлее, чем у меня, а малыш темненький – волосы, кожа, глаза и все такое. Но ребенка с нашим генотипом мы могли бы прождать лет пять-шесть, а потом оказалось бы, что нам цена не по карману.
– Так вот, когда эти двое закончили, Салманассер спросил, а где же ребенок? А ему в ответ: ну, этого надо ждать девять месяцев!
– Послушайте, я не против попрошаек как таковых. Я даже считаю, что выдавать им лицензии чертовски удачная идея, ведь это им хотя бы дает возможность выбирать, хочешь ли ты поддерживать отдельного индивидуума или просто сбрасывать деньги налогами, а тогда они пойдут на пособия по безработице для бродяг и беспризорников. Но то, что профсоюз теперь поделил все районы города, настаивает на возвращении украденного, требует процента за «защиту» и изгоняет из своих кварталов не членов, – это больше, чем я готов проглотить!
– А, новые косяки «Слишком»! Можно мне попробовать? Я много хорошего слышал про этот штамм. Спасибо. Надеюсь, Гвинни их не распознает, а не то назначит нам Фант, а мне не нравится, какое у нее на лице выражение. Подозреваю, она набирает обороты перед чем-то совсем уж гадким.
– Призыв взял его за яйца. Они сейчас совсем закрутили гайки. Сделал что мог – притащил с собой на комиссию мамочку, сам явился в одном из ее платьев, закинулся предварительно, чем мог, а его все равно забрали. В настоящий момент он в каком-то жутком военном госпитале в Санта-Фе, проходит терапию отвращения к бисексуальности и трипам разом. Это просто бесчеловечно, и, разумеется, если сработает, то, когда он вернется, старых друзей уже не узнает. Черт, да он будет автоматом для нажимания кнопок, хорошим, положительным, респектабельным гражданином. Просто до слез обидно!
– Одно могу смело сказать об этой сумасшедшей вечеринке: никогда бы не подумал, что к Гвиневере придет столько терок, которые выглядели бы как терки, а не как машины в стерильной обертке. Как по-вашему, может, она прощупывает почву, проверяя, не пора ли перевести «Краса-Бутики» на более естественную моду?
– Все случилось в один момент. То толпа преспокойно фланирует по улице, никуда, собственно, не направляясь, а то вдруг коричневоносые лупят в консервные банки палками точно барабанщики во главе армии, бьют уцелевшие окна, по воздуху летает разный мусор, кругом – крики, истерика, вонь паники. А ты знаешь, что, когда начинаются уличные беспорядки, можно и в самом деле унюхать ужас?
– Луизиана долго не протянет. В конгрессе штата уже готовится на следующую сессию билль, который воспретит деторождение любому, кто не сможет доказать, что три поколения его предков были коренными луизианцами. Хуже того, букмекеры принимают ставки из расчета пять к двум, что билль пройдет. У губернатора ведь уже есть два своих бэбика, понимаете.
– Я на прошлой неделе был в Детройте, и это самое жуткое место, куда меня только заносило. Прямо-таки город-призрак. Повсюду заброшенные автомобильные заводы. И, разумеется, кишит сквотерами. Правду сказать, я на один завод сходил. Представляешь себе цок-группу, лабающую на всю катушку под стальной крышей в гараже пятисот футов длиной? И амфетаминов никаких не надо – просто стой и давай омывать тебя шуму.
– Это больше чем хобби. Для современного мужчины – это элементарная необходимость. Так он реализует врожденную психологическую потребность. Нужно наверняка знать, что, если придется, вы можете убить любого, кто ста нет у вас на пути, и предпочтительно голыми руками, а не то давление человеческой массы тебя просто сломает.
– Я закончил с удостоверением мастера по метанию ножей и высшей оценкой по рукопашному. У меня уже есть сертификат эксперта по применению тазера, а дальше я намерен получить такой же по огнестрельному оружию: винтовкам и пистолетам, может, и по арбалетам заодно.
– Ну конечно, приходите, но на слишком многое не надейтесь. Понимаете, я живу в группе, нас восемь человек, поэтому у меня нет особой нужды в разнообразии. А еще у нас двое детей, и наш психоаналитик говорит, что эмоциональная стабильность у них совсем как у полинезийцев, поэтому, сами понимаете, я ни в коем случае не хочу ломать устоявшийся порядок, тем более что он дает такие отличные дивиденды. Разумеется, тут все дело в более широком понимании семьи.
– Вы уже слышали? Невада снова пошла поперек всех! На следующей сессии они выдвинут законопроект о признании полигамии и введении настоящих законов о браке и разводе, под которые она бы подпадала. Группы до десяти человек, так, кажется, сказано в набросках.
– Не лги мне, дорогуша. Я видела, как на твоем экране мигнул огонек этого чувака, стоило только ему пригласить тебя на танец. Я уже тебе говорила и говорю теперь, что ничего не имею против, когда ты бисексуалишь потихоньку, но на людях этого не потерплю. Ну да, я старомодная чувиха, ну да, я все еще твоя жена, и если хочешь, чтобы я ею осталась, будь добр, в компании веди себя прилично. Усек?
– Ну а Салманассар говорит: ладно, если на это нужно Девять месяцев, то куда вы под конец так чертовски спеши ли? Га-га-га!
– Я надеялся перемолвиться словечком с Чадом Муллиганом, но никак не могу оттащить его от тех афрамов, с которыми он разговаривает. Я хотел спросить, если больше всего на свете мы мечтаем о пространстве, где можно свободно двигаться и дышать, то какого же черта мы толчемся на вечеринках, где нас как сельдей в бочке и где даже по комнате нельзя пройти, не оттолкнув десятка два себе подобных.