Пакс ощутила, как к ней возвращается уверенность. Возраст и опыт Госпожи Эльфийского Леса перестали давить на нее с непреодолимой силой. Этот опыт был опытом эльфийского народа и не годился для решения тех проблем, которые Пакс видела перед собой. Сам Кьери Пелан был всего лишь наполовину эльфом по крови. Его право на трон перешло к нему по отцовской, человеческой линии. И стоило Пакс почувствовать, что она смотрит на Госпожу Эльфийского Леса с меньшим благоговением, пусть и с ничуть не меньшим уважением, та сама изумленно посмотрела Пакс в глаза.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — спокойно и неторопливо заговорила Пакс. — Мне не раз говорили, что я очень похожа на Тамаррион. Вполне возможно, что ко мне герцог Пелан отнесся с большей добротой, чем к большинству незнакомцев. Но сейчас речь идет не о том, как он относился ко мне.
Королева эльфов кивнула, и Пакс рассказала, как благороден и великодушен был герцог по отношению ко всем своим подчиненным — от новобранцев до давно вышедших в отставку ветеранов; ко всем, кто честно служил ему, пусть даже совсем недолго.
— О том, что случилось в тот год… — Пакс перевела дыхание и постаралась подобрать единственно нужные слова. — Да, Госпожа, он был не прав. Я могу сказать об этом открыто, а лорд Хальверик подтвердит, что я не держу зла на герцога. Он был не прав, поддержав Алюреда, по крайней мере в такой форме. Исходя из того, что я видела сама и что узнала впоследствии, я могу заключить, что он сам был не рад этому. Но он дал слово, когда еще не знал, что именно собирается делать Алюред. Совершая не праведный поступок, любой человек несет вину за причиненное им зло, вне зависимости от обстоятельств. Но разве вы сами только что не признались, что тоже совершили ошибку и поступили неверно, причинив, возможно, немалый вред не только Кьери Пелану, вашему родному внуку? Господин и госпожа Хальверик тоже признались в своей не правоте и сожалеют о том, что все так обернулось.
Госпожа Леса напряглась, как, впрочем, судя по его дыханию, и лорд Хальверик. Понимая, что страшно рискует, что небо может в любой миг обрушиться на ее голову, Пакс решила не останавливаться и продолжала начатую речь:
— Да, тогда он был не прав. Я тоже ошибалась, и не раз. Но позволю вам напомнить, что он вновь призвал к себе в крепость маршалов Геда и принес им извинения за то, что не допускал их в свои владения. Перед всей ротой, перед каждым солдатом он признал свою ошибку, признал, что совершил ее в порыве гнева, и еще раз при всех попросил прощения. Говорит ли это о нем как о человеке самовлюбленном, не способном воспринять чужую точку зрения, стремящемся навязать свою волю любому и каждому, пусть даже насильственным, жестоким путем?
Великая Госпожа выслушала все, что сказала Пакс, не перебивая. Когда воцарилась тишина, она сидела все так же молча, думая над только что услышанным. Раза два Пакс порывалась сказать что-то еще, но затем, опасаясь, что и так наговорила лишнего, одергивала сама себя. Наконец Госпожа Эльфийского Леса вздрогнула, словно человек, которого неожиданно вырвали из сна наяву, и, широко улыбнувшись, обратилась к Пакс:.
— Если человеку удалось вызвать любовь и уважение паладина, это уже говорит о нем с лучшей стороны. Твой рассказ абсолютно правдив и искренен. Я считаю, что даже твое стремление представить все лучше, чем, может быть, оно есть на самом деле, вполне простительно. Ты имеешь полное право видеть все происходящее именно так. Мне, кстати, не было известно, что он призвал маршалов обратно в свои владения. Если он оказался способен признать собственные ошибки, что ж… вероятность того, что он окажется на троне этого королевства, будет меньше пугать меня. И все же я не могу сказать, что уверена в нем полностью. Мне мало того, что будущий правитель Лионии не служит в открытую темным силам.
— Позволю себе напомнить, что Кьери также посвящен в рыцари Фалька, — сказал Алиам Хальверик. — Я имею в виду, что его посвятили и приняли в рыцари. Но сам он не давал обета, не приносил присяги и никогда не носил ни на одежде, ни в виде медальона эмблемы ордена. Сейчас, спустя много лет после того посвящения, я могу лишь порадоваться такому решению, казавшемуся мне тогда непродуманным. Кьери не пришлось отступать от данного ранее обета, чтобы присягнуть на верность Геду.
— Он не приносил присяги, — возразила Пакс.
— То есть как? Да нет, наверняка он поклялся в верности небесному покровителю воинов Геду, восстановив отношения с этим в высшей степени достойным орденом.
Пакс отрицательно покачала головой:
— Нет, мой господин. Об этом он говорил с Верховным Маршалом в моем присутствии. Он всегда приветствовал то, что Тамаррион принадлежала к ордену последователей Геда, но сам ни при ее жизни, ни сейчас не давал клятвы верности этому святому. Он сказал Верховному Маршалу, что всегда чувствовал себя не вправе связать себя такой клятвой, словно предполагая, что в будущем ему предстоит принести единственную, самую главную в жизни присягу.
Глаза Госпожи Леса засверкали, она вся подалась вперед.
— Он так и сказал? Паксенаррион, постарайся вспомнить слово в слово все, что он сказал Верховному Маршалу.
— Он сказал, что судьба сводила его с представителями достойнейших воинских орденов — последователей Фалька и Геда. Жизнь и отношения с близкими людьми подталкивали его к тому, чтобы вступить в то или иное братство. Но от этого шага его всегда удерживало внутреннее ощущение, что такая клятва будет дана им не от чистого сердца. В свою очередь, Верховный Маршал передала своим маршалам, что она удовлетворена объяснениями, данными герцогом, не настаивает, чтобы он принес присягу ордену, и не будет уговаривать его сделать это.
— Вот как…
— Но какое это имеет значение? — спросила Пакс, в изумлении видя, какое впечатление произвели ее слова на эльфийскую королеву.
— Я сама пока не уверена. Если это значит то, что может значить… — Госпожа вновь улыбнулась и покачала головой:
— Вы можете подумать, что я нарочно говорю загадками, в полном соответствии с тем, как описывает нас, эльфов, людская молва. Но дело в том, что у меня самой нет ничего, кроме намеков и догадок. Но если… и я прошу запомнить, что я сказала «если»; так вот, если отказ Кьери Пелана дать клятву верности какому-либо воинскому ордену связан с сохранившимися в нем остатками воспоминаний об истинном его происхождении и предназначении, то… возможно, при определенном стечении обстоятельств эта память может быть в нем восстановлена.
— Но ведь правители Лионии могут принадлежать к ордену Фалька. По крайней мере, мне об этом говорили.
— Так оно было. И действительно, два последних короля принадлежали к этому ордену. Но ведь в них не было ни капли эльфийской крови. А тот правитель, который несет в себе наследие эльфийского народа, правитель, которому дано чутье тонких миров, свойственное нашей расе, будет напрямую следовать воле того, кого вы называете Великим Господином. — Вздохнув, Госпожа Эльфов пожала плечами. — Многое из того, что ты мне рассказала, было мне неведомо. Я должна признать, что уже не считаю недопустимым приход этого человека к власти. Выслушав тебя, Паксенаррион, я признаю и твое понимание воли богов, отправивших тебя в этот поход. Ты имеешь полное право считать, что призвана найти истинного наследника трона Лионии и привести его к власти. Я согласна с твоим решением проверить, является ли человек, которого вы знаете как герцога Пелана, моим внуком и наследником престола. И проверить это ты действительно можешь при помощи этого меча. Но прежде чем я дам согласие на его коронацию, я хочу лично встретиться с ним. Если он способен стать тем, кем должен был стать по рождению, мое волшебство поможет ему. Если же нет… тогда нам останется только надеяться, что самые страшные из моих опасений не сбудутся. — Госпожа Эльфийского Леса встала со своего кресла. Пакс и Хальверики попытались подняться вслед за нею, но поняли, что не могут пошевелиться. Голос Госпожи Леса звучал по-доброму, серебряные трели его музыки звенели теплее и мелодичнее, чем раньше. — Если все узнают, что крепость Алиама Хальверика на время отошла под покровительство Госпожи Эльфийского Леса, задача Пакс от этого не станет легче, скорее наоборот. Поэтому, как только я сниму свои чары с этого дома и вернусь в эльфийские леса, вы увидите, что никто из ваших родственников, друзей и слуг не вспомнит о чудесном летнем дне посреди зимы. Что касается вас, то память о нашей встрече поможет вам в дальнейших поисках. Кроме того, никто из моих подданных не побеспокоит вас и не станет препятствовать Паксенаррион в исполнении ее долга.