— Дело не в этом. Я просто не хотела говорить об этом и мечтала лишь о том, чтобы скорее все кончилось. И все время думала о них…
— О Канне?
— Да. И о Сабене. Он был моим… нашим другом. Он находился в тот момент рядом с нами.
— Он был вашим возлюбленным?
— Нет.
Грустные воспоминания о былом заставили больно сжаться ее сердце. Когда она вновь взглянула на маршал-генерала, то увидела, что она ставит пустые блюда на поднос.
— Если связать эти события с более поздними, Паксенаррион, — со спасением от удара жреца Лиарта в Сибили, предупреждением о засаде, умением противостоять магии, когда Синьява попытался сбежать, — не думаете ли вы, что это служит явным доказательством того, что вам помогал Гед?
— Я не… я не совсем уверена в этом…Маршал-генерал посмотрела на нее во все глаза:
— Послушайте, девушка, какие доказательства вам нужны еще? Целый столб огня? Вы что же, думаете, что боги вознесут вас на облака и объяснят вам все словами, доступными для понимания дочери фермера, занимающегося разведением овец?
— Нет, леди.
Пакс пристально посмотрела на свои руки. Она чуть не плакала. Это было несправедливо — обвинять ее. Ведь она только хотела быть уверенной до конца… если боги хотели предупредить ее о чем-то, они дали бы ей знак.
Ее размышления прервал порывистый вздох:
— Сколько вам лет, Паксенаррион? Пакс громко начала считать вслух:
— Я пережила восемнадцать зим, когда ушла из дома. Девятнадцать мне исполнилось в крепости, а двадцать и двадцать один — после Стража Гномьих гор… Да, сейчас мне около двадцати двух, леди.
— Понятно… Скажите, вы противопоставляете себя содружеству Геда?
— О нет, леди, что вы! Чем больше я узнаю… Но, видите ли, члены моей семьи не были последователями Геда. И я по-прежнему думаю, что лучше сохранять верность тем богам, которых знаешь…
Маршал-генерал вновь вздохнула. На лице ее застыло суровое выражение, взгляд был устремлен в сторону одного из узких окон. После долгого молчания она вновь повернулась к Пакс и твердо сказала:
— Здесь не тренировочный лагерь для тех, кто хочет просто овладеть боевыми искусствами. Если вы хотите лишь выставить напоказ приобретенное здесь мастерство, подобно тому как кто-то вставляет лишнюю жемчужину в ожерелье, вам здесь не место. Те, кого мы обучаем, должны быть воинами Геда, служить ему верой и правдой и защищать его земли от власти дьявола. Они должны, Паксенаррион, заботиться об этом больше всего, даже больше, чем о собственной славе. Тех, кто присягает содружеству Геда, я должна подвергнуть проверке. Если же вы упорствуете, я должна сделать вывод, что ваша преданность не доказана. В таком случае я не позволю вам воспользоваться преимуществами, доступными членам нашего сообщества, и хвастать перед кем бы то ни было, что вы тренировались среди последователей Геда в Фин-Пенире. В противном же случае вы мне дорого за это заплатите. Но не деньгами, а вашей жизнью.
Пакс старалась твердо выдержать ее взгляд, хотя чувствовала себя испуганной и беспомощной, словно была неопытным рекрутом. Какое-то время она молчала, размышляя о том, что произойдет, если она ответит искренне. Наконец Пакс отвернулась и с сожалением покачала головой:
— Я не знаю, леди, что я должна сказать, чтобы убедить вас. Я училась воинскому искусству, а не умению доказывать свою правоту. Скорее всего вы сейчас ощущаете то же, что ощущала я, находясь в Бреверсбридже. Там была молодая девушка, которая хотела стать моим оруженосцем и отправиться вместе со мной странствовать. Я-то понимала, что не гожусь ей в наставники по многим причинам, ноне могла ей этого объяснить. Она хотела не упорного труда, а славы, внешнего блеска. Носить такой же, как у меня, меч, иметь шрамы от сражений, чтобы при первой же возможности показать их кому-нибудь… Но она не знала, что все это стоило, какие лишения стояли за этим. Я пыталась убедить ее, что, если хочешь стать настоящим воином, нужно вступить в регулярную армию, как когда-то это сделала я…
— И что же она, послушалась?
Пакс покачала головой:
— Насколько я знаю — нет. Я пыталась убедить ее, но она жаждала приключений и не хотела прислушиваться к моим словам. Они казались ей слишком скучными, и она не любила, когда кто-нибудь поучал ее. И она сказала, что ей все надоело в Бреверсбридже, включая ее очень плохого отца, леди.
— Вы тоже когда-то убежали от родителей.
— Да… и моему отцу это тоже очень не понравилось. Ноя понимаю, что вы имеете в виду: вы думаете, я хочу сделать себе имя за счет славы вашего братства. Конечно, это было бы недостойно. Но, поверьте, я не собираюсь этого делать. Просто я не могу присягнуть на верность Геду до тех пор, пока внутренне не буду готова к этому.
— Но мне показалось, вы просто не верите в Геда. Пакс задумалась, с трудом подыскивая нужные слова, чтобы правильно выразить свою мысль:
— Нет, я имела в виду несколько другое. Многие говорят, что Гед святой. И я не собираюсь это оспаривать. Ноя не знаю Геда, хотя и встречалась с хорошими последователями Геда. Но я также встречалась с хорошими воинами, которые поклонялись другим богам и святым. Как же я могу быть уверенной в том, что мне нужно поклоняться именно Геду?
Маршал-генерал удивленно подняла брови:
— Разве для вас не является доказательством помощь медальона?
Пакс упрямо сжала челюсти.
— Нет. И я не буду присягать тому, во что не могу до конца поверить.
К ее удивлению, маршал-генерал рассмеялась.
— Гед будет доволен по крайней мере тем, что вы честны с маршал-генералом. Такое упрямство, как у вас, дитя мое, служит доказательством того, что Гед призывает к себе вашу судьбу. Но, возможно, ему потребуется проложить дубиной брешь в вашей голове, чтобы вложить туда свой божественный свет. Боги милостиво разрешают вам по-прежнему быть упрямой, но только в других делах… А сейчас скажите, какого рода тренировки вам бы подошли? — спросила маршал-генерал.
Девушка едва поверила своим ушам:
— Вы имеете в виду… Вы разрешите мне остаться?
— “Разрешить вам”! Во имя Геда, я не допущу, чтобы вы странствовали по свету, а я не приложила бы всех сил, чтобы не обратить вас на путь истины! Конечно же, вы останетесь здесь.
— Но если я не…
— Паксенаррион, вы останетесь здесь до тех пор, пока сами не захотите уехать или не дадите мне повод попросить вас уйти. Когда — заметьте, я не говорю “если” — когда ваше упрямство будет сломлено и вы с открытой душой сможете присягнуть братству Геда, мне доставит большое удовольствие сразиться с вами. Это вас устроит? Или, может быть, у вас есть какие-нибудь другие требования к маршал-генералу Геда?
Пакс вспыхнула от смущения:
— Нет, леди, что вы. Простите, я…
— В таком случае достаточно об этом. Расскажите мне лучше, чему бы вы хотели научиться у нас.