— Помоги нам Император, он в ярости, — уныло проговорил Ксандер.

— Не скоро он об этом забудет, — согласился Кулес.

— Он нас ненавидит, — пробормотал Аэкон. Моргнул и поправился: — Я имею в виду, что…

— Нет, сынок, — кивнул Хирон. — На сей раз, ты можешь оказаться прав.

— Сколько? — спросил Хирон.

— Двадцать две, — отвечал Пиндор.

Ксандер кивнул, соглашаясь со счетом.

— Вижу!.. — крикнул было Андромак, но потом покачал головой: — Нет, всего лишь морская птица.

— Двадцать три, и ты мертв, — констатировал Натус.

— Не обязательно, — мотнул головой Аэкон. Старшие братья взглянули на него.

— Да что ты знаешь? — огрызнулся Ксандер.

— Ничего, брат.

Хирон начал раздеваться. Скиллон и Ксандер тоже.

— Я пошел, — Хирон вручил Диогнесу свои наголенники.

— Вы и дальше намерены его срамить? — вкрадчиво поинтересовался Аэкон.

Воины отряда еще раз смерили его взглядами.

— Молокосос, ты сегодня что-то разговорился, — заметил Пиндор.

— Брат-сержант, в отличие от нас, делает это не ради глупого бахвальства, — стоял на своем Аэкон, — а ради юноши. Но если он заодно прославится, полагаю, его это несколько утешит.

— Вздор! — отрезал Ксандер.

Хирон пристально смотрел на Аэкона. Морской ветерок трепал его распушенные седые волосы.

— Думаешь, он предпочел бы справиться без нашей помощи?

— Полагаю, он бы скорее умер, чем выказал слабость после всего того, что мы тут ему устроили.

Хирон обвел взглядом собравшихся. Несколько человек кивнули.

— Двадцать четыре! — крикнул Пиндор. Скиллон и Ксандер побежали к воде.

— Не надо! — вскричал Хирон.

Они заколебались и обернулись.

— Нет, — повторил Хирон.

— Но… — начал Ксандер.

— Брат, это приказ. Ни один не войдет в воду.

Скиллон и Ксандер поплелись обратно. Минуя Аэкона, Ксандер проворчал:

— Отличный совет, брат. Если Приад умрет…

— Он не умрет, — заверил Аэкон.

— Он уже мертв, — воскликнул Натус. — Двадцать три минуты — и смерть. Ни одному не удавалось продержаться дольше двадцати трех.

— Довольно! — гаркнул Хирон.

Все ждали. Двадцать пять. Солнце жгло спины. Накатывали волны, ветер колыхал деревья, под которыми в тревожном ожидании стояли бледные соискатели, не спускавшие глаз с ветеранов на пляже. Над головой с криками кружили морские птицы.

— Двадцать шесть, — прошептал Пиндор.

Вдруг — всплеск, далеко от берега, и все сделали шаг вперед. Резвящаяся в воде рыба-парус снова появилась над водой, сверкая на солнце чешуей. Некоторые Дамоклы отвернулись, не в силах смотреть на воду.

— Двадцать семь.

Аэкон взглянул на Натуса, зная о том, что брат собирается вновь объявить свой мрачный приговор.

— Вон! Там! — закричал Андромак.

Все увидели, как средь брызг и пены над поверхностью воды в тридцати шагах от берега показались голова и плечи. Потом человек исчез, чтобы вынырнуть вновь и медленно поплыть к берегу. Все Дамоклы кроме Хирона громко разразились приветствиями. Ксандер махал кулаками в воздухе.

— Приад! Приад!

Командир с трудом приближался к берегу. Когда он оказался на мелководье, Дамоклы поняли, почему он плыл с таким трудом, и радостные восклицания замерли у них на устах. Приад то ли нес, то ли тащил обмякшее белое тело, увитое морскими водорослями словно гирляндой победителя.

Только никакой победы не было.

Воины подбежали к командиру и помогли вынести тело Пугнуса на песок. Хирон опустился возле претендента на колени, откинул скользкие водоросли и начал делать ему искусственное дыхание. Раскрыл Пугнусу рот и прочистил дыхательные пути, но дыхания не было.

— Третье легкое неподвижно и заблокировано, — проговорил Хирон, ощупывая подреберье юноши кончиками пальцев. — Какая-то твердая масса. Сердцебиения нет.

— Он мог бы переключиться на малый круг дыхания… — размышляя, произнес Кулес.

— Не обучен, — сказал Андромак. — К тому же, думаешь, он смог бы контролировать себя, когда тонет?

Хирон нажал сильнее на реберный щит. Когда из тела выходил воздух, Пугнус издал долгий стон.

Но Хирон покачал головой.

— Не дышит. Мульти-легкие просто расслабляются и открываются. Он ушел.

Никто не проронил ни слова. Все смотрели на Приада.

— Поднимите его, — сказал Приад.

IV

Что-то стряслось. Это уже было ясно по срочному вызову. Когда транспорт Дамоклов снижался над обширной посадочной площадкой крепости-монастыря Ордена, они увидели полномасштабную подготовку к войне, идущую полным ходом. Погрузчики и транспортеры с боеприпасами суетились вокруг припаркованных транспортных судов, боевые корабли ныряли в их отверстые зевы. Выполняя распоряжение начальства, хлопотал обслуживающий персонал. Вдоль стен трепетали на ветру развернутые военные знамена. Компания готовилась нетипичная.

Приад вывел свой отряд из транспортного челнока. На посадочной площадке появился капитан Фобор в доспехах и с двумя штандартами в руках. В своих габаритных доспехах он возвышался над всеми ними. Сейчас он был без боевого шлема, но явно собирался его надеть: волосы у него были смазаны маслом и туго стянуты на затылке.

— Ты опоздал, — сказал он. — Прибыл на два часа позже всех остальных. От Дамоклов я ожидал большего.

— Заслуженный укор, брат-капитан, — Приад встретился глазами с твердым взглядом Фобора. — Жду порицания.

— Никаких объяснений? Никаких оправданий?

— Признаю, мы с опозданием явились по требованию. Этому нет оправдания.

— Двадцать ударов плетью, Приад. И десять — каждому из твоего отряда. Но сначала…

Фобор умолк. Шестеро претендентов в белых хитонах выносили на носилках тело Пугнуса.

— Смерть?

— Да, брат-капитан.

— Подготовь отчет в Лексиканум. Подробный. Но сначала, как я уже говорил, немедленно доложись в стратегиум.

— Что случилось? — спросил Приад.

— Война. Действуй.

Приад отправил претендентов в общежитие, а своих людей — в казарму, готовиться. Одетый только в красный хитон, он через мраморную колоннаду равелина сразу направился в стратегиум. Курильницы источали аромат благовоний, из-за ширмы доносились размеренные удары — соискатели били в маленькие гонги. Бронированная крыша зала была закрыта. Символично.