– У вас тоже с собой «точечник»? – опешил я, разглядывая свое странное, но столь эффективное оружие.
– Конечно, – пожал плечами завхоз. – Но если я каждый свой визит сюда буду терроризировать местное население – о какой конспирации может идти речь?
Я был несколько сбит с толку, но решил, что Матвеичу, все же, виднее…
Теперь перед нами большое трехэтажное здание. Не надо искать табличку у входа, чтобы понять: это школа.
Если завхоз поставил целью испортить мне настроение, то с этой задачей он вполне справился. Ряды темных окон всколыхнули самые неприятные воспоминания. Ядовито красные «двойки» в дневнике, мучительное, беспомощное топтание у доски, скрученное и растянутое в бесконечность, как на картинах Дали, ожидание звонка… Неужели все это в прошлом?..
Матвеич повел меня не к главному ходу, а к неказистой железной лестнице на заднем дворе. Та поднималась вдоль стены к двери, неряшливо измазанной краской. Матвеич постучал. Еще раз и еще.
– Ну, кому там не спится… – глухо проговорили за дверью.
– Будьте человеком, пустите погреться! – завхоз пригнулся и говорил в замочную скважину. – А заодно чаем напоите, а?
– А, это ты… Сейчас открою…
Лязгнул засов, мы попятились, давая двери открыться.
В свет фонаря чуть не выжег глаза – настолько был ярок после мягкого полумрака улиц. Зашипел, закрылся ладонью…
– Чего-то не узнаю тебя, Матвеич. Помолодел, что ли? А, вот ты где! Ладно, заходите…
Зашли в тесную бесформенную каморку, назначения которой я так и не понял. Под одинокой лампочкой виднелся стол, заваленный инструментами, гвоздями, гайками, обрезками жести. Тут же стоял электрический чайник – не какая-нибудь китайская поделка, а настоящий, похожий на рыцарский шлем, продукт отечественного оборонного комплекса, способный ради стакана чая нокаутировать подстанцию целого района. В глубине виднелась взведенная раскладушка с несвежим месивом одеял.
Хозяин этого экзотического уголка был подстать: какой-то бесформенный – как эта куча одеял, сутулый, морщинистый, небритый, с редкими седыми волосами, облаченный в нечто тренировочное и еще более бесформенное.
– Нам в подвал нужно, Кактус! – сказал Матвеич. – Ты уж извини, что тебя разбудили…
– Можно подумать, я спал! – пробурчал Кактус, напяливая на себя чудовищное, дырявое пальто (такое ощущение, что в этом пальто кого-то расстреляли перед карательным взводом). – Бессонница, друг мой, бессонница! Но, с другой стороны, бессонница – лучший подарок для того, кто мечтает выкроить время для работы…
– Как, закончил книгу? – поинтересовался Матвеич.
Мы снова теснились на ветхой металлической площадке, прилепленной, как гнездо, к кирпичной стене.
– Куда там! – вздохнул Кактус, запирая дверь. – Времени на науку совершенно не остается! Я ведь всем нужен – подмети, убери, прибей, проводку почини. Вот скажи мне, Матвеич, почему я не был так нужен у себя на кафедре?
– Закон джунглей! – сказал Матвеич, подталкивая меня вперед, к спуску. – Кому нужен образованный, подающий надежды конкурент?
– Вот-вот… – горько сказал Кактус, освещая нам путь фонарем. – Все жизнь подаю надежды. А скоро уже мне будут подавать – на паперти…
– Ты, главное, книгу закончи! – сказал завхоз. – Уж мы-то ее протолкнем как-нибудь. Уже пять лет возишься.
– Настоящий труд не терпит суеты! – важно сказал Кактус. – А это – труд, а не какая-нибудь диссертация, которые всякие проходимцы за неделю лепят…
Мы шли по темному двору, и я сосредоточился на том, чтобы не споткнуться и не провалиться в какой-нибудь канализационный люк: на пути уже попались два таких коварно распахнутых зева.
– Вот и будешь всю жизнь ворчать, – усмехнулся Матвеич, – пока какой-нибудь проходимец не свистнет твою же собственную идею и не напишет то же самое за неделю. Ты же знаешь: жизнь ускоряется, Земля крутится все быстрее…
– А я не могу быстрее… – пожаловался Кактус. – Так уж я устроен…
– Потому-то ты школьный сторож, а не завкафедрой, – заключил Матвеич и пояснил, обращаясь ко мне. – Это при социализме слабаки припеваючи жили – у Клана было мощное лобби – просто расцвет Контура. А теперь вернулись времена анималов. Так что жаловаться не на что…
– А я и не жалуюсь, – сказал Кактус. – Вот и пришли!
Теперь мы стояли перед темным, прямоугольным провалом у стены. Во мрак вели ступеньки. Туда и спустился наш проводник. Послышался звон ключей и зловещий скрип двери.
– Спасибо, дружище, – сказал Матвеич, спускаясь и маша мне рукой, – дальше мы сами…
Первое, что сделал Матвеич, когда мы остались одни – тщательно прикрыл за собой дверь и задвинул щеколду. Под мышкой у него был маленький фонарик, который почти не рассеивал мрак. Я спросил:
– А что, этот, профессор, то есть, Кактус, он тоже…
– Он тоже ничего не знает, – сказал завхоз. – Думает, что в подвале у меня тайник. С другой стороны, никто из наших не знает про Кактуса – весь Клан для него олицетворяю я один. Это удобно.
– Понятно, – промычал я, хотя понятного было мало.
– Давай сюда рюкзак! – потребовал Матвеич.
Завхоз не переставал меня удивлять. Из плотно упакованного рюкзака он извлек две видавшие виды каски – с фонариками на лбу, как у горнопроходчиков, и две пары грубых матерчатых перчаток.
– И что, понадобятся? – с сомнением разглядывая каску и перчатки, спросил я.
Матвеич не ответил. Вместо этого грубо напялил мне на голову каску, щелкнул выключателем.
– От меня не отставай, громко не разговаривай, – бросил он. – Ну, и делай, как я – как говорят на флоте…
Что можно делать в тесном подвале – я представлял себе слабо. Отстроил фонарик на голове, чтобы светил под ноги и стал осматриваться.
Хотя смотреть особо не на что: пузатые змеи водопроводных труб, завернутые в какие-то лохмотья куски теплотрассы и несметные залежи разного школьного хлама: парты, сломанные стулья, доски, ведра, швабры, спортивный инвентарь…
– Не отставай! – бросил Матвеич и шагнул в темноту.
– Ага…
Мы пробирались через нагромождение старья, будто через специально созданную полосу препятствий. В один момент нога у меня соскочила и провалилась сквозь прогнившую фанеру. Я дернулся и зарычал от боли. Сзади что-то повалилось с грохотом и треском.
– Эй, с тобой все нормально? – недовольно произнес Матвеич. – Только не вздумай мне ногу сломать! Назад я тебя не потащу.
– А что ж вы сделаете? – прошипел я, пытаясь освободить провалившуюся конечность. – Пристрелите, что ли?!
Матвеич не ответил. Просто склонился и выдернул застрявшую ногу, не особо заботясь о моих ощущениях. Лодыжка, наверное, вся расцарапана – так саднит! Неужели наша экспедиция того стоит?!