Он вытащил из-под стола свой рюкзак. Тот оказался до обидного легким, если учесть, что в него вместилось достояние всей его жизни.
Капитан Нокс поджидал своих пассажиров в переходнике у дверей шлюза — невысокий мужчина с широкими плоскими скулами, выдававшими его полинезийское происхождение, но с бледной кожей и пепельно-светлыми волосами, которые кто-то из его предков приобрел по сходной цене вместе с генным пакетом, позволяющим переносить невесомость. Гневный румянец на его светлой коже был особенно заметен.
— Я соглашался на пятнадцать, — заявил он, когда Бет и Джед выплыли из люка. — Кого-то придется оставить — троих самое малое.
Джед попытался упереться ступнями о липучку. Он не любил невесомости — его сразу же начинало мутить, а от аллергического отека пухли веки и закладывало нос. К маневрам в отсутствие тяготения он тоже не привык. Приходилось, вися на крепежной перекладине, усилием запястий двигать остальное тело. Инерция сопротивлялась при каждом движении, сухожилия горели от нагрузки. И когда он исхитрился коснуться пяткой липучки, та едва удержалась — как и все на межорбитальнике, липучка нуждалась в замене.
— Никого не оставим, — отрезал он.
Гари цеплялась за него, и масса ее свободно парящего тела стремилась оторвать его от липучки. Крепежной петли Джед отпускать не стал.
— Тогда не полетим, — невозмутимо ответил Нокс. Джед заметил в заднем конце переходника Джеральда Скиббоу. Тот, как это с ним случалось постоянно, пребывал в отключке, упершись пустым взглядом в переборку. Джед начинал подозревать, что их благодетель крепко подсел.
— Джеральд! — Он энергично замахал рукой. — Джеральд!
Нокс что-то пробурчал под нос. Джеральд понемногу приходил в себя, подергиваясь всем телом.
— Сколько пассажиров вы можете принять по бумагам? — спросила Бет.
Нокс не обратил на нее внимания.
— Что случилось? — спросил Скиббоу, моргая, точно от яркого света.
— Слишком много народу, — объяснил Нокс. — Кого-то придется оставить.
— Я должен лететь, — тихо произнес Джеральд.
— Никто не говорит, что тебя, Джеральд, — успокоила его Бет. — Это же твои деньги.
— А корабль мой, — отрезал Нокс. — И я такую ораву не повезу.
— Ладно, — уперлась Бет. — Спросим в бюро по безопасности полетов, сколько человек вы можете принять.
— Не дурите.
— Не хотите везти — верните деньги, найдем другую посудину.
Нокс в отчаянии покосился на Джеральда, но тот был ошарашен не меньше.
— Вы сказали, троих? — спросила Бет.
Нокс улыбнулся, ощутив, что ветер задувает в его сторону.
— Всего троих. Буду рад отвезти их следующим рейсом.
Бет понимала, что это полная ерунда. На таком потрепанном корабле с трудом могли выжить девятнадцать полуночников и команда. Это был первый раз, когда Нокса что-то встревожило. Раньше его интересовала только платежеспособность пассажиров. И Джеральд заплатил ему — даже больше, чем следовало. Они не заслужили такого обхождения.
Но на Джеральда можно было не рассчитывать — он опять впал в свою полукоматозную депрессию. А Джед… Джед сейчас мог думать только об одном. Бет еще не решила для себя, нравится ей это или нет.
— Тогда посадите нас троих в шлюпку, — предложила она.
— Что? — спросил Нокс.
— Шлюпка спасательная у вас есть?
— Конечно.
Туда он со своей драгоценной семейкой и побежит, если что-то случится с кораблем.
— Посадим туда троих младших. Они и так пойдут первыми, верно?
Нокс сердито глянул на нее. Но жадность, как всегда, победила. Скиббоу заплатил ему вдвое против обычной цены за чартерный рейс, даже с учетом взлетевших под небеса расценок на полеты с Коблата и на Коблат.
— Ладно, — неохотно уступил он, датавизируя бортовому компьютеру приказ закрыть люк. Диспетчерская Коблата уже напоминала ему, что пора освобождать док — по заявке он должен был вылететь пять минут назад, а следующий корабль ждал места.
— Дай ему координаты, — бросила Бет Джеду, волоча Джеральда за руку к ближайшей койке.
Джед сунул Ноксу клип, недоумевая, как так вышло, что Бет стала командовать.
«Леонора Цефеи» торопливо поднялась из дока. Стандартную цилиндрическую капсулу жизнеобеспечения отделяла от термоядерного двигателя тридцатиметровая штанга. На заднем полукорпусе развернулись четыре терморадиатора, похожие на хвостовые рули атмосферного самолета. Вокруг обоих полукорпусов вспыхнули маневровые ионные движки. С пустыми трюмами корабль разворачивался куда быстрее обычного. Совершив поворот на девяносто градусов, он запустил маршевый двигатель и выплыл из чаши космопорта.
Не успела «Леонора Цефеи» отойти на пять километров, как в док WJR-99 встала «Крестьянская месть». Капитан Дюшамп попросил у местной ремонтной компании полностью залить ему баки с дейтерием и гелием-3, заявив, что его запас топлива истощился на восемьдесят процентов, а ему предстоит еще долгий путь.
Облака над Чейнбриджем сгущались в тугой насыщенно-карминовый узел посреди рубиновых струй, заполнявших небосвод. Стоя рядом с сидящим за рулем Мойо, Стефани ощущала не менее темные рассудки тех, кто находился в городке, к которому они приближались. Их было куда больше, чем следовало ожидать, — Чейнбридж именовался городом только из больших амбиций.
Мойо, встревоженный, как и она, сбавил газ.
— Что делать будем?
— Выбора у нас нет. Мост — там. И надо перезарядить машины.
— Едем в город?
— Едем. Я не верю, что кто-то осмелился бы теперь причинить вред детям.
Улицы Чейнбриджа были забиты машинами — джипами военного образца и внедорожниками либо легкими бронемашинами. Между ними лениво бродили одержимые. Мойо они напомнили древних партизан-революционеров — излишне броские камуфляжные комбинезоны, тяжелые башмаки на шнуровке и автоматы на плечах.
— О-ой… — прошептал Мойо.
Они выехали на центральную площадь городка — мощенную брусчаткой и обсаженную высокими аборигенными деревьями-ногорогами. Дорогу перегораживали два легких танка — невозможно допотопных, обвешанных стальными плитами брони, с фырканьем извергающих клубы дыма. Но сама эта примитивная грубость делала их особенной, страшной угрозой.
«Кармический крестоносец» остановился. Его неоново-пестрые борта на фоне танковой брони выглядели нелепо.
— Сиди тут, — скомандовала Стефани, стискивая его плечо. — Детей надо кому-то успокаивать. Они и так боятся.
— Я и сам боюсь, — пробурчал Мойо.
Стефани ступила на брусчатку. На носу у нее выросли солнечные очки — точно бабочка развернула крылья.
Кохрейн уже затеял спор с парой солдат, охранявших танки. Стефани выглянула из-за его плеча и мило улыбнулась.