И то, и другое нагоняло на Аньку тоску.
Узнав, что предстоит увидеть публичную казнь, и ни кого-нибудь, а самого Сына зари, о котором столько судачили бабы из бригады, она обрадовалась. Но зрелище оказалось не особенно увлекательным, по крайней мере, поначалу — трепался Дериев, вопил один из осужденных на смерть преступников.
Сын зари, вроде как шарлатан, на вид самый обычный парень, вел себя спокойно, точно одурманенный.
— Охти! — воскликнула Анька, когда наконец запылали костры, а по толпе прошел стонущий гул.
Многие подались вперед, кое-кто отвернулся.
— Сдохнете, суки! — заорал тот из преступников, что ругался матом, и лицо его перекосилось от боли.
Дым тремя столбами поднимался в синее небо.
Сын зари бессильно обмяк, голова его свесилась — похоже, он потерял сознание. Но Анька не успела даже возмутиться по этому поводу, как началась такая развлекуха, что мама не горюй!
Позади, где-то за районной администрацией, громыхнуло так, что вздрогнула земля.
— Склад, твою мать! — рявкнул помощник Дериева, широколицый, седоватый, тот, что командовал солдатами.
Он куда-то побежал, и за ним устремились несколько автоматчиков.
— Пожар! Спасайся, кто может! — донесся крик из стоявшей по соседству мужской бригады.
Словно эхо ответило ему с разных сторон, толпа заволновалась.
— Бежим, девчонки! — крикнула Ленка, молодая толстуха-блондинка, угодившая в коммуну несколько дней назад, молившаяся каким-то странным образом, и утверждавшая, что Сын зари — посланник бога.
И она на самом деле рванула к ближайшему охраннику, вооруженному лишь дубинкой.
— Куда, дура? — гаркнул тот и попытался схватить беглянку, но не успел.
Испуганные женщины сбили его с ног — не со зла, а просто так, случайно.
Кто-то помчался в сторону улицы Васюнина, другие побежали в противоположную, и на площади перед районной администрацией, где только что все было чинно и благородно, воцарился настоящий хаос.
— Охти… чего? — воскликнула Анька, которую толкали и пихали со всех сторон.
Услышав громкий треск, она сначала не поняла, что это такое, но затем догадалась — очередь!
— Нападение! — заголосили неподалеку. — Спасайся!
Повернув голову, Анька обнаружила, что пальба идет неподалеку от столбов, к которым привязаны преступники: солдаты Дериева стреляли в направлении хозяйственного магазина, а оттуда им отвечали бегущие мужики в армейском камуфляже.
Анька успела подумать, что эти, судя по лицам, знают, куда несутся. Тут Федосееву толкнули так, что она упала. Едва смогла выставить руку, чтобы не расквасить лицо, но локоть все-таки ушибла, и очень больно.
Она зашипела, мечтая вцепиться ногтями в морду той корове, что на нее налетела.
— Пустите! Пустите! Чтобы вас черти взяли! — надрывался кто-то неподалеку, похоже, один из солдат майора хотел пробиться туда, где шла стрельба, но охваченные паникой люди ему мешали.
Кряхтя и постанывая, Анька поднялась на ноги. Нет уж, она досмотрит все до конца, когда еще будет такой случай!
Бой у столбов закончился: на асфальте валялось несколько трупов, а мужики в камуфляже деловито разбрасывали костер, на котором должен был сгореть Сын зари; двое держали еще кого-то, отчаянно дергавшегося и голосившего. Бородатый преступник орать перестал, огонь лизал ему ноги, второй исчез за дымом, но он вроде бы еще шевелился…
Неужто последователи самозваного «посланника» явились, чтобы спасти его?
Вот бы они еще пришили майора, было бы совсем хорошо.
Дериев, разместившийся, по обыкновению, на крыльце коммуны, тоже что-то вопил, махал руками и отдавал приказы, вот только его помощники не могли их исполнить. Впавшая в панику, вышедшая из-под контроля толпа разбросала охранников в стороны, кое-кто из них оказался без оружия, а кое-кто и без сознания.
Мужики из бригад воспользовались случаем и припомнили прошлые унижения.
На Аньку вновь кто-то налетел. Ее закрутило на месте, но она удержалась на ногах.
— Вот курва! — рявкнула Федосеева. — Идиот!
Но задевший ее мужик с бешеными, выпученными глазами не обратил внимания на ругань, он понесся дальше, в ту сторону, где возились у столба чужаки, и завопил что-то радостное.
Ближе к Васюнина грохнул выстрел, раздались крики. Там молодчики Дериева уже пытались навести порядок.
— Охти! — воскликнула Анька, когда ее шандарахнули вновь, на этот раз в спину. Не столько от боли, сколько от обиды — как же, такое зрелище, а всякие недоумки смотреть мешают!
Она торопливо поднялась и уставилась в сторону места казни.
Чужаков там уже не было, и все три костра пылали по-прежнему, разве что средний, предназначенный для Сына зари, выглядел пожиже. Столб из него торчал, накренившись. У него дергался вроде бы кто-то пузатый, лысый, но густой дым мешал нормально видеть.
— Стоять на месте! — гаркнул кто-то рядом.
Анька повернула голову и обнаружила знакомого охранника — в неизменной черной бандане, с автоматом, со свежим синяком под глазом.
— А я и так стою, — буркнула она недружелюбно. — Что, огреб, милок?
— Заткнись! — охранник сплюнул, замахнулся прикладом на совсем ошалевшую от страха Настьку, девку из их бригады. — Перестань орать, а то получишь!
Донесся еще один выстрел, затем очередь, прозвучал зычный голос одного из бригадиров.
Дериев спустился с крыльца, примчался его седой помощник со своими автоматчиками, в ход пошли кулаки и приклады. Бригады возникли на тех же местах, правда несколько уменьшившиеся в числе — наиболее расторопные смазали пятки салом.
Три костра продолжали гореть, хотя не так ярко. Столбы рухнули, от места казни плыл смрад горелого мяса.
— Да, интересно было, только непонятно, — сказала Анька, с сожалением цокая языком.
— Что непонятно? — спросила Настька, слегка пришедшая в себя, но все еще дрожавшая.
— Что тут творилось, и сгорел тот Сын зари или нет, — пояснила Федосеева, с сожалением думая, что такого зрелища она еще долго не увидит.
* * *
Кирилл лежал животом на чем-то твердом, и это твердое равномерно подпрыгивало так, что его подбрасывало. Руки и ноги безвольно свисали, нос упирался в шершавое, боль стегала тело подобно сотне маленьких кнутов, вымоченных в уксусе, в горле першило…
Открыв глаза, он обнаружил перед лицом что-то пятнистое.
Неужели он умер там, на костре, и попал… Куда, интересно, он угодил?
В раю такие штуки не предусмотрены, но и ад все это не напоминает. Хотя, может быть, у чертей есть чувство юмора?