— Интересует, — запротестовала Варя. — Я ему список лекарственных трав составила, он обещал организовать их заготовку, чтобы помочь больницам.

— И собирать их послал японского генерала за три тысячи верст от Колымы! — рассмеялся Кистень, толкнув локтем Дейкина.

К лагерю приближались Лиза и Родион Чалый. В руках девушки был букет полевых цветов, искрящиеся глаза излучали счастье. Такой ее никто никогда не видел. Объяснений не требовалось.

Дейкин быстро спрятал фотографии. Варя взяла Шабанова за руку и шепнула:

— Вот видишь!

3.

В тайге всякое может случиться, но чтобы ожила земля… Странные существа, покрытые зеленью и ветками, как лес, вставали на пути. Увидишь такие чудеса и в леших поверишь. Лошади поднялись на дыбы. Поручик схватился за карабин, но тут же выпустил его и повалился на спину. В его шее торчала взрезавшаяся в сонную артерию похожая на елочную игрушку стальная шестиконечная звезда с обоюдоострыми гранями.

Со всех сторон на всадников смотрели стволы винтовок. Проводник исчез. Полковник Никольский поднял руку:

— Стоп! Что вы хотите?

Один из группы, похожих на леших людей, выступил вперед, лицо его было испачкано краской.

— Бросьте оружие и слезайте с лошадей.

Атаман повернулся к сыновьям:

— Так. Делаем, как он говорит, сегодня не наш праздник. Карабины, шашки, револьверы полетели на землю.

— Кто он, отец?

— Надеюсь, мы это узнаем, если выживем.

— Похожи на китайцев.

— Не торопись с выводами, Павло.

Всадники спешились. Им связали руки за спиной, надели повязки на глаза, на шеи накинули петли и куда-то повели. Шли долго. Пленники спотыкались, падали, поднимались, вновь падали. Почва под ногами была мягкая, болотистая, потом стала твердой, гладкой, дальше начали встречаться камни. Дорога шла то вверх, то вниз и постоянно петляла. К концу пути они едва держались на ногах. Их остановили, когда ноги почувствовали необыкновенно ровную гладкую поверхность. Повязки скинули — в глаза ударил яркий свет. Постепенно зрение восстанавливалось. Атаман и его сыновья стояли на мраморном полу посредине круглого зала. Граненые стены из металла, скрепленного клепками, и если бы не яркое освещение и чистота, помещение можно было бы сравнить с корабельным трюмом. Откуда исходил свет, непонятно.

В высоком кресле, напоминающем трон с готической спинкой восседал мужчина азиатской внешности в сером френче и с улыбкой разглядывал гостей. Чисто выбритое бледное лицо, пронизывающий взгляд, тонкие как бумага губы. У граненых стен по всему кругу стояли низкие столики. За одним из них сидели два пожилых человека в таких же серых френчах и играли в шахматы. На стенах красовались многочисленные иероглифы.

— Зачем вы убили моих людей, атаман? — спросил по-русски без акцента тот, что восседал на троне.

— Ваши, не ваши — для меня все чужие. Не убью я, убьют меня. На земле живут по-волчьим законам.

Никольский заметно нервничал. Ему казалось, они попали на другую планету или ему снится страшный сон. В зале огромных размеров не оставили охраны, кроме двух стариков, играющих в шахматы, и человека, изображающего из себя Бога, никого не было. Но атаман не ждал угощений и приветственных речей, за время пути он успел настроить себя на худшее, а посему страха не испытывал. Страшился плена. Плен — это позор. Умереть в бою он не боялся.

— Как я догадываюсь, это ваши сыновья?

— Да. Петр и Павел. С кем имею честь разговаривать?

— Здесь вопросы задаю я.

— Понятно. Стандартная фраза следователей НКВД.

— А вам откуда знать?

— Слышал. В моем отряде разные люди воевали с нынешним режимом.

— Не преувеличивайте, атаман. Вы не с режимом воюете и не за идею. Вас интересуют аметисты и изумруды. Хотите захватить крупный куш и уйти с ним за границу. Все ваши политические амбиции сгорели в Хабаровске в 20-м году, когда вы с атаманом Калмыковым обчистили банк и удрали в Китай. На этом ваша слава кончилась. Содержали притон в Харбине, пока в Китае к власти не пришли коммунисты. С остатками недобитых белых офицеров вы вернулись в Россию. Из Уссурийской тайги вас чекисты вытеснили, пришлось мигрировать на запад. А дальше у вас состоялась встреча с одним человеком, который и надоумил вас заняться рудником «Светлый».

— Таких подробностей и чекисты не знают.

— А мы знаем. В гражданскую войну вы пользовались поддержкой Японии, своих средств у атамана Калмыкова не было. Благодаря банку Японии, он сохранял самостоятельность и отказался подчиняться Семенову. На него возлагались большие надежды. В Китае вам так же оказывали поддержку. Но вы раскисли. Ваша судьба нам хорошо известна. Теперь вы никого не интересуете, атаман. Пока вы нам не мешали, мы вас не трогали, теперь вы до нас добрались, а нам шум не нужен. Мы люди тихие, мирные.

— Ваша зона меня не интересует, я иду на Черную балку. Транзит.

— Вы не идете, вы все крушите на своем пути. Гражданская война давно кончилась, и вторая мировая осталась позади. Советский Союза вышел победителем, с ним американцы не хотят связываться.

— Не читайте мне лекций! Я на своей земле. Война кончилась, а вы здесь что делаете? Цветочки собираете?

— Угадали. Мы работаем. Здесь трудятся ученые.

— Я их видел.

— Без охраны сегодня не обойтись. В тайге много банд, помимо вашей. Где же ваши люди, атаман?

— Отряд разбит, мы нарвались на засаду.

— Хотите набрать новую команду?

— Желающих больше, чем мне нужно. Власть советов долго не продержится, ее ненавидят. Сталин стар, его не станет и пирамида рухнет. Мы своего часа дождемся не в тайге, а за границей, где можно создать армию. Мне нужны деньги, без них со мной никто разговаривать не станет. У Советов много денег, и я ими воспользуюсь.

— На деньги Советов воевать против Советов? Резонно.

Никольский заметил, что человек, разговаривающий с ним, все

время переглядывается с играющими в шахматы стариками. Он уже понял, с кем имеет дело. Лицо одного из стариков ему казалось знакомым. Возможно, он имел отношение к Антанте, и они виделись в двадцатых годах. Тот, что разыгрывает из себя начальника, слишком молод, чтобы в те годы быть значительной фигурой. Надо признать, эти пещерные крысы знают все, что творится вокруг, от жизни не отстают.

— Надо полагать, рудник «Светлый» вы не бросите?

— Нет, конечно. Я вернусь и возьму его.

— Если мы вас выпустим.

— А зачем я вам нужен?

— Вы убили наших людей.

— Давно ли вы стали считать своих людей?

— С тех пор, как оказались на чужой территории и лишились возможности получать подкрепление в живой силе.