— Да, — ответ прозвучал почти шепотом.
— Прекрасно. Задай направление, и мы испытаем судьбу.
— Я? — Лаудера трясло. — Но почему я?
— Потому что ты нытик, — сказал Сантел.
Капитан повернулся на его реплику.
— А вот это необязательно. — И снова, обращаясь к Лаудеру: — Ну, выбирай!
— Прямо сейчас? — Лаудер оттягивал момент, жутко боясь ошибиться.
— Точка?.. — командирским голосом спросил Вандервеен. И повторил уже утвердительно: — Точка!
Обливаясь потом, Лаудер махнул рукой наугад. Это походило на сигнал к старту при заплыве в гиблом омуте.
— Назовите любое сочетание из трех цифр.
— Двести тридцать семь.
— Литера.
— «Б».
— И — угол.
— Сорок семь градусов.
— А вы, — обратился капитан к Сантелу, — слушайте, что он говорит. Направьте корабль по выбранным координатам. Включайте, как только будете готовы.
Сантел церемонным жестом извлек из нагрудного кармана крошечную деревянную обезьянку, трижды прихлопнул между ладоней, поцеловал и сунул назад. После чего сел за панель управления и, взявшись за штурвал, рванул с места.
Остальные стояли, как ни в чем не бывало, словно задержка гиперпространственного скачка была обычным делом. Очевидно, сам факт, что двигатели не отозвались, не сразу проявился у них в голове. Не было ни тряски, ни рывка. Ни этого головокружительного, пьянящего толчка, всегда сопровождающего сверхбыстрые перемещения от одного миропорядка к другому. Ни даже отчетливой дрожи в тканях обшивки.
Хмурясь, Сантел снова уселся за штурвал и попытался еще раз, затем отправился проверять двигатели. Он исчез в машинном отсеке, появился минут через двадцать и снова стартовал.
— Не работает. — Он склонил голову к плечу, лицо его хранило выражение тревоги и озадаченности. — Двигатель в полном порядке. Все, как и должно быть. И тем не менее — не работает.
— Должно работать! — взорвался Лаудер.
— В таком случае, — предположил Сантел, освобождая место штурмана, — сделай так, чтобы работал.
— Я не инженер. Это твоя епархия.
— Что ж, тогда я — пас. Не могу отладить то, что не ломалось. Как устранять неисправности в механике или электронике, которых не существует? Попробуй, может, у тебя получится.
— Дайте-ка я попытаю счастья, — Вандервеен протиснулся вперед, сел за пульт управления и старательно набрал с десяток серий координат. Корабль так и не шелохнулся. Экраны оставались пусты, словно утонули в саже. — Счастье мое молчит. — Он тяжело поднялся, не выражая никаких эмоций, однако сразу как-то постарел и осунулся. — Двигатели не действуют.
Сантел поскреб в затылке:
— Не нравится мне это, капитан. Гиперпространственные переносят из пространства в пространство. Теоретически возможно лишь одно место, где они не могут работать.
— Ну?
— Непространственное или внепространственное — как вам больше придется по душе называть его. Место, которому совершенно чужды пространственные характеристики.
— Вздор, — тут же с азартом вмешался Лаудер. — Где это не бывает пространства? Всегда найдется тот или иной континуум. Где можно отыскать место вне космоса?
— За пределами мироздания, — мрачно изрек Вандервеен.
Эта сентенция загипнотизировала остальных. Они стояли бок о бок, ошалело пялясь на него, их мысли смешались, языки онемели и пересохли.
Наконец Лаудер совладал с голосом.
— Большие корабли ходят побыстрее и подальше нашего. Они могут пересекать проливы между островами вселенных. Они перепархивают из одной галактики в другую и за каждыми открывшимися пределами находят их еще больше. Всегда есть что-то, находящееся за пределами, бесконечная процессия выстроилась у дверей бытия, сияя в ночи. Творение не имеет границ.
— В самом деле?
— Нет, — однозначно заявил Лаудер.
— А можешь ты ДУМАТЬ о чем-либо вне ограничений?
— Ум человека на самом деле не способен постичь бесконечность. Ну, так и что?
— Значит, ты безапелляционно отвергаешь то, что не можешь понять. — Вандервеен внимательно смотрел на него из-под кустистых бровей. — То, что нельзя ни доказать, ни опровергнуть.
— Попробуйте сами доказать то, что вы здесь говорите, — выпалил Лаудер. По мере того как сознание его воспринимало жуткий подтекст слов капитана, он все больше терял самоконтроль.
Вандервеен отвечал ровным голосом:
— Гиперпространственный крайне эффективен, однако и он не имеет стопроцентной гарантии. То есть он работает в любом пространственном континууме. Здесь же — не действует. Вдобавок — никакой свет не проникает в данный момент за борт корабля. И никакие радиосигналы — по бортовой рации.
— Рация, — Лаудер с досадой хлопнул себя по лбу. — Совсем забыл про нее.
— Мы уже пробовали, пока ты дрых. Рация молчит, как могила. — Скрестив руки перед грудью, капитан размеренно расхаживал по рубке. — Итак, мы имеем некое место, которое по сути не является космосом, пространством в нашем понимании. Нечто холодное и стерильное. Где не существует всех гравитационных и электромагнитных явлений, о чем красноречиво свидетельствует молчание всех наших приборов. Короче говоря, то, что стоит в стороне от всего материального и от любых созидающих сил материи. Полное отрицание. Ультима Туле. Место, забытое Богом. — Он посмотрел на них, выставив бороду. — Гиперпространственные вынесли нас на обочину, и мы — за пределами вселенной.
— Что ж, — заговорил Сантел, — вот как обстоит дело, на мой взгляд. — Все вещи, с которыми мы знакомы: свет, гравитация, воздух, пища, тепло, общество и так далее, — заключены внутри корабля. По ту сторону — ничего, кроме, наверное, кораблей, рассеянных по бесконечному кладбищу мрака, сорок кораблей, тех самых, которые исчезли, не оставив ни сигнала, ни следа за три тысячи лет, после того как гиперпространственный двигатель вошел в широкое пользование. Ушли вовеки, — заунывно бубнил Сантел, видимо, получая странное болезненное удовольствие. — Во веки веков — аминь!
Лаудер в неистовстве стал восклицать:
— Мы еще выберемся отсюда. Мы улетим в сиянии славы. Мы не станем ждать, пока придет новое царство. — Он поочередно сверкал глазами на спутников, ожидая возражений. — Потому что я сейчас же стартую ракетными двигателями.
— Бесполезно, — отвечал ему Сантел. — Один час гиперпространственных покрывает большее расстояние, чем ракеты — за двести лет, даже если топливо…
— Плевать на топливо! Горите вы вместе с вашим топливом!
Двое молчали. Их взоры следовали за Лаудером, который усаживался в кресло пилота, возился с инжекторами, включал зажигание. Корабль ревел и трясся.