— Не знаю, догадываетесь ли вы о цели этого разговора. Не стану также гадать, какие действия могут последовать с вашей стороны, но прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы вы знали, что мои функции определены вот здесь. — Он легонько постучал по стопке бумаг. — Они расписаны очень подробно, и все, что я должен делать, это четко следовать этим инструкциям.
— Вы нас интригуете, — заметил Рейвен.
Заметной реакции не последовало и на эти слова. Белое, как бумага, лицо оставалось бесстрастным, словно у мумии. Впечатление было такое, что майор Ломаке играет роль робота.
Взяв верхний лист, Ломаке прочел:
— Первое. Я должен ознакомить вас с личным посланием мистера Джеферсона, шефа Земной разведки. Когда его информировали о нашей встрече, он был весьма недоволен и пытался воспрепятствовать этому всеми доступными ему средствами. Это ни к чему не привело. Мистер Джеферсон попросил, чтобы я передал вам его искреннее уважение и заверил вас — что бы ни случилось в этом здании, он будет всегда глубоко уважать вас обоих.
— Неужели! — сказал Рейвен. — Наши дела настолько плохи?
Ломаке и эту реплику оставил без внимания.
— Наш разговор будет проходить только вслух, так как он записывается для тех, кто его организовал.
Отложив первый лист в сторону, он взял следующий и монотонно продолжил:
— Вам также следует знать, что мне доверили эту миссию благодаря редкой комбинации качеств. Во-первых, я сотрудник Земной разведки и одновременно телепат, способный надежно экранировать собственный мозг. Второе обстоятельство, но отнюдь не второстепенное — я очень сильно искалечен.
Подняв глаза от бумаг, он встретился с внимательным взглядом Лины и впервые по его лицу пробежала, тут же исчезнув, едва заметная тень смутной тревоги. Подобно многим людям, он смущался, когда на него смотрели так пристально.
Ломаке заговорил снова, чуть быстрее:
— Не стану надоедать вам подробностями. Если коротко, я попал в аварию и очень серьезно пострадал. Врачи сделали все возможное, но дни мои сочтены, ждать конца становится все мучительней, и я уйду с облегчением. — Голубые глаза сверкнули с явным вызовом. — Я хочу, чтобы вы четко это поняли, потому что это самое важное: я нахожусь в ненормальном для человека состоянии — состоянии, когда смерть представляется избавлением. Поэтому угрозой смерти меня испугать невозможно.
— Нас тоже, — дружелюбно, но холодно уверил его Рейвен.
Это слегка смутило Ломакса. Почему-то он ожидал услышать негодующие заверения в том, что никто и не собирается ему угрожать. Скрыв удивление, он вновь обратился к бумагам.
— Далее. Если моей жизни будет угрожать опасность, то, несмотря на то что смерти я не боюсь, я буду вынужден защищаться. Я прошел специальный курс телепатической подготовки, после которого мне в мозг имплантировали специальный контур. Он не влияет на мое мышление, но обнаружить его, а тем более управлять им, невозможно. Этот контур автоматически сработает в тот момент, когда возникнет непосредственная угроза моей жизни, или угроза контроля над личностью. Это вынудит меня не задумываясь, инстинктивно сделать то, результатом чего будет немедленное уничтожение нас троих.
— Да-а… — хмуро протянул Рейвен. — Тот, кто поставил вам этот контур, напуган до смерти.
Проигнорировав и эти слова, Ломаке решительно продолжал:
— Мне неизвестно, что я сделаю, и не будет известно до самого последнего момента. Поэтому вы ничего не добьетесь, даже если устраните защиту и прозондируете мой мозг, так как я сам не знаю, что там заложено. Вы также ничего не добьетесь, если попробуете меня загипнотизировать или установить контроль над моим сознанием любыми другими средствами. Напротив, вы потеряете все, что имеете, — жизнь!
Дэвид и Лина, переглянувшись, почли за лучшее сделать вид, что сбиты с толку и испуганы. Ломаке играл свою роль, они свою.
Возникла любопытная ситуация, не имевшая аналогов в человеческой истории; каждая сторона прятала свои козыри в этой игре не на жизнь, а на смерть, у каждой был козырной туз, каждая сторона ЗНАЛА, что победа будет на ее стороне… И каждая была права!
Взглянув на Ломакса, который старался избегать ее взгляда, Лина с ноткой раздражения пожаловалась:
— Мы вам поверили, прилетели сюда, думали, что требуется наша помощь. А вы относитесь к нам, как к каким-то диковинным преступникам, один Бог знает, в чем виноватых. А между тем никаких обвинений нам не предъявлено. Что же мы такого сделали и чем заслужили подобное отношение?
— В исключительных случаях применяют исключительные методы, — ответил Ломаке, даже не шелохнувшись. — Пока вы сделали не много, но можете сделать больше.
— Нельзя ли выразиться ясней?
— Не спешите, пожалуйста. Именно к этому я сейчас и приступаю. — Он опять взялся за бумаги. — Вот документ, из которого ясно, что наша встреча чрезвычайно важна. Некоторые факты привлекли внимание Всемирного Совета…
— С подачи интригана Торстерна? — предположил Рейвен, представив, как рассердится Эммануэль, услышав эти слова.
— …и вынудили потребовать тщательного расследования вашей деятельности, в особенности недавние операции по заданию Земной разведки, — упорно продолжал Ломаке. — Каковое расследование было позднее распространено на эту леди, с которой вы сожительствуете.
— Однако вы не выбираете выражений, — укоризненно сказала Лина.
— Информация была получена из заслуживающих доверия независимых источников, а ее обобщение вынудило Президента Герати создать специальную комиссию для всестороннего изучения и выработки рекомендаций.
— Кто-то мнит нас важными птицами. — Рейвен быстро посмотрел на Лину, и та ответила ему взглядом: «А что я тебе говорила?»
— Комиссия из двух членов Всемирного Совета и десяти экспертов на основании доказательств, ей представленных, пришла к выводу, что вы обнаружили паранормальные способности восьми различных типов, из которых в настоящее время известны шесть. Или, другой вариант, что, кроме телепатических способностей, которые вы не скрываете, вы обладаете также гипнозом такой силы, что смогли заставить свидетелей поверить в другие ваши способности, которыми вы на самом деле не обладаете. Свидетели надежны, если только вы их не обманули. В обоих случаях вывод один и тот же: вы — универсальный мутант. — Ломаке сделал двойной прочерк на этом листе, раздраженно буркнув: — Скорее всего, ошибка, — и поправился: — Вы оба — универсальные мутанты.
— Это преступление? — осведомился Рейвен, и не думая возражать.
— У меня нет мнения по этому вопросу. — Ломаке вдруг согнулся и некоторое время сидел неподвижно, пока его лицо не стало еще белее. Затем он взял себя в руки и сказал: — Я продолжу. Если бы факты это подтверждали, Всемирному Совету пришлось бы признать, что универсальные мутанты действительно существуют вопреки так называемым законам природы. Но нельзя также исключить и альтернативную гипотезу, в пользу которой склоняются некоторые члены комиссии, хотя другие отвергают ее как совершенно фантастическую.