На самодельных полках у кровати валялось несколько книжек в мягких обложках. Рокки увлекался детективами, а не наукой. Я взял одну из них и пролистал. Из страниц выскочила закладка и упала на пол. Я поднял ее и понял, что это не закладка, а фотография. Подойдя к окну, я рассмотрел ее. На снимке красовался портрет Лионел Хоукс, точно такой же я видел в ее спальне. Такая женщина стоит того, чтобы ее фотографии хранить при себе. Что ж, в его возрасте можно влюбляться в девушек с обложки. В свое время я был влюблен в Риту Хейворд, и ее фотография висела над моей кроватью. Кинозвезда была так же недосягаема для меня, как и Лин для Рокки. Но человек должен иметь какие-то идеалы.
Свет зажегся внезапно, когда я стоял спиной к двери. Я обернулся. Черный силуэт рванулся в мою сторону, как пантера на жертву. Я успел заметить белый оскал зубов. Парень решил, что достаточно сбить противника с ног, но мне удалось увернуться, и он врезался в стену. Секунда замешательства, и он вновь на ногах. На этот раз он сумел прихватить с пола табурет. Лихой мальчуган. Конечно, я не дал ему возможности намести мне удар, а врезал ему головой в грудь. Парень перелетел через кровать и приземлился на полу.
— Не прыгай, дружок, у нас разные весовые категории.
Из-за спинки кровати появилась озлобленная физиономия. Глаза горели, как угольки в камине.
— Что вы здесь делаете?
— По воле твоего хозяина я могу делать что угодно на территории усадьбы.
Я взял стул и оседлал его спинкой вперед. Парень сел на кровать и восстанавливал дыхание.
— Что вам надо? Только воры прячутся в темноте!
— Я не прятался. Я ждал тебя.
— Зачем? Я вам уже все сказал.
— Я так не думаю. Мы еще не раз и не два встретимся. Я не люблю, когда люди лгут. Хочу дать тебе совет: никогда не считай себя умнее противника. Проиграешь! И никогда не думай, что ты сильнее.
— Вы мне лекцию пришли читать?
— Две недели назад ты попросил дать тебе выходной. У тебя заболела мать. Но, вместо того, чтобы сидеть возле больной, ты болтался по южному шоссе, сбагрив свой мотоцикл Сэму Ральфу. Так чем ты занимался в тот день?
— Я не обязан отвечать!
— Возможно. Но в этот день исчезла Лионел Хоукс, твоя хозяйка. Если обнаружится, что она мертва, то тебе придется отвечать, но не мне, а в суде.
— Она жива!
— Рад это слышать. Почему ты не заявишь об этом в полицию и не укажешь ее местонахождение?
— Я ничего не знаю. У меня был выходной, и я не знаю, что происходило в доме.
— В этом доме играли в шахматы, а ты крутился юлой по городу и по шоссе, где исчезла Лин. В этот день тебя видели на шоссе дважды. Теперь посмотрим на ситуацию в целом. У тебя нет алиби. Ты работаешь в доме, где исчезает хозяйка. Ты живешь недалеко от того места, где она исчезла. Ты лжешь на каждом слове. Тут еще стало ясно, что ты неравнодушен к Лионел Хоукс.
Я взял с подоконника книжку, в которой лежала фотография, и кинул ее на кровать. Рокки бросил на меня взгляд, который походил на взгляд волка, попавшего в капкан.
— Мне нечего вам сказать.
— А зря. Но если я еще докажу, что ты бывал на квартире в доме по Шестой авеню, угол Балтимор-стрит, то плохи твои дела, парень.
Рокки был крепким орешком. Но при последних моих словах его плечи дрогнули. Я не видел его лица, теперь он сидел, низко склонив голову.
— Оставьте меня в покое.
— Оставлю на некоторое время. Но если ты хочешь, чтобы твоя хозяйка вернулась домой целой и невредимой, то советую подумать. Меня ты найдешь здесь.
Я направился к двери. Внизу, под вешалкой, валялись спортивные парусиновые туфли и ботинки на рифленой подошве. Я поднял один и осмотрел его. Ботинок был хорошо вымыт, подошва вычищена, но в шнурках запуталось несколько травинок. Ботинки скидывали второпях, не расшнуровывая.
— Любишь гулять по лесу?
— Это мое дело, — огрызнулся Рокки.
— Не только твое. Сейчас оно и ко мне имеет отношение, но скоро им займется прокуратура. Не губи себя, парень. Пора бы понять, кто на чьей стороне находится.
Я спустился в сад. Рокки слишком озлоблен, и не имело смысла разбираться с ним, но в общих чертах я уже понимал его роль в этой истории.
Зеленый домик мне удалось найти без особых трудностей. В окнах второго этажа горел свет, и я не беспокоился, что потревожу чей-то сон. Я поднялся по крутым деревянным ступенькам на веранду и прошел в узкий коридорчик. На двери слева висел замок, я постучал в соседнюю. Она тут же открылась, словно меня ждали.
— Вы мистер Элжер? — спросила девушка с рыжей косой и пушистыми ресницами.
— Да. А вы Майра?
— Майра. Гилберт меня предупредил, что вы зайдете.
На тумбочке возле кровати стоял телефон. Теперь мне стало понятно, что меня и впрямь ждали.
— Я не задержу вас долго, Майра. Несколько вопросов, и я уйду.
— Не беспокойтесь, я не ложусь так рано. Проходите.
Я зашел в уютную комнатку, убранную в деревенском вкусе. Майра от кончиков ногтей до корней волос была сельской девушкой.
— Гилберт сказал, чтобы я ответила на ваши вопросы. Он сказал, что вы ищете хозяйку
— Так оно и есть. Ты помнишь тот день, когда миссис Хоукс уехала из дома?
— Очень хорошо помню.
— Ты не знаешь, что ей подавали на завтрак?
— Нет. Хозяйка вставала рано и никогда не ела в постели. Она шла на кухню и лезла в холодильник. Что попадалось под руку, то и съедала.
— Среди продуктов могли быть бобы?
— Боже упаси. В этом доме их не едят. Такую пищу подают в больницах, а не в таких домах.
— Почему ты так решила?
— Одна из машин моего отца возит бобы в клинику мистера Хоукса. Часто возит — значит, их там едят.
— Кто твой отец?
— Он заведует больничным гаражом, там же у нас дом. Я в нем родилась и выросла. Отец получил это место еще при жизни старого хозяина.
— Гараж находится на территории Центра Ричардсона?
— Нет. Двух миль не доезжая, в лесу.
— Много у него машин?
— Две дюжины примерно. Точно не помню. Когда я жила в доме, я помогала отцу. Мыла машины, убирала салоны, чистила, а с тех пор, как меня взяли в дом, я навещаю отца только по четвергам. Сейчас у него работы прибавилось. В гараж ставят сенокосилки и трактора с фермы.
— Сколько человек у него работает?
— Три механика, слесарь и шофер бензовоза.
— А остальные водители?
— Они живут на территории больницы и подчиняются начальнику охраны. Утром забирают машины, а вечером ставят их на место и уходят за ограду.