«Он обращается со мной как с одним из спасенных им дикарей. Впрочем, возможно, я таковым и являюсь по сравнению с ним», — подумал Сергей, шагнув в непроницаемую завесу тумана.
Он почувствовал прикосновение влажного тепла и электрическое покалывание на коже, прежде чем оказался на поляне, за чертой туманной завесы, которая теперь осталась у него за спиной.
В десятке шагов от остолбеневшего Сергея на поляне лежало огромное яйцо, не меньше двадцати метров в поперечнике. Точнее, оно не лежало, а неподвижно висело в воздухе, не приминая под собой даже траву. Не было слышно никаких моторов, вообще никаких посторонних звуков — все происходило в полной тишине. Несколько человек, еще остававшихся на поляне, пронесли на своих плечах два ящика, похожих на гробы. Видимо, там находились останки тех зеленых, которым не слишком повезло в этой «охотничьей» экспедиции. Подойдя к «яйцу», эти люди исчезли, словно растворившись в его оболочке.
— Идите первым, не бойтесь. Видите огненные точки на поверхности? Это дверь, шагайте прямо в нее.
Сергей не боялся — он просто ничего не понимал. И последовал команде механически, как заводная кукла.
Оболочка с легким сопротивлением облекла его тело, словно он уперся в полиэтиленовую пленку, а затем с тихим хлопком расступилась, пропуская его внутрь огромного корабля.
Постепенно и неуклонно «воинство» Ружаны проигрывало схватку за корабль, и каждый новый день приносил с собой новые потери. Охота на людей началась…
Питен Стуб и Лер Торп дежурили у левой баррикады, перекрывавшей лестницу десятого этажа. С тех пор как количество людей сократилось почти вдвое, эти дежурства носили скорее символический характер. Им было приказано вести наблюдение за передвижениями ордосцев и в случае их появления немедленно отступать на верхние уровни.
Оставить этот важнейший пост совсем без наблюдателей Ружана не решилась, поскольку именно отсюда обращенцы проникали во все остальные отсеки. Отсюда дежурные могли хотя бы предупредить об очередной атаке Но именно здесь почти ежедневно бесследно исчезали люди. Причем никто не мог понять, как именно это происходит. За все время противостояния обращенные ни разу не устраивали прямых атак, всячески избегая схваток, — собственно, только это обстоятельство и помогло немногим людям до сих пор выжить. Но их товарищи регулярно исчезали, не издав ни единого звука И никто никогда не видел сам момент похищения.
Питен и Лер, до того как попасть в ордосскую башню, работали в одной кузнице подручными и были довольны уже тем, что после пленения им удалось держаться вместе.
Это они организовали похищение двух ящиков с продовольственными концентратами, решив устроить для себя индивидуальный запас продуктов. Они понимали, что скоро эти концентраты станут здесь дороже человеческой жизни.
Прежде чем капитан застала их на месте преступления, они успели припрятать в надежном месте целых два ящика, и сейчас, в давящей железной тишине лестничных пролетов, где на каждом шагу таилась смерть, парни, стараясь хоть немного отодвинуть от себя завесу страха, с показной бодростью обсуждали проблему обмена части своего личного продовольствия на благосклонность дочери их бывшего хозяина, кузнеца Роваласа. Причем Питен был уверен, что успех ждет их совершенно в другом месте и все внимание следует направить на жену бывшего ученого Сиранта, уже намекнувшую на то, что она совсем не против свидания с ними обоими.
Неожиданно Питен умолк на полуслове и уставился в непроницаемую черноту лестничного пролета.
— Ну, и что ты там увидел? — спросил Лер и, не получив ответа от приятеля, уже с раздражением, за которым прятал собственный страх, спросил: — Да что с тобой, Питен?!
— Там лицо! — Задыхаясь, Питен вытолкнул из себя эту фразу с заметным усилием.
— Лицо? Какое лицо?
— Неужели не видишь?! Там, левее края баррикады, на первом повороте лестницы! Оно слегка светится. Как ты можешь его не видеть?!
Теперь и Лер увидел лицо. Казалось, оно висело в воздухе наподобие воздушного шарика, и бледные зеленые искры, похожие на капли, стекали с него, пятная лестницу целой россыпью коротко живущих звездочек.
— Господи! Это же сам Проклятый Мрак! Мне говорил про него Ровалас, говорил, что он придет за нами, если мы не отстанем от его дочери… — Лер шептал, сжавшись в безвольный комок. Последние остатки мужества покинули его. До лица, медленно двигавшегося по направлению к ним, все еще было довольно далеко В темноте трудно определить расстояние, но если скорость движения не увеличится, пройдет не меньше десяти минут, прежде чем оно окажется рядом.
— Мы должны подать сигнал… — неуверенно прошептал Питен.
— Ты с ума сошел? Может быть, он еще не видит нас!
И тут раздался голос, показавшийся обоим часовым подобным грому:
— Слушайте меня, жалкое человеческое отродье! Сейчас вы оба пойдете со мной! Бросьте ваше оружие и идите сюда!
Питен первым отбросил свой самострел, словно тот обжег ему руки. Оба испытывали непреодолимое желание встать и идти навстречу светящемуся лицу. Но у Лера хватило сил дотянуться до веревки, ведущей к запалу самодельной мины, он даже решился выждать еще пару минут, пока лицо Проклятого Мрака не поравнялось с ящиком, в котором была спрятана взрывчатка, и лишь затем потянул за шнур.
Ружана услышала взрыв на втором посту в тот самый момент, когда она в присутствии своего постоянного спутника Росана разбирала в ангаре один из ордосских танков.
Ее отношение к Росану было достаточно сложным. С одной стороны, она ценила его полезную деятельность и в особенности его бесценные советы во всем, что касалось тактики ордосцев. Но время от времени Ружана чувствовала непонятную волну страха, которая исходила от Росана без всякой видимой причины. Она относила это за счет постоянного ожидания смерти, в котором находились они все. Ей просто не хватало времени разбираться в сложных психологических тонкостях перешедшего на их сторону обращенца, — она чувствовала, что с ним что-то не так, но закрывала на это глаза до тех пор, пока он добросовестно выполнял свои обязанности, а все его советы и рекомендации оказывались верны.
Когда она занялась танком, ей пришлось оставить Росана снаружи просто потому, что в тесной кабине вдвоем невозможно было повернуться. Она старалась не показать, что этот индивидуум вызывает у нее чисто физическое отвращение.
Что-то нечистое было в том, что всю его кровь выпило чудовище, затаившееся внутри корабля, после чего заменило ее бесцветной жидкостью, которая, впрочем, служила Росану намного лучше собственной крови, защищая его тело от всех возможных болезней и лишив его мышцы ощущения усталости. Он даже не нуждался во сне. А вот запах… С этим она ничего не могла поделать. Запах его тела вызывал у нее отвращение, и она старалась держаться от Росана на расстоянии.
Главным образом по этой причине Росан и остался снаружи. Он стоял метрах в десяти от танка, у доски с приборами и толстым переплетением кабелей неизвестного назначения.