– Горшки готовы? – вполголоса уточнил Тарас, когда Темпей наконец отдышался.
– Да, – проговорил тот, кивнув на мешок.
Речь шла о горшках с горючей смесью, которую изобрел Темпей пару лет назад. Этот состав был венцом его тайных исследований. Созданная в пещере отшельника смесь, которую он замешивал на какой-то смоле и темной жидкости, выступавшей из расщелин, отлично горела. Тому Тарас сам невольно стал свидетелем. Но к этому свойству по просьбе нового мецената и спонсора из Пелланы, Темпей, не прошло и трех месяцев, добавил новое качество. С недавних пор закупоренная в глиняный сосуд и наглухо запечатанная смесь еще и взрывалась, разбрасывая черепки по окрестностям, едва догорал просмоленный фитиль. Правда, пока не очень сильно, но Темпей работал над качеством, и глухие взрывы гремели в горах Эпидавр-Лимеры все чаще.
Идею фитиля из веревки, кстати, алхимику ненароком подкинул сам меценат, глядя, как тот мучается со стеблями тростника, набивая их какой-то сушеной травой. Полученный эффект обрадовал обоих. Темпея как теоретика, поднявшегося на новый уровень знаний, который приблизил его к богам. А Тараса как организатора первого производства взрывчатых веществ в истории, на которые он очень рассчитывал в предстоящей войне.
– Этокл, сходи за спартиатами, – приказал Тарас, вставая.
А когда двадцать воинов, блестя доспехами, остановились вокруг палатки своего нового предводителя, опустив копья на землю, Тарас объявил:
– Мы выступаем немедленно. Но этот поход будет сильно отличаться от всех, в которых вам приходилось участвовать.
Дав секунд десять на то, чтобы его слушатели «впитали» информацию, он продолжил:
– Прежде всего, отправляясь в тыл к персам, вы должны знать, вряд ли нам придется воевать с ними открыто, выстроившись фалангой.
– Почему, Гисандр? – изумился один из спартанцев. – Ведь у нас пять сотен периеков, мы можем устроить настоящее сражение персам где-нибудь в узком месте в горах.
– Это так, но прежде всего мы постараемся пройти горы и спуститься на равнину как можно быстрее. Дальше на нашем пути тоже есть горы, где мы будем укрываться, – ответил он и закончил, обескуражив своих подчиненных, – но вместе мы будем недолго.
– Мы не понимаем тебя, Гисандр, – удивился даже Архелон.
– Нас двадцать человек, – принялся излагать свои новые взгляды на войну Тарас, – каждый из вас великолепный воин и такой же командир. Поэтому, выполняя волю царя Леонида, я разобью вас на четыре части и каждому дам отряд из сотни периеков. Пятьсот человек превратятся в пять отрядов, в каждом из которых будет по четыре командира из Спарты. А когда мы проберемся в тыл к персам, то каждый из этих отрядов получит свой приказ.
– Ты хочешь разделить нас? – изумился Офриад, выступая вперед, словно Тарас чем-то оскорбил его. – Но спартанцы всегда сражаются вместе, в одном строю.
– Это так, Офриад, – не стал спорить Тарас, приближаясь к нему, – но нас всего двадцать. Если мы будем биться с персами один на один, мы убьем, быть может, сотню персов. А командуя отрядами периеков, которые, словно ножи в спину, вопьются в тело персидской армии в разных местах, мы убьем гораздо больше. Не меньше тысячи или даже двух. Именно столько персидских мертвецов я обещал царю Леониду.
– Но если мы разделимся, Гисандр, нас убьют быстрее, чем мы сможем отправить к богам столько персов, – высказал свое мнение Эгор.
– Царь поверил мне и вам придется сделать то же, – проговорил Тарас, поглядывая на хмурое небо, которое было против обыкновения почти затянуто облаками, – я обещаю, что персов погибнет гораздо больше чем нас. Кроме того, спартанец всегда готов к встрече с богами. А когда вокруг вас будет множество персов, тем слаще будет этот миг. Не так ли, Офриад?
Спартанец, что всегда рвался в бой первым, и на этот раз «не подвел» Тараса.
– Если ты обещаешь мне славную смерть в бою с персами, то я пойду за тобой, – кивнул он, наклонив голову в шлеме, – и поведу в тыл к персам свой отряд, хотя я и не могу понять тебя, Гисандр. Но слово царя закон, а он приказал тебе быть нашим командиром.
Закончив это «совещание», Тарас велел выстроиться всем периекам. Разбив их на пять отрядов по сотне, он определил в каждую сотню командиров из спартанцев, выбрав и среди них старшего. Оставшиеся трое должны были слушаться его во всем и заменить собой в случае гибели.
Себе в помощники он взял, конечно, Эгора, Архелона и еще одного спартанца, не говоря уже о своих периеках-гастрафетчиках с илотами. Когда вернулся Бриант с пастухами, Тарас бросил взгляд на дорогу – не прибыл ли в лагерь мудрый Поликарх с обозом и оставшимися «спецназовцами», – и приказал выступать.
Пять периекских отрядов со своими спартанскими командирами устремились к Альпенам под удивленными взглядами остальных обитателей лагеря. Оттуда они выбрались на тропу, и, растянувшись по ней, стали взбираться вверх к перевалу. Еще на рассвете к нему же выступили фокидяне, которым предстояло начать работы по возведению стены.
Однако не успело войско Гисандра за время долгого подъема по козьим тропам достичь первого перевала, как тучи сгустились и вскоре в небе загромыхали первые раскаты. А затем полился дождь, размывая путь. Вода извергалась с небес целыми водопадами, словно боги решили помешать планам Гисандра. Люди мгновенно вымокли, их одежда набухла, став тяжелой. Периеки, из которых двести человек были лучники, специально взятыми Тарасом в этот поход, с трудом пробирались между колючих кустов и постоянно падали, рискуя свалиться в пропасть. С окрестных склонов мгновенно потекли сотни мутных ручьев, рискуя быстро превратиться в настоящие реки, сметающие все на своем пути. Несколько раз до Тараса, шедшего во главе колонны, долетали душераздирающие крики. Видимо, кто-то все же сорвался в такую близкую пропасть под тяжестью своих доспехов. Даже спартанцы, чье оружие тащили на себе илоты, промокли до нитки и по нескольку раз оступались, измазавшись в глине.
К счастью, гром грохотал над их головами всего минут двадцать, а затем внезапно прекратился. Но за это время отряд успел не досчитаться двенадцати человек.
– Плохое предзнаменование [19] , – поделился с Тарасом на привале своими опасениями Офриад, которому он поручил командование второй сотней. – Боги не хотят такой войны.
Тарас вытер лицо, по которому стекала струйками вода, и перевел взгляд со стоявшего перед ним спартанца на солнце, показавшееся из-за расходившихся облаков.