Прорвавшись сквозь второй эшелон, Тарас обнаружил на краю скалы лишь дюжину лучников, которые смотрели больше в сторону неизвестного источника шума, чем на почти утонувший в темноте мост. Завидев спартанцев, которые бежали к ним по скале, они открыли стрельбу почти в упор и сразили еще одного из бойцов. Но расстояние было слишком мало, да и темнота уже сгустилась настолько, что было трудно разглядеть, где свой, а где чужой. Спартанцы, прыгая и уклоняясь от пущенных стрел, настигли оборонявшихся лучников и быстро закололи всех, кто находился на краю скалы. Один из аргивцев даже спрыгнул в реку сам, бросив оружие. А другого Тарас отправил вслед за ним ударом кулака в челюсть.

– Ну здесь, похоже, все, – облегченно вздохнул командир эномотии и посмотрел вниз, где тоже шла жаркая драка.

Вскоре и там стихли крики, а на берегу появился Эгор, размахивая факелом. Мост остался цел, и переправа была свободна. Тотчас с другого берега по мосту устремились вооруженные до зубов бойцы, чьи плащи развевались в свете факелов, как тени посланников Аида.

Глава седьмая

Все защитники переправы были вскоре уничтожены. Сбежать под покровом ночи удалось немногим. Перебравшись на другой берег, Леонт приказал разбить лагерь и становиться на ночлег.

– Сегодня нас никто больше не побеспокоит, – заявил полемарх, – а если завтра попытаются напасть, мы никого не пропустим по этому мосту на юг. Выставляйте дозоры и разбивайте лагерь. Можно отдыхать.

Выстроившиеся перед ним лохаги, получив приказание, разошлись. А едва подошел обоз, как у подножия скалы, где недавно кипело сражение, вырос палаточный лагерь. Рядом в ложбинках загорелись костры, на которых походные повара готовили мясную похлебку. Выполнив свои обязанности по организации ночлега солдат, Тарас вместе с пентекостером явился к Леонту, который пожелал видеть бравого командира эномотии, захватившего мост.

– Я доволен тобой, Креонт, и особенно тобой, Гисандр, – похвалил его полемарх, стоявший у костра, завернувшись в красный плащ, – ты отлично справился со своей задачей, хотя еще слишком молод. Это твой первый бой?

– Второй, – похвастался Тарас, положив ладони на рукоять меча, – первый был сегодня утром. Там я убил двоих.

– Ты убьешь еще многих, – довольно наклонил голову многоопытный Леонт, и на отполированной боковине его шлема заиграли отблески костра, – если будешь драться так же умно, как сегодня.

– Я буду стараться, – поклонился Тарас, – на благо родины.

– Ты воспитал неплохих солдат, – на этот раз похвалил полемарх Креонта, – пожалуй, завтра я снова пошлю их вперед.

– У меня есть еще эномотия Деметрия, – вставил слово пентекостер, давая понять Тарасу, что не стоит слишком гордиться первой победой, – там тоже служит неплохая молодежь.

– Хорошо, пошлем их, – согласился Леонт и, вновь обернувшись к спецназовцу, указал на разорванный наплечник. – Скажи своему илоту, чтобы к утру починил панцирь. Не пристало спартанцу ходить в испорченных доспехах.

– К утру все будет в порядке, – заверил его Тарас, немного раздосадованный упоминанием о Деметрии, но про себя подумал: «Да и пусть повоюет, я не гордый, могу и поделиться славой. Тем более что я уже прогнулся перед начальством».

Вернувшись к костру, он первым делом скинул свой панцирь и вручил его Этоклу, которого взял с собой оруженосцем в первый заграничный поход.

– Чини, – коротко приказал Тарас, оставшись в одном хитоне, – чтобы к утру все было как новое.

Отведав наваристой похлебки с коркой сухого хлеба, которые показались ему лучшей пищей на свете, Тарас лег спать. А верный оруженосец, достав необходимые инструменты, принялся штопать доспех. Спать ему в эту ночь не пришлось. Зато Тарас отлично выспался и, осмотрев на рассвете работу илота, остался доволен. По части штопки одежды и починки сельскохозяйственных орудий Этокл не знал себе равных и где-нибудь в Афинах мог бы неплохо зарабатывать себе на жизнь, например, сапожным ремеслом. Или даже открыть собственную лавку по производству доспехов. Но здесь, в Спарте, он выполнял эту работу лишь для своего господина и, конечно, абсолютно бесплатно.

Осмотрев крепкий двойной шов, стянувший кожаный наплечник и установленную на свое место медную пластину, которая немного покосилась от удара аргосского копья, Тарас от души похвалил своего раба.

– Отличная работа, Этокл. А теперь помоги мне надеть его.

Облачившись в панцирь, Тарас обошел лагерь и велел собирать палатки. Солнце быстро поднималось над горизонтом. Вскоре должен был последовать приказ Леонта выступать дальше, не ясно было только – в какую сторону. Судя по всему, они находились у самой границы Аркадии.

Перекусив остатками похлебки и вяленым мясом, солдаты наблюдали, как илоты надраивали оружие – доводили до блеска клинки мечей и наконечники копий, обагренных вчера первой кровью.

– Натирай лучше, – подгонял своего раба Эвридамид, – чтобы на солнце блестело.

– И ты не ленись, – отвесил подзатыльник Архелон своему илоту, – я хочу, чтобы аргивцы в страхе бежали, едва завидев блеск моего меча.

Остальные спартиаты громко засмеялись, поглощая похлебку. А Тарас, глядя на своих подчиненных, вспомнил о тех, кого недосчитались после первого боя. Теперь в его эномотии осталось всего двадцать девять здоровых парней и двое раненых. Эгор с Архелоном вчера ночью при свете костров извлекли наконечники стрел из кровоточивших ран, но оба солдата едва могли ступить на опухшие ноги. А того, который был ранен в бедро, Креонт вообще разрешил положить на повозку.

– Нам важен каждый солдат, – со строгостью в голосе заявил он, когда раненый попытался отказаться от позорной перспективы передвигаться в повозке, ведь все идут на своих ногах, – и я не хочу потерять воина из-за какой-то пустяковой раны, которая затянется через пару дней.

Спартанец был вынужден подчиниться и уселся на повозку рядом со своим оруженосцем, стараясь не смотреть сослуживцам в глаза. Второй мог сносно передвигаться, опираясь на копье, и его оставили в строю. Хотя по всему было видно, что рана причиняет ему сильную боль при каждом движении, но он терпел и не жаловался. Мертвых, как было заведено на войне, похоронили в общей могиле.

В ночном бою было захвачено много коней, которых Леонт приказал отправить в обоз – тащить повозки. Никто из спартанцев, включая командиров, не передвигался на лошади, а такой род войск, как конница, в этой армии вообще отсутствовал, к большому удивлению Тараса.

«Интересно, – размышлял он, прохаживаясь вдоль строя солдат, уже готовых выдвигаться дальше, – а если мы повстречаем конницу, да еще бронированную, как мы с ней разделаемся?» Но от теоретических мыслей его отвлекло появление в дальнем конце плоскогорья человека в доспехах спартанского гоплита. Он бежал, подхватив копье, в сторону их лагеря и вскоре был уже рядом.

– Где полемарх? – спросил спартанец, поравнявшись с Тарасом и не тратя лишних слов. – Я принес ему донесение от царя Леонида.