– Ну, уж нет, – решил Забубенный и, обернувшись, выдернул арбалет из рук мертвого солдата, лежавшего у него под ногами. К счастью он был заряжен. Солдат принял смерть, не успев выпустить стрелу по противнику. Забубенный сделал это за него. Он вскинул оружие и, почти не целясь, выстрелил. Генуэзец нелепо вздернул руками, выронил арбалет и рухнул в воду рядом со своей мишенью.

Райнальдо поднял голову и увидел Забубенного с арбалетом в руках. На его лице отразилось сильное удивление. Но время было дорого – борта двух галер быстро приближались друг к другу, ощетинившись острыми краями обломанных весел. Любой из них мог прошить юстициария насквозь, а если и пройдет мимо, его просто раздавит корабль.

Григорий хотел уже прыгнуть вниз, но это был не выход. Выбраться он бы уже не успел. Тогда механик снова стал озираться по сторонам и заметил кусок оборванной абордажной веревки, тянувшейся от крюка, который вонзился в мачту. Забубенный бросился к мачте по головам рабов, выдернул крюк, вернулся обратно и, зацепив его за пролом в палубе, бросил веревку вниз сквозь огонь.

– Райнальдо, хватайтесь! – заорал он, – я вас вытащу!

Два раза юстициарию не нужно было повторять. Он ухватился за конец веревки и подтянулся немного, но сил, чтобы выбраться, у него уже не осталось. Слишком долго барахтался в воде. Тогда Григорий крикнул ближайшего арбалетчика, и они вдвоем втащили сквозь огонь промокшего чиновника на борт. И вовремя. Охваченная огнем веревка вот-вот должна была разорваться. А борта галер сошлись со страшным треском, слившись в одно целое.

Уже оказавшись на палубе Райнальдо ди Аквино долго не хотел отпускать веревку, и Забубенному пришлось применить силу, чтобы оторвать от нее вцепившиеся мертвой хваткой пальцы юстициария.

– Спокойно, – убеждал он чиновника тоном психотерапевта, оттаскивая его за куртку подальше от огня, полыхавшего уже по всему борту, – вы среди своих. Все позади.

И Райнальдо, наконец, успокоился. Он отпустил веревку и встал. На его лице отразилась благодарность.

– Спасибо вам, – проговорил он, сжав руку Забубенного, – если бы не вы, я бы остался там навсегда.

– Да ладно, – махнул рукой Григорий, – Я просто не мог дать вам утонуть. Так на моем месте поступил бы каждый. Пойдемте на корму, – император нас заждался.

Фридрих, стоявший в окружении сицилийских рыцарей, вокруг которых образовалась гора мертвых тел, действительно, с интересом наблюдал за сценой спасения своего юстициария. Галера отчаянных генуэзцев была разгромлена. Но и корабль самого Фридриха, получив пробоину, кренился на один борт. А, кроме того, он был охвачен пожаром. Огонь быстро распространялся. Нужно было срочно покидать это судно.

Словно в ответ на эти мысли, Григорий заметил другую имперскую галеру, которая подошла к ним с противоположного борта. С нее быстро перекинули сходни на судно Фридриха. Но император не торопился покидать тонущий корабль. Он рассматривал поле боя.

Забубенный проследил за его взглядом и увидел, что за это время флот Фридриха полностью разгромил первую линию морской обороны Генуи и уже атаковал вторую – галеры защитников города полыхали уже у самого берега. И тут Григорий с удивлением разглядел сквозь дым еще одного живого арбалетчика на уже, казалось, поверженной галере генуэзцев. Тот был ранен, из плеча текла кровь, сзади к нему бежали двое солдат Фридриха – жить ему оставалось несколько секунд. Но генуэзец решил унести напоследок с собой на тот свет еще одного противника. И выбрал юстициария, пробиравшегося по палубе нетвердой походкой впереди Забубенного. Одетый в красную куртку чиновник представлял собой отличную мишень.

Поняв это, Григорий не смог выдавить из себя ни слова – крик застрял в его горле. Но механик инстинктивно рванулся вперед, успел сделать только один шаг, и тут же что-то больно ужалило его в левое плечо. Удар был таким сильным, что механика свалило с ног. Потеряв равновесие, он рухнул на тлевшие от жара доски палубы, в недоумении уставившись на оперение арбалетной стрелы, торчавшей из плеча. Кровь алой струйкой потекла из раны, быстро превращаясь в настоящий ручей. «Черт бы побрал эту дарственную, – подумал Забубенный, – не стоило помирать из-за недвижимости».

И потерял сознание.

Глава двадцать четвертая. Счастливое время

Когда механик пришел в себя, то обнаружил, что лежит в какой-то палатке, а вокруг него колдуют лекари. Как потом выяснилось, лучшие лекари королевства, которых прислал сюда Фридрих. И лекари постарались на славу – арбалетный болт вынули, дав предварительно хлебнуть едкого отвара, от которого помутился рассудок, рану зашили. Кровь остановили. Кость не пострадала. Но во время операции механик опять потерял сознание. И надолго.

Пришел в себя только через неделю. Как потом рассказывали лекари, сильно бредил. Узнав об этом, Григорий испугался и уточнил, опасаясь, что выдал Констанцию:

– Не звал ли я кого-нибудь на помощь?

– Нет, – безразлично ответил лекарь, отсчитывая ему какие-то капли, – только сильно ругался. Часто вспоминал римского папу и генуэзцев.

– А, – устало улыбнулся механик, – ну, это нормально. А как я в целом?

– Жить будешь, – сообщил ему седовласый медик, – Но полежать еще несколько дней надо. А потом, – гуляй чаще. Руку разрабатывай.

С тем и удалился. Кормили раненого хорошо – объедками с императорского стола. Но бульон варили отдельно. Так лекарь приказал, а его приказы здесь выполняли в точности. Ухаживали за Григорием чьи-то слуги. Механик не знал их в лицо. Несколько раз заходил юстициарий, справлялся о здоровье.

– Здоровье мое нормальное, – успокоил его Григорий, – иду на поправку. Айболит обещал скоро выписать.

Райнальдо ди Аквино теперь называл Забубенного не иначе, как «дорогой друг». Сам Григорий от дружбы, естественно, не отказывался, но и не рассказывал юстициарию всей правды о причине своего благородного поступка. Стыдно было. Хотя, с другой стороны, чего стыдиться – хоть и случайно, а жизнь человеку спас. Да сам чуть концы не отдал. Правда, незадолго перед тем чуть его же не утопил. Но, в жизни всякое бывает. А благодарный юстициарий старое поминать, похоже, не собирался.

Злополучная дарственная, как оказалось, лежала тогда в специальном сундучке для документов, что находился в каморке под палубой галеры. Так что юстициарий не промочил ее и даже успел спокойно забрать оттуда, перед тем, как покинуть тонущий корабль. Услышав эту новость Забубенный обрадовался, хотя и старался виду не показывать. Юстициарий обещался передать дарственную Григорию по дороге домой. Ведь Фридрих приказал, чтобы Забубенного отправили в Неаполь сразу же, как он поправиться. Подальше от боевых действий. Галерами император остался доволен – морскую оборону Генуи они сломили. А больше здесь Григорию было делать нечего. Тем более, раненому.

Юстициарий дела свои тоже закончил, но испросил разрешения Фридриха дождаться выздоровления механика и отплыть в Неаполь вместе. Император, занятый осадой Генуи, разрешил.