– Я только что спустилась, – сказала она вместо приветствия. – Не думала, что ты так быстро… о Боже, а это еще что?
– Это тебе, – сообщил Леон, ощущая, как его щеки заливает краска.
Жасмин округлила глаза.
– Ты миллиардер?
– Да… а что? У нас так принято… не могу же я приходить к молодой женщине с пустыми руками.
– Давай это все мне. Черт, мои друзья будут удивлены… ничего себе!..
– У тебя там друзья? – растерялся Леон. – Так я, наверное, не вовремя?
– Вовремя, вовремя. Пойдем, тебе будет интересно.
Все еще теряясь, Леон прошел за девушкой к лифту. Номер Жасмин располагался на одном из последних этажей. Подходя к двери, Макрицкий расслышал слабый гул нескольких голосов, и уверился в том, что визит не совсем уместен.
«Могла бы, черт, и отказать!» – недовольно подумал он.
– Заходи, – Жасмин распахнула перед ним дверь, и Леон нерешительно просунулся в холл.
Голоса доносились из гостиной, причем несколько человек, перебивая друг друга, яростно тараторили на нескольких языках сразу.
– Давай-давай, – подтолкнула его Жасмин. – Знакомьтесь, ребята, это капитан Макрицки из Украины. Тот самый, единственный спасшийся с «Галилео» в Поясе.
Гостиная здесь была просторная, намного больше, чем у него самого, и, конечно, обустроенная в аскетическом стиле последних лет. Кроме мощной информационной техники, в полукруглом помещении присутствовала лишь стойка, за которой поблескивал бутылками нехилый бар, и несколько кресел-трансформеров. Нас стенах слабо светились малозаметные бра. Удивленно улыбаясь, в полумраке Леон разглядел семерых молодых парней и пару девушек, причем на одной из них была синяя форма кадета французской Академии Космоса.
– Очень рад, – произнес Леон по-английски.
Никто из присутствующих не проронил ни слова приветствия. На него смотрели изучающе, так, словно Леона угораздило попасть на сходку некоего тайного ордена, и капитулу приходится решать, что ж теперь делать с незваным гостем: казнить сразу, или, может быть, принять своим?
Жасмин непринужденно зашвырнула розовую коробку в распахнутую дверь спальни, поставила в угол орхидею и похлопала его по плечу:
– Выпьешь?
– Коньяку, если можно, – пробормотал Леон, недоумевая, отчего был удостоен столь странного приема.
– Мы тут как раз говорили о Поясе, – Жасмин сунула ему в руки стакан с каким-то дешевым фуфлом и села на ковер рядом с крупным, мощношеим юношей в довольно затрапезном свитере до колен. Леон машинально оглядел его огромные, потасканные ботинки на шнуровке, и незаметно поморщился.
– И… что же?
– Дитрих считает, что в Поясе мы можем столкнуться с большими проблемами. Когда Триумвират вплотную приступит к разграблению Системы, мы потеряем все права на руды астероидов.
Леон задумчиво почесал затылок. Такой ерунды он еще ни разу не слышал.
– А почему, собственно? – поинтересовался он. – Почему сразу Пояс? Что там такого интересного?
– Низкая гравитация, – кривясь лицом, объяснил ему Дитрих. – Им будет удобно…
Сумасшедший, понял Леон. Тут, конечно, вся компания заклиненная, но этот – одарен особо, иначе и не скажешь. Да он хоть представляет себе, что такое навигация там, посреди тысяч хаотически несущихся каменюк? Руды, конечно, представляют собой огромную ценность, и для Триумвирата в первую очередь, но вот человечество, увы, не потянет их самостоятельную разработку хотя бы из-за колоссальных энергетических проблем!
– Видите ли, в Поясе любой навигатор неизбежно сталкивается с огромным количеством проблем, – стараясь, чтобы его голос звучал корректно, возразил Леон. – Я думаю, что даже если на астероидах они и найдут нечто, заслуживающее внимания, то все равно – к разработкам приступят не скоро. Не при нашей жизни, наверное… Пока все это просто нерентабельно. Я готов поверить, что Триумвират имеет обширные интересы на лунах Нептуна и Джупа, тем более, что там действительно есть чем поживиться, но все же Пояс, знаете ли… недавно еще он стоял далеко не на первом месте среди приоритетов Триумвирата.
Дитрих презрительно скривился и обдал Леона пивным ароматом.
– Пояс ближе к Земле, – сказал он.
– А, – понял Леон.
– Дит просто боится, – тонко рассмеялась мадемуазель французского космофлота. – Причем он у нас такой не один. Вы тоже боитесь, капитан?
– Я? – Леон задумался. – Да нет, – сказал он, прихлебнув дрянного бренди, – уж их-то я нисколько не боюсь. Я привык опасаться реальных вещей. Знаете, я вылез из двух аварий, это серьезно, нет? На несчастном «Галилео» погибли все мои товарищи, вот это-то и страшно. Отправляя нашу экспедицию, Ассамблея не слишком заботилась о ее безопасности. Мало кто представлял, с чем нам придется столкнуться. Мы добыли огромное количество ценных научных материалов, и где они все? Болтаются где-то там…
– О, вы нелояльны к Ассамблее? – весело улыбнулась француженка.
– Мне не хотелось бы говорить о лояльности или нелояльности, мадемуазель… В таком сложном деле, как освоение новых пространств, ошибки неизбежны. Ошибки, проколы – да все, что хотите! Уж вы-то должны представлять себе, насколько эти пространства к нам агрессивны. Мы только начали движение по этой дороге, верно? Мы едва-едва научились справляться с простейшими, я бы сказал, трудностями… И если нам предлагают сделать решительный, большой скачок вперед – зачем же отказываться?
Последняя фраза вызвала немалое оживление. Некоторое время Леон ошарашенно вертел головой, пытаясь уловить хоть что-то из многоголосого хора голосов, зазвучавших одновременно в разных углах помещения.
– Скачи сам, придурок! – кричал кто-то по-немецки.
– А Кодекс, Кодекс? Вместе с ним, что ли? – это уже испанец в спортивной куртке.
– Да кто нам что-то даст, ты, умник! – надрывался рыжеволосый коротышка, оккупировавший высокий стул под стойкой мини-бара. – Что, кроме Кодекса они нам вообще дали?
– Спокойно, господа! – рявкнул Леон, и его властный рык мгновенно перекрыл всю какофонию. – Давайте рассуждать здраво и по очереди, well? Что, говорите, они нам дали? Если говорить о вещах сугубо материальных, то, в принципе, немного. Кое-какие усовершенствования, которые позволяют более уверенно решать энергетические проблемы, да вы и сами это знаете. Саморонский проект реформы энергокомплекса, будь он реализован по полной программе, мог бы здорово снизить затраты на каждый киловатт. Другое дело, что кое-кто его благополучно провалил, но я сейчас не об этом. Вам никогда не приходило в голову, что Триумвират дал всем нам ощущение того, что мы не одни?.. Знаете, что страшно там, далеко-далеко отсюда? Вот это самое. Смотрите: мы сидим здесь, на сто-черт-поймет-каком этаже, нас всего-то с десяток, но – мы не одиноки! Мы знаем, мы ощущаем: вокруг нас толчется колоссальное количество таких же, как мы, и кто-то из них всегда придет на помощь. Там этого нет, там мы были бы одни, и уж поверьте мне, профессионалу, орали бы гораздо тише. Нам было бы страшно, мы жались бы друг к другу, как замерзающие котята. Точно так же и здесь… до их появления мы жили в пустоте, не ощущая вокруг нас чьего-либо присутствия. Сейчас мы знаем: мы не одни, помимо нас в этой проклятой пустоте живут миллиарды, прорвы таких же разумных, мы можем общаться, обсуждать свои проблемы, просить, наконец, помощи, коль припрет. Я не прав?