— Так что, — обратился Банников снова к Светке, — дома вы были седьмого вечером или ходили все-таки с этим молодым человеком в кинотеатр?
— Дома, — выговорила Светка и заплакала.
Кашуба снова почувствовал, что пропустил удар. Только не прямой в голову, а, пожалуй, ниже пояса. Светка плакала, размазывая тушь по щекам, и боялась поднять на него глаза. Светкина мать смотрела с нескрываемым торжеством.
— Подпишите здесь и здесь, — велела рыжая, подзывая Светку к столу. Светка подошла и покорно подписала. Мать схватила ее за руку.
— Катерина, проводи их, — сказал майор, визируя пропуск. Рыжая кивнула. Виктор с тоской следил за Светкой глазами. Она так и не оглянулась.
— Ну, что, Кашуба, — спросил остроносый, — так и не вспомнил, где ты был вечером седьмого числа?
— Я буду говорить только в присутствии адвоката, — снова угрюмо сказал Виктор, глядя в пол.
— Ну, это уже не смешно, — заметил капитан. — Мы с тобой пока только по-хорошему, а ты с нами как? Не к уркам тебя отправили, где ты через час уже петухом бы стал. К хорошим людям посадили. Один только жену с любовником зарезал, а остальные ничего. За что тебе Шумейко машину Феликса обещал? — внезапно рявкнул он, выходя из-за своего стола. — Не просветишь нас? За то, что ты этого самого Феликса грохнул, так? Или за что? Чего молчишь? Ты ж и там наследил. И там протектор твоей машины нашли. Экспертизу показать или на слово поверишь?
Лысенко блефовал. Только недавно, связав все, что они знали, воедино, они пришли к выводу, что Нечаева могли убить тот самый «Шуба» и второй, неизвестный, который был с ним тогда в машине. Олег Шумейко хотел послать за Нечаевым какого-то «Шубу». Это все были факты, а вот про протектор — это было самое что ни на есть вранье. На асфальте никаких следов, конечно же, не осталось. На сухой пыльной обочине они тогда тоже ничего не нашли. Но Кашуба об этом, разумеется, не знает.
— Или это опять был не ты? Опять тебя, бедного, обманули. На этот раз не купаться, а грибы собирать повезли! — При упоминании о грибах Лысенко поморщился. — А ты ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знаешь. Колись, давай, гнида… Ты с подельником твоим Нечаева грохнул. Колись давай, а то точно паровозом пойдешь, это я тебе обещаю!
Кашуба молчал, прокручивая в голове все услышанное. Они все знают! И про Феликса, и про Олега. Про то, что Олег обещал ему машину, он не говорил ни одной живой душе, даже Аркадию Борисовичу. Значит, они слушали его телефон. Значит, они давно все знали. Значит, ему ничего не показалось — они давно за ним ходили. И сейчас этот майор просто играл с ним, как кошка с мышью. Он едва не застонал. Следы протектора. Он не помнил уже сейчас, как стояла его машина, когда они повезли Феликса в лес. Нужно было затолкать его в багажник и отвезти подальше. Зачем они бросили его там же, на окружной? А если бы его остановили? А у него труп в багажнике? Но он же не стрелял! Не стрелял в этого Феликса! А теперь уже точно влепят пожизненное.
— Мы сейчас твоего подельника сюда привезем, — пообещал ему капитан, — и тогда посмотрим, кто из вас быстрее другого утопит. Тебе же советую: начинай колоться сейчас, а то потом поздно будет. Мы про тебя и так все знаем. И улик у нас на тебя — выше крыши, в том числе и пистолет с твоими пальцами. Подбросили его тебе или нет — разбираться в суде никто не будет. Улика есть улика. Только жалко тебя, дурака. Что, не веришь? Ладно. — Капитан снял телефонную трубку, набрал номер и сказал: — Бухин? Зайди сюда на минуточку.
Через несколько секунд дверь открылась и на пороге возник… тот самый, которого он про себя окрестил «плечистым», Пинчук. Только был он сейчас не в мятом спортивном костюме, а в джинсах и свитере.
— Вызывали? — спросил он, бросая пристальный взгляд на Кашубу. — А, знакомый, — весело сказал он Виктору. — Как там Аркадий Борисович? Все такой же говорун? Передавай ему привет.
Он все понял. Они его подставили. Этот самый «Пинчук» и Аркадий Борисович — жирная ментовская наседка. Не может быть. Не может быть! Он снова едва не застонал. Это был полный нокаут. Он был повержен, раздавлен. «Пинчук» спросил;
— Я могу идти?
— Иди, Саша, — разрешил майор.
Когда он вышел, Кашуба еле слышно спросил:
— Я могу подумать?
— Думай, — бросил ему майор. — Пока подельника твоего не привезли. И мой тебе совет — думай быстрее. — Он нажал кнопку и вызвал конвой. — В коридоре пока пусть посидит, — сказал он, кивнув на Кашубу. — Я вызову.
Его вывели в коридор. Он все еще размышлял, не будет ли сейчас поздно все рассказать самому. Может, прав был Аркадий Борисович, подстава милицейская, что у него есть еще возможность пойти свидетелем? Последний раз они не докажут. А вдруг? Вдруг докажут? Если идти, то идти до конца. Но это значит взять на себя мокруху. Как же быть? Может быть, сказать, что он стрелял в целях самообороны? Он все никак не мог ничего решить, А если сейчас действительно привезут того, и он все расскажет первый? И все спихнет на него? А сам отмажется. У него такие бабки, какие ему и не снились. Тем более теперь, когда весь бизнес оказался в его руках. Он думал и все никак не мог решить.
По коридору сновали какие-то люди. Пробежала рыжая, та, что приводила Светку, и скрылась в кабинете, откуда его только что вывели. Потом прошел туда же этот, «Пинчук».
Бухин без стука вошел в кабинет. Банников и Лысенко о чем-то тихо совещались. Катерина сидела и слушала. Бухин подошел и выложил на стол заключение.
— Что это? — спросил Банников, косясь на подпись эксперта.
— Это по туфлям Томашевского, — объяснил Бухин. — Только что забрал и сразу к вам. Смотрите, вот: ага… по характеру сноса каблуков… по расположению микротрещин… по анализу почвы. Вот! Ничего не совпадает. Кроме размера. Это не он был на месте убийства Шумейко.
— Оба-на! — только и сказал Лысенко. — А мы чуть сейчас за этим Томашевский не отправили. Если это не он, тогда кто? К кому он шел тогда, как не к Томашевскому?
— У Кузнецова еще такие же туфли, — вдруг задумчиво протянула Катерина. — Жена Томашевского сказала, что они с Ниной Кузнецовой купили одинаковые. Кузнецову и Томашевскому. На 23 февраля. Если у них и размер один, то… — Она замолчала.
— Кузнецова убил Кашуба, — закончил за нее Банников, — потому что он и был его подельником. Он, а вовсе не Томашевский, как мы считали. Это Кузнецов, а не Томашевский стрелял в Юрия Шумейко. Это Кузнецов потом подбросил Кашубе пистолет. А Кашуба Кузнецова, видимо, боялся, считал, что рано или поздно Кузнецов или спалится, или грохнет его. А Томашевский… Ну все, все на него указывало! И «Мартиан» этот у него дома пропал, и подрался он с Кузнецовым накануне убийства. И Кашубу не хотел узнавать, и Шумейко он почему-то не помнил. И мотив был у него железный! Все одно к одному. И туфли эти. Я даже экспертов не торопил — думал, что с туфлями все точно сойдется, как в аптеке. Неужели все-таки Кузнецов убил Шумейко и Нечаева? Зачем? Но если Кашуба боится, что мы сейчас сюда привезем его подельника, то не мертвого же Кузнецова он имел в виду? Неужели это Олег Шумейко? Значит, все-таки он заказал своего брата. Так?