Потому что ты, черт побери, мне нравишься так сильно, будто ты и моя судьба тоже!
– Если это секрет, можете не отвечать, – прервал затянувшуюся паузу Леша.
– Да нет, не секрет… Просто выпили без повода. Такое ведь бывает… – И вдруг ляпнула: – Тебе нравится Милана?
– Очень, – ответил Леша.
«Кто ж меня за язык-то тянул?» – мысленно возопила Света, а вслух сказала:
– Ты… То есть вы… Вы ей тоже.
– Надеюсь, – улыбнулся он.
Больше Зарубина вопросов не задавала. А на вопросы Леши (болит ли нога, согрелась ли она, правильно ли он едет) отвечала сдержанно. Наконец показался ее дом.
– Вот мы и приехали, – сказала она.
– Как раз дождь кончился, – заметил Леша.
– И правда… – Она выглянула в окно, посмотрела на небо. Тучи рассеивались, и солнечные лучи уже пробивались сквозь них.
Назаров вылез из машины, обошел ее, открыл перед Светой дверь:
– Выбирайтесь аккуратно. На больную ногу сразу не вставайте.
Света вылезла. Встала, как цапля. Затем опустила травмированную ногу на асфальт. Перенесла на нее вес тела. Было больно, но терпимо.
– Доковыляю, – сделала вывод Света.
– Может, вас понести?
– Нет, нет, я уж как-нибудь сама.
– Но под локоток поддержать-то вас можно?
– Даже нужно!
Леша, поставив машину на сигнализацию, взял Свету под руку. Неспешно они двинулись к подъезду. А на ее этаж их поднял лифт.
Соседей не было дома. Они утром уехали на дачу, вернуться собирались дня через три. Летом Света вообще жила припеваючи, потому что старики частенько отлучались, и, как правило, оставались в деревне на неделю.
– Хорошая квартира, – сказал Леша, осмотревшись. – Прихожая большая.
– Да, квартира хорошая. Была бы еще полностью моей.
– Я и забыл, что вы живете с соседями. Кстати, они дома?
– Нет, на даче. – Света указала на дверь в свою комнату. – Проходите. Я быстренько переоденусь и поставлю чайник.
– Вы идите переодеваться, а чайник я сам поставлю. Если позволите мне похозяйничать на кухне.
– Да ради бога! Кухня там! – Света обозначила направление. – Чайник сами найдете. А я в ванную.
Оставшись одна, она шумно выдохнула. Все время, что она находилась рядом с Назаровым, ее не отпускало напряжение. Теперь можно хоть немного расслабиться.
Света стянула с себя влажную одежду. Поежившись, облачилась в банный халат. На ноги натянула носки, что сушились на батарее. Потом подошла к раковине, чтобы помыть руки. Включив воду, Света посмотрела в зеркало и отшатнулась. Выглядела она просто ужасно! Тушь потекла, и под глазами темнели черные разводы. Волосы повисли сосульками вдоль худенького личика, и самой себе в таком виде Света напоминала крысенка.
– Что мне мешало посмотреться в машине в зеркало? – прошептала она яростно и показала отражению язык.
Она умылась, гладко зачесала волосы и вышла из ванной. Конечно, не помешало бы чуть подкраситься, но Света решила, что после того, как Назаров видел ее с подтеками туши, ее уже ничто не спасет.
– Отлично выглядите, – сказал он, едва Светлана вошла в кухню. – И очень юно. Без макияжа вы смотритесь как девочка. Вам больше двадцати не дашь.
– А с ним?
– На двадцать один с половиной, – улыбнулся Леша. – Чайник вскипел. Только зачем мы грели воду? Насколько я знаю, кофе заливают холодной водой, а потом доводят до кипения.
– Увы, у меня только растворимый. Мне лень молоть зерна, потом варить настоящий, да еще и турку то и дело мыть, – призналась Света. – Но если вы такую бурду не пьете, могу предложить чай.
– Я все пью, я ж в милиции работаю. Как говорит мой коллега Витек Сказка, с нашим ненормированным днем кофе – единственное спасение, так что мы потребляем любую бурду, имеющую вкус кофейных зерен.
– Я хоть в милиции и не работаю, но тоже потребляю много подобного пойла. Настоящий кофе только на работе пью или в кафе. А дома – растворимый. С молочком и сахаром. Вам такой же сделать?
– Нет, мне черный. И я настаиваю на том, чтоб мы перешли на «ты».
– Хорошо, – быстро согласилась Света и принялась готовить напитки. – А это ничего, что мы вот так общаемся? – спросила она, залив кофейный порошок кипятком.
– В смысле?
– Ну, ведь ты следователь, а я свидетель.
– Я – оперуполномоченный. А ты – подозреваемая. И то, что мы общаемся, очень плохо. Вернее, недопустимо.
– Тогда почему ты?..
– Ничего не могу с собой поделать.
– Как это?
Назаров хотел ответить, но тут Света увидела в окне радугу и воскликнула:
– Смотри, какая красота!
Леша повернулся к окну. Небо за те десять минут, что они находились в квартире, прояснилось. Тучки на нем еще остались, но сбились в «стайки», и эти серые барашки только подчеркивали небесную голубизну и разноцветность радуги.
– Да, здорово, – сказал он.
– Я обожаю радугу! – продолжала восхищаться Света. – В детстве я считала, что это мостик на небо. И все мечтала по нему туда забраться…
Зарубина прижалась животом к подоконнику и не отрывала глаз от радуги. Ее светло-голубые глаза в этот миг были похожи на два хрусталика. А лицо стало совсем детским. Будто она превратилась в ту девочку, которая мечтала забраться на небо…
Леша поднялся с табурета и встал рядом. Но смотрел он не на небо, а на девушку, стоящую рядом с ним. Скользил взглядом по ее лицу и улыбался. Оказывается, у Светы веснушки! И как он раньше не замечал этих милых рыжинок на переносице и скулах? А родинка за ухом? А эти маленькие, острые соски, проступающие сквозь ткань халата?
Назаров не был наглецом. Он никогда не приставал к малознакомым женщинам. Они к нему – бывало. Но Леша в этом вопросе был щепетильным. Считал, что к женщине надо относиться с уважением. Сначала узнать ее, понять, почувствовать, а уж потом укладывать в постель. А так как времени на узнавание-понимание у него не было, то и романы случались крайне редко. И многие женщины потом говорили, что, будь Назаров понаглее, все у них бы получилось. Но Леша не мог вести себя иначе… Уж такой он был, деликатный.
Но сегодня он не узнавал самого себя. Глядя на Свету, он думал об одном – как бы раздеть ее, овладеть ею…
Она невероятно его возбуждала. Может быть, потому, что он ее уже чувствовал, хотя и не знал.
Леша протянул руку и коснулся Светиной щеки. Легонько. Она вздрогнула, но не отстранилась. Тогда Назаров протянул вторую руку, взял подбородок Светы в свои ладони и повернул ее лицо к себе. Несколько секунд он смотрел в ее расширившиеся глаза, затем подался вперед и впился губами в приоткрытый рот.