Он посмотрел на нового учителя, ожидая подтверждения.
— Существуют вполне съедобные виды грибов, и о них нельзя сказать ничего плохого, — согласился мистер Барнс. — Я изучал леса и пастбища вашего района и видел несколько великолепных экземпляров; вы без всяких опасений можете разнообразить свое меню. Я даже знаю их латинские названия.
Члены совета оживились и начали переговариваться. Страуд понял, что последние слова Барнса явно произвели на них впечатление.
— Почему вы оставили Орегон? — неожиданно спросил директор школы Джордж Келлер.
Новый учитель смело встретил его взгляд:
— Из–за политики.
— Вашей или чужой?
— Чужой, — ответил Барнс. — Я не занимаюсь политикой. Я учу детей, как делать чернила и мыло, как обрезать хвосты овцам, даже если овцы уже взрослые… И у меня есть свои собственные книги…
Из маленькой связки рядом с ним он вытащил книгу и показал совету, в каком она хорошем состоянии.
— Добавлю еще кое–что: в вашей части Калифорнии есть все необходимое для изготовления бумаги. Вы знаете об этом?
Миссис Толман сказала:
— В принципе — да, мистер Барнс, но мы не знаем точной рецептуры. Для этого нужна кора деревьев?
Лицо нового учителя приняло загадочное выражение, и он замолчал. Страуд знал, что миссис Толман вправе была задать свой вопрос, но учитель хотел сохранить свои знания при себе, потому что совет школы еще не принял его на работу. Его знания были еще его личной собственностью — он ничего не отдавал бесплатно. И конечно, он действовал разумно; Страуд понимал это и уважал его. Только дурак мог отдать все, не получив ничего взамен.
В разговор вступила мисс Костиган, новый член школьного совета:
— Я немного занималась грибами, мистер Барнс. На что вы в первую очередь обратите внимание, определяя ядовитость гриба?
Она пристально смотрела на нового учителя, явно намереваясь поймать его на конкретных деталях.
— Смертоносная оборка у основания ножки, — ответил мистер Барнс. — У поганок она есть, у большинства других грибов — нет. И общая окраска. Обычно у смертельно ядовитых поганок белые споры и, конечно, белые гимениальные пластинки.
Он улыбнулся мисс Костиган, и она улыбнулась в ответ.
Миссис Толман рассматривала связку книг нового учителя.
— Я вижу у вас тут «Психологические типы» Карла Юнга. Вы, случайно, не психолог? Как приятно, что в нашей школе появится учитель, который может рассказать о съедобных грибах и в то же время является специалистом по Фрейду и Юнгу.
— Бесполезные знания, — раздраженно сказал Страуд, — нам требуются практики, а не академики. — Он почувствовал себя лично задетым — мистер Барнс ни словом не обмолвился о своих теоретических интересах. — Психология не поможет очистить зараженные цистерны, — добавил он.
— Думаю, мы готовы проголосовать за мистера Барнса, — сказала мисс Костиган, — я за то, чтобы нанять его, по крайней мере временно. Кто–нибудь возражает?
Миссис Толман сказала мистеру Барнсу:
— Знаете, мы ведь убили нашего предыдущего учителя, вот почему нам понадобился другой; и мы послали мистера Страуда поискать кого–нибудь на побережье. Он нашел вас.
Мистер Барнс кивнул с каменным выражением лица:
— Я знаю, но меня это не волнует.
— Его звали мистер Остуриас, и он тоже хорошо разбирался в грибах, — сказала миссис Толман, — хотя он всегда собирал их только для себя. Он никогда нам ничего не рассказывал, и мы уважали его права. Мы приняли решение убить его совсем не поэтому. Мы убили его, потому что он лгал нам. Видите ли, оказалось, что он явился к нам совсем не для того, чтобы учить детишек в школе. Он искал человека по имени Джек Триз, который, как выяснилось, живет в районе Вест–Марина. Наша миссис Келлер, уважаемый член коммуны, жена присутствующего здесь Джорджа Келлера, — близкий друг мистера Триза, она–то и рассказала нам обо всем. Конечно, мы действовали открыто и официально через шефа полиции Эрла Кольвига.
— Я понимаю, — бесстрастно сказал мистер Барнс. Он слушал, не задавая вопросов.
В разговор вступил Орион Страуд:
— Суд, который приговорил его к смерти, состоял из меня, Кэса Стоуна, крупнейшего землевладельца Вест–Марина, миссис Толман и миссис Джун Рауб. Я сказал «приговорил к смерти», но, как вы понимаете, сам акт… то есть выстрел… его произвел Эрл. После вынесения приговора начинается работа Эрла.
Он внимательно рассматривал нового учителя.
— Ваши действия, — сказал мистер Барнс, — вполне законны и правомерны. Хотя… меня это не особенно интересует… И, — улыбнулся он, — я собираюсь поделиться с вами своими микологическими познаниями и не стану скрывать их, как мистер Остуриас.
Все одобрительно закивали. Напряжение в комнате спало, члены совета начали тихо переговариваться. Зажглась сигарета — одна из особых первосортных сигарет Эндрю Джилла «Золотой ярлык». Ее богатый, насыщенный запах распространился по комнате, поднимая настроение и заставляя присутствующих доброжелательнее относиться к новому учителю и друг к другу.
При виде сигареты на лице мистера Барнса отразилось удивление, и он спросил внезапно охрипшим голосом:
— У вас есть табак? Спустя семь лет? — Он явно не верил своим глазам.
Довольно улыбаясь, миссис Толман сказала:
— У нас нет табака, мистер Барнс, потому что, разумеется, его нет нигде. Но у нас есть специалист по табакам. Он создает для нас особые первосортные сигареты «Золотой ярлык» из отборных овощей и трав, сохраняя состав смеси — и это понятно — в строжайшей тайне.
— Сколько они стоят? — спросил мистер Барнс.
— По курсу бумажек штата Калифорния, — сказал Орион Страуд, — около сотни долларов за штуку. По довоенному курсу серебра — пятицентовик.
— У меня есть пять центов…
Мистер Барнс запустил дрожащую руку в карман, пошарил там, вынул монету и протянул ее курильщику. Это был Джордж Келлер, усевшийся поудобнее, откинувшись на спинку стула и скрестив ноги.
— Извините, — сказал Джордж, — но я не хочу ничего продавать. Лучше пойдите прямо к мистеру Джиллу; днем он почти всегда в магазине. Это здесь, на станции Пойнт–Рейс, но, конечно, он ездит и по окрестностям. У него «фольксваген» — пикап на лошадиной тяге.
— Воспользуюсь вашим советом, — сказал мистер Барнс и бережно спрятал монету обратно в карман.
— Вы собираетесь переправляться на пароме? — спросил оклендский чиновник. — Если нет, то убрали бы свою машину, она загораживает проезд.
— Собираюсь, — ответил Стюарт Макконти.
Он сел в машину и дернул вожжи, чтобы заставить Эдварда Принца Уэльского, своего коня, тронуться с места. Эдвард дернулся, и безмоторный «понтиак» 1975 года выпуска въехал через ворота на пирс.