— Не расстраивайся, — сказала Эди, — я буду по–прежнему рассказывать тебе обо всем, что вокруг происходит. — Она хотела утешить его и добавила: — Я никогда не сделаю так, как в прошлый раз, когда я на тебя разозлилась. Помнишь, я перестала тебе все рассказывать? Обещаю — такого больше не будет.
— Может быть, я заставлю доктора Стокстилла помочь мне выйти, — предположил Билл.
— Разве ты сможешь? Не сможешь.
— Смогу, если захочу.
— Нет, — сказала она, — ты врешь. Ты ничего не можешь. Только спать, болтать с мертвецами да еще изображать их, как ты недавно делал. Не так уж и много; я практически могу сделать то же самое и еще многое другое.
Внутри ее было молчание.
— Билл, — сказала она, — знаешь что? Теперь уже два человека знают о тебе — Хоппи Харрингтон и доктор Стокстилл. А ты ведь всегда говорил, что никто тебя не обнаружит. Значит, не такой уж ты умный. Нет, я не думаю, что ты умный.
Билл спал внутри ее.
— Если ты сделаешь что–нибудь плохое, — продолжала она, — я могу проглотить какую–нибудь гадость, и ты отравишься. Ведь так? Поэтому лучше веди себя прилично.
Она все больше и больше его боялась. Она говорила сама с собой, пытаясь подавить страх. Может быть, если бы ты умер, было бы хорошо, думала она. Только потом мне все равно придется носить тебя, а это будет неприятно. Мне это не понравится.
Она почувствовала дрожь.
— Не беспокойся обо мне, — сказал вдруг Билл. Он снова проснулся, или, может быть, он никогда и не спал, может быть, он только притворялся. — Я много знаю, и я могу позаботиться о себе. Я и тебя защищу. Лучше радуйся, что я есть, потому что я могу… ну, тебе не понять. Ты знаешь, я могу видеть каждого умершего так же, как этого человека, которого так испугался Хоппи. Их так много — триллионы и триллионы. И все они разные. Когда я сплю, я слышу их бормотание. До сих пор они близко.
— Близко, — спросила Эди, — где?
— Под нами, — ответил Билл, — внизу, в земле.
— Брр, — сказала она.
Билл рассмеялся:
— Это правда. Потом и мы попадем туда. И мама, и папа, и все остальные. Там все и каждый, включая животных. Например, эта говорящая собака, она уже почти там. Еще не там, может быть, но почти. Ты сама увидишь.
— Я не хочу видеть, — сказала Эди, — я хочу слушать чтение. Замолчи, ты мне мешаешь. Разве ты не хочешь сам послушать? Ты всегда говорил, что тебе оно нравится.
— Он тоже вскоре окажется там, — сказал Билл, — тот человек на сателлите.
— Нет, — возразила она, — я не верю этому. Ты уверен?
— Да, — ответил ее брат, — совершенно уверен. А до него… Ты знаешь того оптика из Болинаса? Нет, ты не знаешь, но он попадет туда очень скоро, всего через несколько минут. А после… — Он остановился. — Я не скажу.
— И не надо, — согласилась она, — пожалуйста, не говори. Я не хочу слышать.
Не теряя из виду высокую изогнутую мачту антенны передатчика, Элдон Блэйн шел к дому фокомелуса. Сейчас или никогда, думал он. У меня совсем мало времени. Никто не остановит меня, они все в Форестер–холле, включая самого Хоппи. Я доберусь до радио и украду его, сказал он себе. Если мне не удалось похитить Хоппи, я, по крайней мере, смогу вернуться в Болинас не с пустыми руками. Передатчик был наверху; он понял это по виду конструкции, а затем сразу же споткнулся и упал, широко раскинув руки. Он запутался в остатках изгороди, сохранившихся у самой земли.
Сейчас он видел сам дом, вернее, то, что от него осталось. Фундамент и одна стена, а в центре — куб комнаты, слепленный кое–как из обломков и защищенный от дождя толем. Антенна, укрепленная растяжками из проволоки, поднималась точно за маленькой металлической трубой.
И там был передатчик.
Он услышал его гудение даже раньше, чем увидел голубой газовый свет ламп. Из щели под дверью куба из толя выбивалось больше света. Он нашел дверную ручку, помедлил и затем быстро повернул ее. Качнувшись, дверь без труда открылась, как будто некто внутри надеялся на его приход.
Приветливый, проникающий в душу голос шептал что–то, и Элдон Блэйн, задрожав, оглянулся, боясь увидеть — что было невероятно — фокомелуса. Но голос исходил из радиоприемника, смонтированного на верстаке, на котором в полном беспорядке валялись инструменты, приборы и радиодетали. Дейнджерфильд все еще продолжал говорить, хотя сателлит уже, конечно, прошел над ними. Такого длительного контакта с сателлитом еще не устанавливал никто, подумал Элдон Блэйн. Даже этого добились в Вест–Марине. Но зачем нужен большой передатчик? Что он передает? Оптик начал поспешно осматриваться.
Низкий доверительный голос в радиоприемнике вдруг изменился, стал резче и грубее.
— Эй, оптик, — сказал голос, — что ты делаешь в моем доме?
Это был голос Хоппи Харрингтона, и Элдон стоял, сбитый с толку, почесывая затылок, пытаясь сориентироваться и зная каким–то шестым чувством, что он ничего не понимает — и никогда не сможет понять.
— Хоппи, — наконец удалось произнести ему, — где ты?
— Я здесь, — сказал голос из динамика, — я иду. Жди меня там, где ты стоишь, оптик.
Дверь комнаты распахнулась, и Хоппи Харрингтон на своем фокомобиле, поблескивая острыми глазами, предстал перед Элдоном.
— Приветствую тебя в моем доме, — ехидно сказал он, и голос его исходил одновременно и от него, и из динамика, — ты думал, что слушаешь передачу с сателлита?
Один из его ручных экстензоров вытянулся и выключил радио.
— Может быть, это действительно так, а может, будет так когда–нибудь. Ну, оптик, говори — что тебе надо?
Элдон сказал:
— Позволь мне уйти. Я ничего не хочу. Я зашел просто посмотреть.
— Ты хочешь получить приемник, не правда ли? — бесстрастно спросил Хоппи. Казалось, он спокоен и вовсе не удивлен.
Элдон спросил:
— Зачем тебе передатчик?
— Потому что я передаю на сателлит.
— Если ты позволишь мне уйти, — сказал Элдон, — я отдам тебе все стекла, какие у меня есть. А это не один месяц поисков по всем помойкам Северной Калифорнии.
— На этот раз у тебя нет с собой очков, — сказал фокомелус, — я не вижу твоего чемоданчика. Но ты можешь уйти, потому что, насколько я знаю, ты не успел сотворить здесь ничего плохого — я не дал тебе такой возможности.
Он весело рассмеялся, как обычно заикаясь.
Элдон спросил:
— Ты собираешься возвратить сателлит на Землю?
Фокомелус удивленно посмотрел на него.
— Ты собираешься, — сказал Элдон, — с помощью этого передатчика включить зажигание последней ступени, которое не успели включить при запуске. Ты заставишь ее работать, как ракету, сателлит снова войдет в атмосферу и в конце концов приземлится.