— Я не смог бы сделать этого, — сказал Хоппи, — даже если бы захотел.
— Ты ведь можешь перемещать предметы на расстоянии.
Прокатив на своем «мобиле» мимо оптика, фокомелус выдвинул один из своих экстензоров, чтобы взять какой–то предмет с верстака.
— Знаешь, что это? Катушка магнитофонной пленки. Записанное на ней будет передано на сателлит с громадной скоростью, так что часы информации спрессуются в несколько минут. И в то же самое время все передачи с сателлита пойдут тем же образом со сверхвысокой скоростью на мой приемник. Вот, оптик, для чего первоначально предназначались такие передатчики. До Катастрофы, до того, как исчезло все оборудование для радиоперехвата.
Элдон Блэйн посмотрел на приемник, работающий на верстаке, а затем кинул вороватый взгляд на дверь. Фокомобиль отъехал, так что проход к двери был свободен. Элдон прикидывал, сможет ли он совершить задуманное, есть ли у него шанс.
— Я могу вести передачу на расстоянии до трехсот миль, — сказал Хоппи. — Я могу охватить все приемники Северной Калифорнии, но это при прямой трансляции. А посылая мои сигналы на сателлит, который записывает их и передает обратно, снова и снова, пока он облетает Землю…
— Ты можешь охватить весь мир, — сказал Элдон.
— Правильно, — подтвердил Хоппи, — на борту есть необходимая техника, она подчиняется командам с Земли.
— И тогда ты будешь Дейнджерфильдом.
Фокомелус улыбнулся и продолжал, заикаясь:
— И никто не заметит разницы. Я сумею сделать это, я уже все подготовил. Какая альтернатива? Молчание. Сателлит может замолчать в любой момент. И тогда голос, объединяющий мир, исчезнет, и мир распадется. Я готов отключить Дейнджерфильда, как только буду уверен, что он действительно собирается замолчать.
— Он знает о тебе?
— Нет, — сказал Хоппи.
— Я скажу тебе, что я об этом думаю, — сказал Элдон. — Я думаю, что Дейнджерфильд уже давно мертв и на самом деле мы слушаем тебя.
Он говорил, а сам потихоньку придвигался к приемнику.
— Это не так, — твердо сказал фокомелус. Затем он продолжал: — Но скоро такой момент наступит. Удивительно, что он продержался так долго в этих условиях. Военные хорошо поработали, выбирая его…
Элдон Блэйн схватил приемник и бросился к двери.
Изумленный фок широко раскрыл рот от неожиданности. Элдон успел заметить выражение его лица, а затем он был уже за дверью, он бежал в темноте к стоящей неподалеку полицейской машине. Я отвлек его, думал он. Бедный дуралей, он даже не представлял, что я собираюсь сделать. Вся эта болтовня — что она значила? А ничего. Мания величия — он хочет сидеть здесь и говорить со всем миром, принимать весь мир, превратить его в свою публику… Но никто не способен на это, кроме Дейнджерфильда. Никто не может управлять аппаратурой сателлита снизу. Для этого фок должен находиться на сателлите, а это невозможно…
Что–то вцепилось сзади в его шею.
Как? — спросил себя Элдон Блэйн, падая лицом вперед и все еще сжимая в руках приемник. Он там, в доме, а я здесь. Действие на расстоянии… он держит меня. Значит, я не прав? Неужели он способен достать меня… так далеко…
То, что держало его за шею, резко сжалось.
11
Приподняв первый лист отпечатанной на мимеографе «Ньюс энд вьюс» — маленькой газеты Вест–Марина, выходящей раз в две недели, Пол Дитц критически изучал главный материал, написанный им самим.
«ЧЕЛОВЕК ИЗ БОЛИНАСА НАЙДЕН СО СЛОМАННОЙ ШЕЕЙ
Четыре дня назад Элдон Блэйн, оптик из Болинаса (Калифорния), прибывший к нам по делу, был найден на обочине дороги со сломанной шеей и следами, указывающими на насилие со стороны неизвестного лица. Эрл Кольвиг, шеф полиции Вест–Марина, начал тщательное расследование и опрашивает в настоящее время различных лиц, видевших Элдона Блэйна в тот вечер».
Таков был материал во всей красе, и Дитц, читая его, испытывал глубокое удовлетворение. Поместить это сообщение значило сделать удачный ход. Многих оно заинтересует, и, может быть, следующий номер газеты удастся выпустить большим тиражом. Главными источниками финансовой поддержки газеты были Эндрю Джилл, всегда печатавший свои объявления о табачных и алкогольных изделиях, и Фред Квинн, аптекарь. И конечно, имелось некоторое число подписчиков — но что все это по сравнению с прежними временами?
Разумеется, за пределами газетного сообщения остался тот факт, что оптик из Болинаса прибыл в Вест–Марин с недобрыми намерениями: об этом знал каждый. Предполагали даже, что он хотел похитить их мастера. Но поскольку это были только догадки, их нельзя было печатать.
Пол Дитц обратился к следующему по важности сообщению.
«ДЕЙНДЖЕРФИЛЬД ОБЪЯВИЛ, ЧТО ОН БОЛЕН
Лица, следящие за вечерними передачами с сателлита, сообщают: Уолт Дейнджерфильд объявил на днях, что он «подозревает у себя язву или какую–то сердечную болезнь» и нуждается в лечении. Согласно тому же сообщению, собравшиеся в Форестер–холле проявили большую озабоченность. Мистер Кэс Стоун, проинформировавший нас об этом, сказал, что в качестве последнего средства может быть использована консультация его личного врача в Сан–Рафаэле. Обсуждалась также (без принятия решения) возможность того, что Фред Квинн, владелец аптеки в Пойнт–Рейсе, может совершить поездку в армейскую штаб–квартиру в Шайенне, чтобы доставить лекарства для передачи Дейнджерфильду».
Остальные сообщения касались местных событий, представляющих меньший интерес: кто с кем обедал, кто какой ближайший город посетил. Пол Дитц бегло взглянул на них, чтобы убедиться, что объявления напечатаны качественно, а затем стал просматривать следующие полосы.
Конечно, существовали и материалы, не попавшие в газету, те, что не будут напечатаны никогда. Например, Хоппи Харрингтон, до смерти напуганный семилетним ребенком. Дитц захихикал, вспомнив полученные им сообщения о перепуганном фоке и о его припадке прямо на глазах у всех… Миссис Бонни Келлер завела новый роман, на этот раз со школьным учителем Хэлом Барнсом… Вот был бы шикарный материал! Джек Триз, местный овцевод, обвиняет неизвестных лиц (тысячный раз!) в краже его овец. Что еще? Посмотрим, думал он. Знаменитого табачного эксперта Эндрю Джилла посетил неизвестный человек из города, возможно, в связи со слиянием табачного и алкогольного производства Джилла с неким крупным городским синдикатом, пока не названным. При этой мысли Пол Дитц нахмурился. Если Джилл уедет из округа, «Ньюс энд вьюс» лишится самого крупного рекламодателя, что довольно скверно.
Может быть, стоило напечатать это, думал он. Возбудить общественное мнение против Джилла, что бы он там ни замышлял. «В местном табачном бизнесе чувствуется чужеземное влияние…» Можно сформулировать и так: «Какие–то незнакомцы подозрительного вида в последнее время зачастили в округ…» Что–нибудь в этом роде. Это могло бы остановить Джилла: в конце концов, он ведь не старожил, его положение не так уж и прочно. Он живет здесь всего лишь со времен Катастрофы. На самом–то деле он чужак.