Поймав в перекрестье прицела точку между ухом и глазом, он плавно, на выдохе, нажал на спуск.
Грохот выстрела. Отдача. Сильная… Будто носорог лягнул…
– Это что же выходит? – бормотал Каргин, слегка разворачивая винтовку. – Это выходит натуральная засада… А почему? Откуда знали? Птичка принесла? Так птички разговаривать не умеют… – Выдох. Грохот. Удар в плечо. – Значит, не птичка… – Он закусил губу. – Кренна у нас, конечно, не дурак… Хитрый кукольник! А все равно непонятно… Хотел бы поймать, так посадил бы рядом два помела… Чтобы приманка была повкуснее…
Выдох. Грохот. Отдача.
Он успел уложить троих, но остальные действовали на удивление слаженно и ловко – сообразили, что бьет снайпер, которого из тарахтелок не достать, и, пригибаясь, юркнули в кусты. Криса утащили с собой, и Каргин сперва не понял, зачем он им, а когда догадался, в розарии уже ни единая ветвь не колыхалась.
Верно говорят: гнев – плохой советчик… Мог бы Слейтера избавить от мучений…
Приподняв голову, он посмотрел на замерший в аллее «Гриф» с поникшими винтами, на трупы в черном и тела Тэрумото и Тейта. Отсюда, с высоты, они выглядели пятеркой раздавленных мурашей около странного насекомого – стрекоза не стрекоза, а чем-то похоже. Без крыльев, зато с длинным и тонким хвостом, а впереди – огромное око, расчерченное на сегменты. Так и сияет в первых солнечных лучах!
Каргин снова склонился к прицелу. Топливный бак, надежная броня… С другой стороны, калибр двенадцать и семь… [36] Пробьет или не пробьет?
Выдох. Грохот. Отдача.
Не пробило, но вмятина вышла основательная. Он расстрелял обойму, всадив в одно и тоже место еще семь пуль, сменил магазин, и с девятого выстрела поднял машину в воздух. Правда, не так, как хотелось Паркеру, не целиком, а по частям, в дыму и пламени. Впрочем, мнения Роберта Генри Паркера были теперь интересны лишь для могильных червей.
Всех подставил ублюдок, гаденыш гребаный, размышлял Каргин, присматриваясь ко второму помелу. А были неплохие парни… Особенно Томо… Томо-самурай, секьюрити с гарвардским дипломом, с понятием о верности и чести… В плохой час встретила Кику-сан Халлорана… в дурной, несчастливый!.. И остальным не повезло… всем халлорановым родичам, слугам, помощникам, всем обитателям Иннисфри…
Огненный гейзер над пылающим вертолетом съежился и опал. Теперь пламя лениво плясало в обломках, приветствуя рассвет черным жирным дымом. За этой завесой трупов погибших не было видно.
Прощай, Томо, прощай…
Второй «Гриф» Каргин по-серьезному достать не мог – виднелись из-за стены обсерватории кабина да кончик винта. И позицию не переменишь, ни влево, ни вправо не уйдешь; сидел он на этой дороге точно комар на бритвенном лезвии. Пожалуй, засиделся, пора бы и назад…
Он сполз с утеса, повесил на плечо винтовку и торопливо направился к озеру. На часах – пять ноль три, время, когда Халлоран со Спайдером бегали по этой дороге, а сам он, пристроившись у телескопа, мирно обозревал окрестности. Еще пару дней назад… Как давно это было!
Каргин уже миновал озеро и путь до обзорной площадки и начал спускаться вниз, когда в подсумке пискнула рация.
Голос Кренны был холоден и сух.
– Никак не успокоишься, капитан?
– Покой – он для усопших, а я пока что жив, – откликнулся Каргин. – Вроде бы у тебя потери, майор? Три крысы, и у каждой в черепушке дырочка?
– Ты сам сказал: что из-за трупов переживать? Война, дело обычное!
– Ну, имеются у нас не только трупы. Кажется, что-то там взорвалось и сгорело?
Бельгиец с иронией хмыкнул.
– Ты о вертушке? Было бы что жалеть! Потеря не моя, заказчик платит.
– Щедрый у тебя заказчик.
– Щедрый, – согласился Кренна.
– А кроме финансов ничем не балует? Советами там, намеками, подсказками?
Кренна рассмеялся – будто отбил на барабане походный марш.
– Вот ты о чем… о нашей последней маленькой операции… Нет, то был не заказчик, а некий мсье Умберто Арада. Знаешь такого? – Пауза; затем: – Чувствую, что знаешь. Так вот, он позвонил и предложил обмен: я гарантирую жизнь и безопасность ему и одной сеньорите, а он дает информацию. Очень важную информацию про нашего неуловимого клиента. В какой момент его поймать и как… Мы поторговались и договорились.
Прикрыв ладонью рацию, Каргин произнес пару ненормативных выражений и вытер пот со лба. Ну, Хью, паскуда, ну, хитрец!.. Деловой мужик! Подзадорил бойскаута, помолился в мобильник и разом двух зайцев пришиб! От босса-наследничка избавился и сам уцелел… Для Нэнси еще и спасителем будет… Верный ход, чтобы добиться руки и сердца! Одно слово, католик: молись, трудись, и грехи твои будут отпущены, а труд не пропадет втуне!
«Ну, я тебе отпущу грехи! В Хель отправишься, гадюка, с пером в заднице!» – подумал он и буркнул в рацию:
– Значит, майор, вы с мсье Умберто договорились? Один наследник и три секьюрити за референта с сеньоритой? И ты исполнишь договор?
– Тебе-то не все равно? Ты в этот договор не вписан, ты в основном контракте значишься, – с насмешкой проинформировал Кренна. И, после секундной паузы, добавил: – Тут нам один недоумок попался, из тех, что увязались за клиентом. Говорит невнятно, но с большой охотой. Про пещеру в прибрежных скалах, про рыжую сеньориту и мсье Умберто… Тебя там нет поблизости?.. Наверное, нет. Ты ведь с моими людьми развлекался… еще три трупа на тебе… А вот об этом мы с мсье Арадой не договаривались. Так что я считаю…
Громкое гуденье заглушило его слова, и Каргин, задрав голову, увидел, что над ним проплывает вертолет. Снизу он выглядел не стрекозой, а толстым черным жуком, в которого сзади воткнули спичку; призрачные зонтики винтов были незаметны на фоне рассветного неба, и казалось, что жука поддерживают в воздухе лишь непропорционально узкие крылышки консолей. Машина летела высоко и направлялась к югу. К Хаосу!
– Чтоб мне в Хель провалиться! – рявкнул Каргин и, не разбирая дороги, ринулся вниз по склону.
Иннисфри, Хаос и пляж у Лоу бей; утро 24 июля
Восток начал розоветь, и вскоре над бурой зубчатой стеной появился краешек солнечного диска – будто ослепительный глаз, с любопытством заглянувший в кратер. Слева, справа и сверху от него алыми ресницами изгибались перья облаков, темный утес внизу казался выступом титанической скулы, а небо – шапкой, надвинутой по самую бровь. Как всегда, рассвет на острове был великолепен и быть иным не мог, ибо все зори, утренние и вечерние приложения к Иннисфри, тоже оплачивались Патриком Халлораном. Вернее, ХАК; сам Халлоран, вместе с наследником, пребывал теперь в таких местах, где о рассветах и закатах вспоминать не приходилось.