Лязгало оружие, скрипели башмаки, шуршали камни под ногами поднимавшихся людей. Их было пятеро; забившись в свою щель, он видел только головы и плечи, проплывавшие на расстоянии броска ножа. Но о ноже, равно как о сюрикенах и винтовке, не приходилось вспоминать. Прикончишь одного-другого, а остальные накроют огнем, прижмут к скале, изрешетят из автоматов… Вблизи винтовка тарахтелке не соперник, и песня у нее своя – поспешай неторопливо, бей из укрытия, не забывай: чем дальше, тем надежней. Вот если б было что-то взрывчатое… граната, лучше – две… Гранатой всех бы положил…
Гранаты, однако, не нашлось, и потому он затаился, не шевелясь и даже не дыша. Подождал, пока десантники исчезнут за оврагом, опять перебрался в широкую трещину – двигаться в ней было легче – и начал проворно спускаться. Трещина шла зигзагами, и сине-зеленое зеркало Лоу бей то появлялось перед ним, то исчезало; он видел скалы на другом берегу, темные, изъязвленные такими же расселинами, и парапет смотровой площадки, казавшийся герцогским венцом на лысой маковке двухсотметрового утеса.
Вернуться, что ли?.. – мелькнуло в голове у Каргина. Залезть обратно, выбрать позицию понадежней и перещелкать басурманов. Прямо у пещеры, пока не оклемались от удивления…
Затем ему подумалось, что возвращаться нельзя. Опасная затея! Скорей всего, бельгиец своих людей предупредил, так что они ворон считать не будут и что-нибудь на пятерых сообразят: к примеру, трое прочешут Хаос, а двое останутся в засаде. Возможный вариант, и лучше не дразнить судьбу, не искушать удачу… Как говорил майор Толпыго, не лезь под юбку госпоже удаче: пошаришь с удовольствием разок-другой, а вот на третий выяснишь, что есть под юбкою гранаты, да не той системы. Словом, восток – дело тонкое, везенье – тоже…
Будто подслушав его мысль, трещина расширилась и вильнула, доказывая ценность майорских афоризмов: за поворотом, раскинув ноги, уткнувшись носом в землю, валялся тощий Хью. Фокусник, которому не повезло. С маленькой аккуратной дырочкой в затылке… Руки Арады вцепились в землю, пальцы были скрючены, и чего-то на них не хватало.
Перстней нет, сообразил Каргин, осматривая мертвеца. Значит, здесь они их настигли, и с мсье Умберто, ясное дело, не церемонились, ратифицировали договор на месте и взяли контрибуцию. А где же наша сеньорита? Могла ведь и удрать, пока с колечками возились… Девушка резвая, когда трезвая… Бегает получше референтов…
Он опустился на корточки, придерживая свисавший с шеи бинокль, коснулся слипшихся волос Арады, потом отдернул руку и вытер пальцы о штанину. Кровь была свежей и только начала подсыхать – значит, Хью последовал за Бобом Паркером совсем недавно. Минут тридцать-сорок прошло, если вспомнить африканский опыт. В жарких краях кровь сворачивается с удивительной быстротой.
Каргин поднялся, нащупал рукоять мачете, расстегнул кобуру и зашагал вниз по расщелине. Сорок минут – солидное время, можно двух сеньорит изловить, тем более на пляже и большой компанией. Одну уж непременно… Вот только зачем? Ловить, надрываться, потеть… Задачка-то простая, как с мсье Умберто: увидели – и пристрелили…
Сомнительный исход! Хоть люди Кренны не отличались альтруизмом, однако в девушек зря не стреляли, а также не душили проволокой и не развешивали на столбах. Как правило, резали глотки – но после, а не до. Такой поворот событий, при всей его неприглядности, подбадривал Каргина. Может, Мэри-Энн поймали, да не успели поразвлечься, а может, развлекаются сейчас – команда, как-никак, немалая. Может, скрутили, оставив на десерт, или приберегли начальству – Пирелли все же офицер, с законным правом первой ночи и сицилийским темпераментом. Такие очередь не уступают…
В общем, имелись варианты. Но, как говорится, надейся на лучшее, а готовься к худшему, и Каргин уже представлял растерзанную Мэри-Энн на залитом кровью песке. Лежит она где-нибудь у пляжных домиков с располосованным горлом, нагая, как праматерь Ева в день творения, и вьются над ней синие мухи… Или ползают крабы, отщипывая по кусочку здесь и там. То от грудки, то от аппетитной попки…
К счастью, он ошибся: она еще бегала, а вместе с нею – пара солдат. Этих двоих Каргин не знал. Один – повыше, темноволосый; другой – коренастый, с бритым черепом, блестевшим от испарины.
Вильнув последним изгибом, трещина, по которой он спускался, сомкнулась с соседней и вышла к пляжу широко раскрытым веером; песок в его основании загромождали камни, снесенные вниз в период дождей. Спрятавшись за этим валом, Каргин с мрачной усмешкой наблюдал, как два десантника гоняются за Мэри-Энн. Она имела определенный профит: кроссовки вместо тяжелых башмаков, солидная доза адреналина и порожденное отчаянием упорство. Зато солдаты были поопытней и повыносливей: отрезали ее от рощи и потихоньку теснили к морю и камням. Медленно, не торопясь – похоже, игра их забавляла.
Матч разворачивался шагах в двадцати от Каргина, и он, ощупав пояс, вытащил стальную звездочку и пистолет. Он мог с одинаковым успехом стрелять и метать сюрикены с обеих рук. Важный козырь, когда имеешь дело с двумя противниками.
Темноволосый остановился, расстегнул ремень, намотал конец на руку. Взмахнул – тяжелая бляха со свистом разрезала воздух. Нэнси тоже замерла – будто перепуганный кролик при виде непонятной, но внушающей ужас ловушки.
Коренастый, ощерившись в ухмылке, в свой черед потянулся к поясу.
– Пари, Рамирес? Кто курочку подобьет, тот первым и ощиплет?
– Ты уже проиграл, Хаммель.
Внезапно прыгнув к девушке, темноволосый хлестнул ее по ногам. Мэри-Энн взвизгнула и упала; на бедре, чуть выше колена, вздулся алый рубец. Ее вопль заглушил торжествующий рев коренастого. Он бросил автомат, подскочил в восторге и, шлепнувшись на песок, принялся расшнуровывать башмаки, приговаривая:
– Валяй, Рамирес, не задерживай… не в Гамбурге у потаскух… там время оплачено, трахайся до посинения, а тут живая очередь… по паре раз на брата, пока майор не высвистал… ты начнешь, а я закончу… ножиком… Помнишь – как тогда, в Кигали?.. С черной девкой?.. С той барменшей в аэропорту? Ох, и вопила!
Однако Рамирес не торопился, стоял над сжавшейся комочком Мэри-Энн, поигрывал автоматом, разглядывал ее с оттенком легкой брезгливости.
– Грязновата, Хаммель… Не окунуть ли разок? Та девка в Кигали хоть черная была, но мытая… – Он вдруг подмигнул Мэри-Энн. – Ну, что, попалась, быстрые ножки? Молчишь? А ты покричи, покричи… Услышит твой приятель, прибежит… Ведь прибежит, а?
– Буэнас диас, хомбре. Вот и я, – сказал Каргин, вставая.
«Беретта» коротко рявкнула, и темноволосый осел на песок; слева на его груди расплывалось красное пятно. Сюрикен Каргину не понадобился – Хаммель стягивал комбинезон и до оружия никак не мог добраться. Пару секунд, но этого вполне хватило. Правда, пришлось подойти и добить, чтобы не мучился – первая пуля попала в живот.
Спрятав «беретту» в кобуру, Каргин шагнул к девушке, поднял ее и как следует встряхнул. Глаза у нее были нехорошие – вот-вот закатятся.
– Идти можешь, сестренка? Нужно отсюда убираться. И поскорей!