Айя молчала почти такт, потом глухо бросила:
— Контролер Итени Рин, вы свободны. Сто тридцать тактов на отдых. Рекомендую поспать перед стартом.
Я хотел возразить и обнаружил, что не могу произнести ни слова. Не желаю произносить. А несколько мгновений спустя осознал, что стою на пороге кабинета.
И тут я услышал бесплотный шепот, как тогда, в пещере с жизнеформой: «Нельзя иначе. Не получается. Не позволит».
Шепот стих. Зеленые лепестки с едва слышным шелестом сошлись за спиной, и я остался один посреди коридора.
Пространство дрожит от напряжения. Выматывающая вибрация нарастает, становясь невыносимой. Но стоит крику прилипнуть к губам, как дрожь стихает, накатывает тишина, и лишь редкие, едва заметные всплески напоминают, что ничего не кончилось, что до следующей волны остались считанные мгновения. И так без конца.
Прыжок. Еще один. Еще…
Никто и никогда не перемещался в таком ритме. Никто не совершал невозможного. Даже Наблюдатели, всемогущие Наблюдатели, на такое не способны. Я первый!
Спустя час эта мысль уже кажется мелкой, ненужной. К концу следующего хочется одного — чтобы все прекратилось. Любой ценой. Ну, хотя бы коротенькая передышка? Хоть на чуть-чуть…
Прыжок. Еще один. Еще.
Звезды, галактики, туманности сливаются в разноцветное панно, крутятся бесконечным калейдоскопом. Только одна деталь неизменна: жемчужина, серебристым пламенем пылающая впереди. Маяк, чьи лучи с трудом пробиваются сквозь, казалось, непреодолимый барьер, выстроенный чужим порядком, — барьер, поглощающий даже свет психосфер. Но я вижу ее. Я иду на свет.
Новый поворот — и опять тупик. Корабль, словно рыбка, раз за разом бьющаяся в стекло аквариума в надежде вырваться из прозрачной тюрьмы. Хищная рыбка, способная разбить преграду. Тень! Широкая темная мантия накрывает крейсер. Которая уже по счету… Не важно. Плевать, что едва не теряю сознание, когда скручивающая мышцы судорога прокатывается по телу. Главное, сгусток тьмы способен пробить заслон иномирья.
Очередное перемещение приближает нас к жемчужине. Всего на шажок, но за этим шажком будет еще один, и еще…
Я лежу на кровати. Купаюсь в объятиях нежной обволакивающей перины. В голове пустота, приятная, безмятежная. Ни о чем не надо думать. Ничего не надо вспоминать. Хочется, чтобы так было всегда — в настоящем, в будущем, в прошлом. Всегда.
— Полегчало? — Я с трудом повернул голову. Олег, сгорбившись, сидел рядом на стуле с низкой спинкой. Светлый пиджак, брюки, желтый галстук… Пустое, все это иллюзия. Нет никакого Олега, и стула нет, и даже кровати. Интересно, на чем я лежу на самом деле?
— Не особо. — Собравшись с силами, я перевернулся на бок. — Где мы?
— На месте. Ты справился, пробился в закрытую зону. Сейчас корабль заканчивает коррекцию орбиты. Планета под нами техноактивна. Элианская колония.
— Замечательно. — Я с трудом свесил ноги с кровати. Ломота понемногу утихла. Разгоняя ватный туман отупения, вяло зашевелились мысли. — Долго я был в отключке?
— Несколько минут.
— Что? — Я вздрогнул. — Всего-то? Мне казалось… Странно. — Шум в голове стих окончательно. — Раньше подобные напряги выключали надолго.
— Привыкай к новому статусу. — Олег улыбнулся. — Тебя теперь сложно выключить надолго.
— Хорошо, если так, а то полежалки в регенераторе уже задолбали. — Во фразе должно было сквозить безразличие, однако сердце екнуло, и к горлу подскочил комок. Приятно, черт возьми, когда отмечают твой внутренний рост. Есть в злоключениях и светлая сторона. — Еще бы польза от моих штурманских потуг была.
— Ты ведь до конца понимаешь, что сделал? — В глазах Олега искорки веселья. — Ты трассу проложил. Теперь мы сможем создать здесь точку отсчета, ориентир для перемещения в эту часть космоса напрямую, за один прыжок.
— А смысл? С элианской колонией мы разберемся и сами. Зачем тащить боевую эскадру?
— Уничтожать элиан нет необходимости… — По коже пробежала дрожь. Фантом — визуальная оболочка Наблюдателя — не обладал психосферой, и читать эмоциональную составляющую Олега я не мог. Приходилось, как и раньше, довольствоваться старательно прорисованной мимикой и интонациями. Но иногда до меня долетали… не знаю — не эмоции, а осколки ощущений, что ли? Отголоски времен, когда Наблюдатели были существами из плоти и крови, эхо их чувств. И сейчас реакция на мои слова была яркая, словно на миг призрак вновь вступил в мир живых… Досада, безысходность… Страх?
У Наблюдателя? Чушь! Не бывает такого!
— …на данный момент они не представляют даже потенциальной угрозы. Геннадий, мы в зоне трансформированного мира. Эпицентр здесь. Отсюда идет распространение волны изменений. Ни мы, ни наши агенты не могли проникнуть в этот район. Оставалось лишь бороться с распространяющейся инфекцией. Но теперь мы можем уничтожить очаг заражения. Или по крайней мере изолировать его.
— Так… оно там? Внизу, на планете? — От возбуждения у меня перехватило дыхание.
— Нет. — Олег вновь улыбнулся. — Но это не столь важно. Главное, мы смогли оказаться внутри отгороженной зоны. Дальше нам помогут.
— Кто?! — Удивление было неподдельным.
— Те, кого ты называешь Тенями. — Олег едва не смеялся.
— Тьфу. — Я разочарованно фыркнул. — Я уж думал, еще какие неизвестные науке божества объявились. А почему Тени просто не проломили барьер? У меня же получилось.
— Не так просто проломить этот барьер, — задумчиво протянул Наблюдатель. — Надо иметь ориентир, что-то, способное задавать направление. До твоей серебряной жемчужины ничего подобного не было. Кроме того, у нас с Тенями сложные отношения. И взаимодействовать нам труднее, чем тебе с любым из нас.
— Баланс сил во Вселенной ясен. — Я вздохнул. — И каков следующий шаг? Что ты там говорил про создание точки отсчета?
— Паразит. Очень сильный. Почти поглотивший планету. — Пол сделался прозрачным, Олег указал на серую, изъеденную грязно-синими проплешинами планету, съежившуюся под нами. — Психосфера планеты больна, практически разрушена, но даже уцелевшей части хватит для навигации. Если Паразит перестанет фонить.
— Круто. — Губы невольно растянулись в полуусмешке-полуулыбке. — Мне предстоит пополнить коллекцию скальпов, или обойдемся ядерной боеголовкой с орбиты?
— Не обойдемся. — И снова Наблюдатель выдал вспышку псевдоэмоций, на этот раз слабую и совсем уж чужую. Я уловил только один оттенок — безысходность. Опять. — Будь жизнеформа подобна киянской, обошлись бы аннигиляторами. К сожалению, здесь другой уровень: вся планета больна. Паразит хорошо поработал, глубоко проник. Чтобы уничтожить метастазы, пришлось бы буквально разрезать планету на части.
— А я-то что могу сделать? По логике, мне так же точно придется каждую опухоль персонально выжигать? Вряд ли получится быстрее.