Забавно. Насколько все-таки забавно сейчас выглядят все усилия радориан и элиан вести свою игру. Проявлять самостоятельность. Пытаться что-то скрыть от всевидящего ока Наблюдателей.
Маленькие гордые существа, видимые как на ладони со всеми мотивами и мыслишками. С невероятно развитой по земным меркам техникой, не способной уловить присутствие трех сотен корректорских кораблей.
Снова холодный тычок. Я нехотя подчинился, отступил, сворачивая распухшую до безобразия сферу восприятия.
Тело казалось тесным и до ужаса неуклюжим. Я сполз с кровати и босиком прошлепал к обзорному экрану. Аури. Ничем не примечательная ныне планета, бывшее логово Паразита, а если быть уж совсем точным — одного из щупалец Паразита, ныне дохлого. Или отрубленного. Кому как больше нравится.
Я сместил фокус камеры и дал увеличение. Теперь экран заполняла неприлично пестрая туманность, похожая… да ни на что не похожая! Хватит с меня аляповатых аналогий — оберток межзвездной романтики. Приелось. Да и транслируемая картинка имела с действительностью мало общего: корабельный комп расстарался, раскрасил полученные со сканеров данные в доступные человеческому глазу цвета. Неизменной осталась лишь одинокая звезда — немигающий красный глаз, глядящий с размалеванного полотна небосвода.
Если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть в тебя — сегодня я прочувствовал это в полной мере.
Сколько там осталось? Час, два? Последняя перепроверка расчетов. Которая уже по счету? Не важно. Навигация в зараженном пространстве затруднена, а права на ошибку нет. Мы сможем совершить лишь один прыжок, и если промахнемся, вся предыдущая борьба окажется напрасной. Ну а если вынырнем, где планировалось… Впрочем, чего загадывать? Там будет видно. Четкого плана нет даже у Наблюдателей. Одни вероятностные модели и сакраментальное солдатское — действуем по обстановке.
Я присел на краешек стула. Уткнул лицо в ладони.
По словам Олега, большая часть эскадры — та, что пойдет на автопилоте, — обречена изначально. Меньшая, которую поведут Наблюдатели, сразу после выхода уйдет под Тенещит: шестнадцать кораблей — больше не закрыть. Шестнадцать кораблей, каждый из которых сыграет роль пси- усилителя, когда придет время наносить удар. Если придет. Глядя на застывшую звезду, я не был уверен. Биение Паразита ощущалось даже здесь, что же творится в эпицентре…
— Готовность, — прозвучал тихий шепот за спиной. Я не стал оборачиваться. Привычное предупреждение в нынешней ситуации звучало нелепо. Как готовиться, к чему?
Я вновь подошел к экрану. Особого смысла в этом не было: даже с учетом обостренного ускоренного восприятия состязаться с техникой невозможно. Корабельные сканеры выловят в сотни раз больше деталей, а комп проанализирует ситуацию в десятки раз быстрее. Нет, до поры, когда придется действовать, я останусь пассивным наблюдателем, от которого ничего не зависит…
Прыжок в холодный омут. Рвущиеся волокна пустоты… И океан пламени. Оно было везде. На всех экранах, в моей голове, везде.
Огненная река небрежно подхватила и вынесла сознание из тела. Не пси-атака, вообще не относящееся ко мне действие. Я просто оказался посреди бушующего потока и был подхвачен кипящим течением.
На несколько мгновений мир предстал передо мной таким, каким был на самом деле. Без наложенных несовершенными органами чувств ограничений.
Эскадра вышла из прыжка на самой границе хромосферы. Слишком близко к звезде. У самого входа в ад.
А затем я увидел сеть — белесые, толщиной в сотни километров канаты, расчертившие пространство. Впившиеся в раскаленный шар и уносящиеся в бесконечность, далеко за границу солнечной системы и пси-восприятия. И что самое жуткое — щупальца существовали не только в пси-диапазоне. Облака разреженного газа, пыль, астероиды год за годом, столетие за столетием стягивались вокруг невидимых силовых линий, склеивались в гротескную паутину, внутри которой каменными грузиками болтались два десятка выточенных по единому лекалу планет.
Мир вздрогнул, и ворвавшиеся в сознание громовые раскаты повергли меня в глухой нокаут. Это и музыкой назвать было нельзя. Грохот, способный перемолоть душу, близко не стоял с затягивающей ритмикой игравших на Гарте тамтамов. В своей цитадели Паразиту не было нужды хитрить, завораживать, обманом завлекать в свои объятия. Этот мир жил по его законам, и вторгшееся в зараженный район существо или подчинялось Твари, становясь ее частью, или превращалось в бессмысленную пустую оболочку, которую впоследствии перерабатывали во что-то более пригодное.
Грохот не оставлял места мыслям. Я почувствовал, что сознание плывет, разваливается на мириады голосов, картинок и событий, смешивается с тысячами других потоков. И с запозданием заметил, что пространство в многокилометровых ячейках уродливой паутины не было пустым. Белоснежные нити, слишком тонкие, чтобы фокусировать на них внимание, успели облепить вырванную из тела психосферу. Крошечные белые червяки, до того вяло переползавшие от струны к струне, судорожно впились в неожиданно возникшую добычу. Не знаю, чего они хотели — вплести меня в общую сеть и завершить трансформацию или вырвать проросшего во мне сородича, разложив личность Геннадия Павлова на простейшие информационные фрагменты. Не знаю. Я не чувствовал, что эти гады разумны хоть в какой-то мере.
Тень упала на клубок флуоресцирующих опаловых змей. Чужая Тень — кажется, я научился различать оттенки черного. Мелкие твари вспыхнули знакомым серым пламенем, отпрянули, заверещали, привлекая к себе внимание… Я почувствовал взгляд. Тот самый давящий взгляд, от которого по спине бежит холодок. Только теперь расстояние до его обладателя измерялось не десятками световых лет, а миллиардами километров…
Резкий болезненный рывок. Тело омыл холодный поток, и тьма скрыла меня от внешнего мира. В последний миг на границе схлопывающегося горизонта я уловил странно знакомую вибрацию — пси-тональность, которую слышал много раз… Створки раковины сомкнулись.
— Она живая. — Я понял, что прошептал это вслух, и мгновение спустя ощутил ломоту в затылке. Господи, хорошо-то как. Тело больше не казалось тесным темным карцером. Я готов был провести в нем хоть вечность, навсегда отказаться от всех своих способностей. Лишь бы вновь не оказаться распятым на мягкой, словно устланной пухом паутине, где скопище слепых беззубых червей будет молча рвать меня на части.
— Вижу. — Олег не стал имитировать физическую оболочку, но до голоса снизошел. — Мы немного промахнулись с точкой выхода. И мы едва тебя не потеряли, я успел зацепиться в последний момент.
— Я… Не виноват. Не мог ничего поделать. Течение… — Я сбился и почувствовал, как к горлу подступил комок. Сейчас этот корабль и Олег были единственной частицей моего мира. Зыбким островком порядка в водовороте сошедшей с ума изломанной реальности.
— Верю. Но в следующий раз помочь не смогу.
Следующий раз… Желудок сжал ледяной спазм, кожа покрылась испариной. Сейчас я, как маленький ребенок, был готов упасть на пол, залезть под кровать, цепляться за любой предмет, любую возможность остаться здесь, в понятном и разумном мире. Это не имело ничего общего с трусостью или желанием отсидеться за чужими спинами. Я был готов, действительно готов пойти в логово Твари и поставить точку, пусть ценой собственной жизни. Но только не сейчас. Не здесь. Место, где мы очутились, не создано для людей.