– На станции, как я понял. Точно не на Эроне, другая гравитация. Ты меня отсоединишь? – Ремни хоть и не причиняли особых неудобств, порядком раздражали. Тем более что никакой нужды в них все равно не было.
– А что произошло на Эроне, ты помнишь? – Элианин продолжал играть в психоаналитика. Я почувствовал, что закипаю.
– Помню, конечно. И?!. – Я не закончил вопрос. Такое чувство, что мне врезали под дых. Фрагменты мозаики пришли в движение и сами собой собрались в картинку. Вот оно как – я все-таки пленник. А этот мачо, значит, собирается меня допрашивать. Кареглазый ублюдок… Думать! Быстро! Если я жив и похитители озаботились моим лечением – я представляю для них ценность. Скаф со станнером – меня боятся, несмотря на то, что спеленали по рукам и ногам. Что еще?.. Впрочем, можно начать с прямых вопросов, все – информация к размышлению. К тому же, как показывала практика общения с аарианскими оперативниками, прямые вопросы их всегда повергали в недоумение – слишком привыкли к тонкой игре.
– Так… – протянул я, стараясь задавить нотку фальши, – значит, там, на планете, были вы? Вы напали на меня в гостинице? И вы притащили меня сюда… – Первый пробный шар. – Кстати, сюда – это куда?
– На станцию, – за веселостью элианина – плохо скрываемая злость, – ты же сам сказал.
– Ага, и поэтому вы держите меня в подвешенном состоянии…
Ладно, сам напросился. Как говорил мой однокашник – запускаем дурочку.
– Ну и дальше-то что? – Дурочка вышла более чем удачной. Мне и впрямь стало смешно. Мир будущего, контакт цивилизаций, сцена первая: «Пикировка между тюремщиком и заключенным». Жаль только, тюремщик воспринимал происходящее без тени юмора.
– Я хотел удостовериться, что с тобой все в порядке, и задать несколько вопросов. Ты должен отвечать максимально полно, ничего не искажая. Предупреждаю, не пытайся предпринимать никаких активных действий. Вырваться из фиксаторов не удастся. Если приборы зафиксируют повышение пси-активности, получишь заряд подавителя. Сильный. Понятно?
– Куда уж понятнее. – Я выдохнул, заставляя тело расслабиться. Ни малейшего желания сотрудничать не было. Однако элианин этот факт начисто игнорировал.
– Зачем вы прибыли на Эрон?
– Ну а если я не буду отвечать? – Я едва не рассмеялся. Вспомнился эпизод из «Голого пистолета»: «Ах нот ты какой, Дребен, тогда я ничего не скажу».
Где-то на границе с подсознанием билась мысль, что я веду себя неправильно, неадекватно, что нельзя играть с огнем. Но вместе с тем во мне пребывала неизвестно откуда взявшаяся уверенность – ничего страшного не произойдет, не может произойти. И Остапа понесло:
– Вы же ничего не сможете сделать. Все ваши фокусы с телепатией не помогут. Я просто закапсулирую сознание, и ни черта у вас не выйдет. Пытать меня бесполезно – капсуляция от боли спасает стопроцентно. Что дальше-то? – Если вдуматься в смысл сказанного – блеф чистой воды. Капсуляция – по сути, лоботомия, своеобразное ментальное харакири. Но в эти минуты я свято верил в то, что говорил.
– Если будешь отвечать на вопросы, не придется искать способ проникнуть сквозь твой экран. – Судя по сохранившейся направленности разговора, сбить элианина с толку мне все-таки удалось. Контролируй он ход беседы, попытался бы сменить тактику. Хотя сомнения, правильно ли я веду разговор, остались.
– Самоуверенный ты, элианин. – Я покачал головой, попытался придать интонации нарочитую глубокомысленность. – Судя по тому, что мы на станции, недалеко меня дали увезти. Вот когда дотащите до родной планеты, тогда и торговаться будем. А пока у меня есть основания думать, что надолго я здесь не задержусь. Я сказал.
Мысль по поводу предполагаемого освобождения пришла по ходу и почему-то показалась вполне логичной. В то же время проснулась какая-то детская обида, что наша команда дала утащить меня с Эрона. Не отбила, не вырвала назад…
– И что тебе поможет покинуть станцию без нашего на то согласия? – Как ни странно, в голосе элианина не было ни грамма сарказма.
– А вы сами не догадываетесь? – Эх, блефовать так блефовать. – Мне казалось, пилить сук, на котором сидишь, не очень разумно. Особенно ради моей скромной персоны. – Интересно, насколько его зацепит намек на Корректоров?
– О ком ты говоришь? Радориане не знают, где мы. Да и если бы знали, никогда не выступили бы против нас открыто… Даже ради тебя.
Не зацепил. Не свойственная элианам насмешка в конце заставляла усомниться, а понял ли он намек вообще. Послал же бог барана… Неожиданно накатила усталость и какая-то опустошенность. Что происходит? Зачем вообще все это? Тупой элианин, пленение, ремни…
– Да пошел ты, – сама собой вырвалась родная земная фраза. Как в анекдоте. С другой стороны, всякое желание продолжать разговор пропало. Я закрыл глаза.
Элианин постоял с минуту, то ли дожидаясь продолжения, то ли обдумывая сказанное. А может, прикидывал, не стоит ли дать в морду строптивому землянину. Почему-то меня это мало волновало.
– Я ухожу. – Элианин наконец принял решение. – Если решишь поговорить со мной, скажи это вслух – мне сообщат. Комната постоянно сканируется. Рост пси-активности с твоей стороны будет рассмотрен как попытка агрессии – получишь разряд подавителя. Любые попытки освободиться будут пресечены. Подумай.
Ну-ну. Подумаю обязательно. Как только, так сразу.
Я скорее почувствовал, чем услышал, как встала на место крышка капсулы. Легкие, едва различимые шаги стихли. Бесшумно закрылись двери. Теперь оставалось… а что, собственно, оставалось? Я был пленником, и, как ни печально, дальнейшая судьба зависела не от меня. Но Корректоры, Корректоры, мать их, должны были что-то сделать?! Не зря же они столько со мной возились?! И элиане захватили меня явно не просто так. Положили кучу народу… Лично клал! А все ради чего? Чтобы поместить меня в регенерационную камеру?! Нет, какой-то смысл в происходящем был, жаль, лежал за пределами моего разумения.
И еще со мной было что-то не так. Вроде бы все осталось как раньше, но одновременно… Я еще раз мысленно прокрутил диалог. Скачки настроения? Да, пожалуй, я отвечал резковато, но ведь и не пытался подавить эмоции. К тому же с учетом произошедшего за последние два дня я вполне допускал, что нервная система находится в легком раздрае, несмотря на релаксационные процедуры регенератора. Значит, дело в чем-то другом. В чем же?.. Нет, не понять.
Желания общаться с тюремщиками не появилось, и за отсутствием альтернативы я предался любимому занятию – внеплановому отдыху в желудке восстановительной камеры.
Я не сразу заметил изменения в окружающем мире – нечто, неуловимо витающее в воздухе. Просто в какой-то момент понял: на станции что-то происходит. Что-то из ряда вон. Узнать бы еще, что именно, – выскользнуть за пределы оболочки, слиться со стенами, впитать атмосферу событий. Это же так легко…
Некоторое время здравый смысл боролся со здоровым любопытством. В итоге разум одержал победу над чувствами, а искушение расширить пси-сферу было отвергнуто по причине нацеленного на меня станнера. В конце концов, то, что мне суждено увидеть, я увижу. Вера в фатум иногда здорово помогает при отсутствии других аргументов.