Джокарт понимал. С одной стороны — он ожидал и даже втайне надеялся на очередное медицинское вмешательство. На что угодно — вплоть до электрошока! Поэтому был слегка разочарован таким поворотом и наставлениями психолога. С другой — его слова были наполнены смыслом. Смыслом и надеждой, которая забрезжила и в самом Джокарте. Чёрт возьми, думал он сейчас, этот спец говорит не более, чем я сам бы мог рассказать любому! Но как цепляют его слова!
— Вы ни в коем случае не должны считать себя в чём-то ущербным. Для вас главное — усвоить программу обучения, правильно я говорю? Вот и думайте об этом. Думайте! Даже тогда, когда бегут слёзы, и хочется ринуться в шахту лифта или глотнуть какую-нибудь гадость. Мечтайте, чтоб все ваши действия служили конкретной цели, а не потусторонней печали. В любое время буду готов вас принять у себя, если…
Тут психолог, оборвав фразу, взглянул на часы, а после привстал, давая понять, что аудиенция окончена. Джокарт немедленно поблагодарил его за беседу и собрался уходить.
— Да, вот ещё что! — догнал его у двери окрик. — Можете считать мои рекомендации полноценным заключением специалиста. Файл, содержащий наш разговор, будет направлен в информаторий и приобщён к вашему личному делу. Так что в дальнейшем не переживайте, что вас отчислят только потому, что вы оказались самым обычным человеком с весьма и весьма распространенным в наше время комплексом. И не забудьте передать огромный привет вашему покровителю!
Джокарт понял, что речь идёт о Балу, лишний раз позавидовал такой популярности этого офицера и обещал передать, а также рассказать, как он тронут этим разговором.
— Всего хорошего!
— До свидания!
Теперь Джокарт действительно перестал ощущать свою ущербность. После простого, на первый взгляд, разговора с психологом штурмового отряда у него словно камень с души свалился. Немало помогло этому и другое событие.
…Он столкнулся с ней абсолютно случайно, на вечеринке по поводу завершения второго курса обучения.
Кругом было шумно, зал построений был превращен в банкетный. Везде туда-сюда сновали люди, и вначале Джокарт решил, что она его не заметит в толпе. Но вышло по-другому. Она заметила. Улыбнулась, положив руку на плечо, как старому и близкому знакомому. А вторую руку демонстративно спрятала за спину.
— Это чтоб ты не решил поцеловать её ещё раз! — сказала она и рассмеялась.
Потом Лиин пела блюз и после выступления, быстро обойдя все столы с офицерами курса, где её просили остаться для компании, подсела за стол к Джо-карту.
Когда это произошло, удивлению остальных курсантов не было предела. Джокарт, несомненно выросший в глазах сокурсников, показался самому себе чуть выше, чуть привлекательнее и мудрее, чем он есть на самом деле. Таким, впрочем, он и оставался на протяжении всего вечера.
Удивительное дело! В этот вечер ему удавались все шутки и реплики, а на любые её слова он находил правильные ответы и даже умудрился ни разу не ляпнуть какую-нибудь несуразицу, чем в то же самое время грешили остальные собеседники, пытаясь привлечь её внимание. Им, остальным, это не удалось. Даже офицер-куратор смешно вздёрнул брови и поспешил ретироваться, когда Лиин, отвечая на какой-то из его вопросов, неожиданно переспросила:
— Правда, Джокарт?
Постепенно вечер превратился в волшебную ночь. И пригодилась тайная комната в недрах Крепости, на двери которой Джокарту пришлось вывесить коричневый флажок. Даже то, как они вдвоём, шутя и одновременно срывая друг с друга одежды, искали его, не доставило никакой неловкости. Флажок действительно оказался в душевой, и на миг Джокарт услышал где-то рядом смех офицера-штурмовика.
Надо бы как-то повидать его, решил Джокарт. Но это была последняя посторонняя мысль, все остальные кружились вокруг Лиин. Вокруг её тела и взгляда, и спутанных волос, разметавшихся по дивану…
— Ты знаешь, а я ведь ждала тебя, — уже потом, когда первое насыщение друг другом прошло, сказала она. — Сначала всё думала — каков нахал! Потом думала, как буду ругать и кричать на тебя, когда мы встретимся. Потом… А ты не приходил. И я испугалась, что мы никогда не увидимся. И ревела, как дура, после выступлений. Это просто замечательно, что всё так произошло… Я ведь поняла, что ты не хотел меня обидеть, просто всё так получилось, но…
— Не надо, Лиин, — прервал её Джокарт, мысленно поражаясь правоте Балу, когда тот говорил о непредсказуемости женщин, — не говори ничего. Я полный осёл и дурак. Я ведь действительно не стал тебя искать, потому что… потому что боялся ..
— Теперь не боишься?
В её глазах мелькали карие искры. Руки, те самые, из-за которых всё произошло, упирались ему в грудь. И Джокарт решил, что он никогда её больше не потеряет.
Только в самом конце, когда бортовой оповещатель прервал их короткий утренний сон, глаза Лиин потемнели, она как-то по-особенному крепко обняла Джо-карта за шею и сказала:
— Ты не такой, Джокарт. Не такой, как все. Это трудно объяснить словами, но я чувствую… У меня были друзья, и все куда-то исчезали. Самый лучший мой друг… Он… Его сбили где-то далеко от Крепости, и я слышала запись боя с его голосом. Это было страшно! Он ушёл и больше не вернулся. Я не хочу, чтоб с тобой… чтоб тебя…
Неожиданно она расплакалась. Джокарт легонько высвободился из её объятий. Не потому, что ему было неприятно слышать о других её мужчинах, нет. Просто минуту назад он сам подумал о том же.
Как долго ему отмерено? Как долго? — Ему и его счастью?
— Лиин, — неожиданно охрипшим голосом сказал он, — не надо. Я здесь. Я — с тобой. Мы целый год сможем быть вместе…
— А что потом? Что будет, когда ты сядешь в свой летающий гроб?
— Потом я сделаю так, что буду всегда возвращаться. Слышишь? Всегда! Я сделаю. Я научусь…
— Год — это немного. Сначала он улетит вдаль, потом — ты. Я уже слышала такие слова, Джокарт. И уже ни во что не верю Не надо пытаться никого обмануть, ты знаешь, что рано или поздно происходит даже с лучшими пилотами. Надо искать выход, Джокарт… Надо искать.
Ушли немногие. Со всего курса — лишь восемнадцать человек. Те, кто решил использовать свой шанс поскорее отправиться к звёздам.
— Пассажиры! — презрительно отозвался о них Спенсер Янг Ли, когда Джокарт столкнулся с ним на предполётной подготовке и рассказал все свои последние новости. — Не знаю, кого эти сопляки собрались осчастливить там, на мониторах дальнего действия, скажу лишь одно: те, кто остался, сделали правильный выбор.
— Не понимаю, когда-то вы говорили об опасностях, подстерегающих пилотов истребителей, теперь вот…
— Опасность существует для всех, пока идёт война. Любые количественные сравнения здесь неуместны. Мониторы, конечно, гибнут не так часто, но это — одновременная гибель нескольких сотен человек. Истребители сражаются и умирают в одиночку. Что до пехоты КС, то с момента появления возможности орбитального обстрела их функции фактически свелись к вторичным: очистка территорий, выполнение прочих локальных задач. Причём — обязательно! — при участии космофлота. Что бы смогли сделать наши штурмовики без орбитального прикрытия? Что делали бы они без истребителей над головой? Представляешь картину — полумиллионный штурмовой корпус на какой-нибудь «родной» планете червей, а над ним — сплошь звездолёты бессмертных… Каково им будет? И что будут стоить тогда тысяча червей, которых они умудрятся прихлопнуть на поверхности, если им, конечно, повезёт?