В состав комплекса входили поля для игры в бейсбол, футбол и лакросс, теннисные корты и баскетбольные площадки, беговая дорожка, открытый хоккейный каток, работавший с ноября по март, и центральное здание с раздевалками, душевыми и детской комнатой для малышей, родителям которых хотелось понаблюдать, как их старшие отпрыски гоняют мяч.
По всему полю стояли дождевальные установки для полива травы, и целая команда садовников ухаживала за пышными кустами и цветами по его периметру.
Поле располагалось всего в двух милях к северо-западу от аэропорта, и над ним постоянно пролетали самолеты, совершая ежедневные рейсы в Уэстчестер и из него.
Могло показаться невероятным, что трагедия, ставшая причиной гибели двухсот двенадцати человек, не повлекла за собой новых жертв — если бы она не случилась в пятницу посреди лета. Школы не работали. Местный детский лагерь находился в противоположном конце города. К счастью, на спортивных площадках не оказалось ни души, когда восьмидесятитонная громада врезалась в футбольное поле, образовав воронку глубиной в десять футов. Самолет пропахал полмили через бейсбольное и баскетбольные поля, в конце концов остановившись в четверти мили от раздевалок.
Именно это здание, предназначавшееся для куда более радостных целей, стало штабом по ликвидации последствий катастрофы рейса 502.
Пожарные машины со всего округа образовали кольцо вокруг обломков самолета. От еще горячей обожженной земли, на которую вылили тысячи галлонов воды, шел пар. На подножках вдоль бортов сидели усталые пожарные, знавшие, что любые их действия уже не смогут спасти ни одной жизни.
Место катастрофы охранял небольшой контингент Национальной гвардии; никто из них и представить не мог, что их служба на благо государства окажется связана с подобной трагедией.
Самолет был разорван в клочья, словно какое-то существо разодрало его зубами, как банку из-под содовой. На краю леса торчала из земли белая хвостовая часть, на которой виднелась не пострадавшая от пламени эмблема авиакомпании «Норт-Ист Эйр», и можно было прочитать регистрационный номер N95301. Лишь она одна указывала на то, что разбросанные по полю обломки когда-то составляли пассажирский лайнер.
В воздухе висел острый запах смерти — горелой плоти, расплавленного металла и обожженной земли, — которого вполне достаточно, чтобы вызвать тошноту у того, с кем это еще не случилось, после знакомства с репортажем с места трагедии. Полностью заполненные топливом баки самолета превратили его в огненный шар, как только он ударился о землю; взрыв сжег деревья и растительность в радиусе четверти мили. В воздух поднялось огромное грибовидное облако, видимое на многие мили, черный дым затмил небо, на несколько часов закрыв солнце, и лишь недавно его сменил поднимающийся от земли белый пар. Как ни странно, хотя большая часть обломков обгорела до неузнаваемости, часть осталась нетронутой.
По земле разбросаны искореженные клочья алюминиевой обшивки и содержимое багажа. Вид женских блузок и детских кроссовок лишь подчеркивал весь ужас случившегося.
И еще — свыше двух сотен трупов. Мужчины, женщины и дети. Ни один из них нельзя опознать, ни один из них не был целым. Поле испещряли сотни белых простыней с грязными влажными краями — мрачное напоминание о лежавших под ними мертвых, смерть к которым явилась без всякого предупреждения.
Безутешных родственников с трудом удерживали жители города и близкие. Рыдания звучали единственными голосами, которые можно было услышать на фоне шипения земли. Никто не разговаривал, все избегали взглядов друг друга.
Никто ничего не трогал, пока изучали обломки и искали «черные ящики», записывавшие последние мгновения жизни вплоть до самой смерти.
Рядом с каждым обломком стояли маленькие желтые флажки со штрих-кодами и номерами, фиксируя картину разрушений, чтобы затем можно было создать компьютерные модели, которые позволили бы специалистам проанализировать причину аварии. И хотя цель тщательной реконструкции предшествовавших катастрофе моментов состояла в том, чтобы разгадать ее тайну, главная задача, как всегда, заключалась в предотвращении подобного в будущем, введении новых директив, чтобы данная конкретная причина, которую еще предстояло определить, не привела к еще одному такому же случаю.
Куинн, ехавший в сторону Салливан-филд, не мог не видеть всей картины катастрофы, даже если бы и не хотел. Дорога спускалась к лежавшему в долине полю, окружая его по периметру, и трагедия открывалась перед Ником во всей ее полноте. На краю поля ждали около сотни машин «Скорой помощи», единственная задача которых заключалась теперь лишь в том, чтобы доставить останки в морг.
Вдоль дороги стояли машины и грузовики добровольцев, вместе с армейскими джипами и несколькими внедорожниками. Мимо шли сгорбленные люди со следами от слез на лицах.
Ник обогнул последний поворот перед въездом на поле, когда его внезапно остановил солдат Национальной гвардии в форме, с висевшей за спиной винтовкой М-16. Он описал рукой в воздухе круг, показывая Нику, что тот должен развернуться и уехать, но Ник, не обращая внимания на его знаки, лишь опустил окно.
— Сэр, — сказал, подходя, гвардеец, — вам сюда нельзя.
— Мне нужно поговорить с полицейскими, — ответил Ник, пытаясь убедить парня.
— Что у вас за проблема? Может, я смогу помочь?
Ник посмотрел на молодого светловолосого резервиста.
Он выглядел не старше двадцати пяти и наверняка получил образование за счет государственного бюджета, после чего требовалось несколько лет послужить стране.
— Мне нужно поговорить с полицейскими, и прямо сейчас.
— Вам придется объяснить все мне, — сказал молодой солдат, явно наслаждаясь первым ощущением власти. — Вам сюда нельзя.
Ник выставил в окно руку и, поманив солдата пальцем к себе, так чтобы можно было прочитать фамилию на левой стороне его груди, негромко спросил:
— Рядовой Мак-Мэйнус?
— Да, сэр?
— Как тебя зовут?
— Нил.
— Надеюсь, ты умеешь стрелять, Нил?
— Я был лучшим стрелком на курсе.
— Что ж, неплохо, — кивнул Ник. — Кто-то пытается убить мою жену, Нил, и мне действительно очень нужно поговорить об этом с полицейскими.
Увидев искренность в его взгляде, Мак-Мэйнус быстро махнул в сторону места катастрофы.
— Они в здании раздевалок.
Если с дороги создавалось преобладающее впечатление присутствующей вокруг смерти, то после того, как Ник въехал на главную парковку мимо десятков полицейских и пожарных машин, увиденное напоминало настоящий ад.
Выйдя из машины и оглядевшись вокруг, Ник на мгновение забыл о том, в какой ситуации оказался он сам. Он никогда не был на войне, но теперь понимал, каково это, глядя на обугленные останки, разбросанные по когда-то нетронутому спортивному полю.
На месте катастрофы суетились сотни людей, похожие на муравьев на почерневшей земле. Некоторые склонялись над телами, откидывая белые простыни и разглядывая обгоревшие останки, пытаясь понять, взрослый это или ребенок, мужчина или женщина. Другие маркировали обломки, пытаясь найти какие-то следы, третьи продолжали фотографировать и снимать на видеокамеры картину разрушений.