– А как же Торопищин-папенька? – усомнился я. – Неужели не нажмет на свои рычаги? Не заставит объявить в розыск?
– Для этого папенька для начала должен узнать обо всем, – усмехнулся Арсений. – А он сейчас в Кучеполе и на этой неделе должен отбыть к месту высокого назначения… во фламандский город Брюссель. Поедет он, ясное дело, через Вилейно, сюда заворачивать ему незачем. Так что если он и получит письмецо от сына, то недели через две-три… Конечно, у таких высоких вельмож есть и быстрые средства связи. Но заметь – у вельмож, у столпов княжества. Не у распущенных сынков. Итак, что мы имеем? Имеем по крайней мере двухнедельный период, когда дело будет крутиться без высшего ускорения. Я надеюсь, за это время мне удастся убедить Торопищина-младшего забрать заявление.
– Ну как же, заберет, – скептически хмыкнул я. – Вы бы его видели вчера, какой бешеный был… Он же псих!
– Псих – да, – согласился Фролов. – Но умный псих. Думаю, он меня поймет… Тем более папенька в Брюсселе – это не папенька в Кучеполе. Оттуда долго пришлось бы дожидаться поддержки. Аникию же осенью поступать в панэписту…
– На испытании завалите? – усмехнулся я.
– Хуже, – Арсений сейчас напоминал сытого кота. – Я ни много ни мало пригрожу ему обвинением в ереси.
Вот тут у меня и отвисла челюсть.
– В чем? В ереси?
– Именно! – заявил Фролов. – Я очень внимательно отнесся к вашим с Леной рассказам о его опытах над холопами. Должен признать, что при всей гнусности – у парня все-таки есть мозги и в этих мозгах могут зарождаться идеи. К нашему счастью, идеи ложные. Его гипотеза о выпрямлении линии путем искусственных колебаний высокой частоты… Начнем с того, что он не первый… это уже высказывалось, правда, как предположение, никто не доводил до опытов… хотя бы уже потому, что сия гипотеза опровергается теоретическими соображениями. Не буду вдаваться в детали, некогда… Суть в том, что человек с такой искусственно выровненной линией – это все равно как если бы его опоили дурманом. Он лишен свободы выбора, а из-за этого в душе его образуется зона пустоты… Но поскольку он, как и все мы, привязан к народной линии, вплетен в нее – то его пустота начинает влиять на всех. Сама по себе народная линия, может, и не слишком прогнется – но в ней пойдут тонкие колебания, отражающиеся на отдельных людях… Тут нечто похожее на последствия от ритуала связывания. В конечном счете это ведет к совершенно непредсказуемым колебаниям народной линии – пускай и в отдаленном будущем. То есть вред – очевиден. Это можно все очень строго обосновать… расписать по альфам и бетам. И вот когда эту роспись прочтут в Ученом Сыске… думаю, что юноша не поступит не только в александропольскую, но и ни в какую другую панэписту. Доказать будет несложно, его разглагольствования слышали многие…
– Ученый Сыск рискнет связываться с великим и могучим Торопищиным? – удивился я.
– Рискнет, рискнет… Ученый Сыск, Андрюша, это такая служба, для которой нет великих и могучих. Вздумай даже верховный князь ляпнуть ересь – и его дело будет разобрано по всем правилам…
– То есть, – подала голос Лена, – если я правильно понимаю, нам надо куда-то скрыться из города? Нам с Андрюшей?
– Да, ты девочка умная, – улыбнулся Арсений. – Я вот что подумал… Вам надо отъехать примерно на месяц… У меня даже есть идея куда. Ты помнишь такую бабу Устинью?
– Нет. А кто это?
– А, ну ты тогда совсем маленькой была… Баба Устинья служила у нас, когда мы еще в Киеве жили… Была нашей холопкой, но потом вышла замуж за вольного… столяр какой-то… Папа, разумеется, не препятствовал и даже денег к свадьбе подарил… Они потом из Киева уехали. Тебе тогда, наверное, год был. А я ее прекрасно помню, она же меня нянчила… Чудесная женщина, все бы такими были… Ну вот, я еще в том году узнал, что сейчас она живет в Корсуни, у нее дом, хозяйство… Муж умер пять лет назад, но она не бедствует, приторговывает чем-то. Представляешь, ее там встретил Антоша Ветряков, с которым мы в гимназии учились. Вспомнил, как она нам медовые соты давала…
Он помолчал, видимо переполнившись светлыми детскими воспоминаниями. Отчего-то я сразу заочно полюбил эту бабулю, обладающую, несомненно, многими достоинствами, но главное из них – она живет в Корсуни! Да! Не в Твери, не в каком-нибудь Вышнем Волочке (интересно, а тут он есть?), а в самом правильном месте этого шара!
– Ну так вот, ребята. Вы поедете к ней, я не сомневаюсь, она примет вас с великой радостью. Поживете там месяцок. В море искупаетесь, фруктов пожуете… Андрей будет готовиться к испытаниям, возьмете с собой книги, я напишу, что и в какой последовательности читать. А за это время решу вопрос с Аникием… В конце концов, Лена, как бы там ни вел себя Андрей, но сам Аникий нанес тебе публичное оскорбление, и я тоже могу подать жалобу… А поскольку мы с тобой, к счастью, не бояре, то судья, взяв мою сторону, присудит не поединок чести, а денежный штраф. Очень приличный штраф. Мальчику не хватит на игрушки…
– Ну… – протянула Лена. – Это, конечно, здорово… Но как же мы с Андреем поедем? В каком качестве? Что о нас станут говорить люди?
– Это я продумал, – усмехнулся Арсений. – Бабе Устинье можно рассказать все как есть. Она верный человек. Для остальных в Корсуни вы – брат и сестра. Там у меня, кроме бабы Устиньи, никаких знакомых, никто Лену не узнает. А вот что касается вашей дороги… туда и обратно… Тут, уж ничего не поделаешь, придется прибегнуть к маскировке. Молодой человек, путешествующий с молодой девушкой, не вызывает у спутников вопросов лишь в одном случае – если они супруги. Брат и сестра могли бы еще сойти, но как я Андрею проездную бумагу сделаю, будто он твой брат? А бумагу на станции потребуют. В Александрополе, Лена, все знают твоего брата. Значит, что остается?
– Да, что? – чуть ли не хором спросили мы с ней.
– Андрея придется замаскировать под твоего холопа. Ну не может же девушка ехать на отдых одна. Это и неприлично, и небезопасно. Значит, нужно сопровождение. Девушка-служанка была бы лучше… но обойдемся тем, что есть. Я сделал две бумаги Андрею. Одну – что он мой холоп, это для станционных чиновников, если спросят, и другую – что он вольный ремесленник, поступающий в александропольскую панэписту и потому имеющий некие дополнительные права… Эта пригодится в Корсуни.
Ишь ты, какой зигзаг удачи. Не прошло и полгода – и снова в холопы. Чего не сделаешь ради острова своей мечты!
– А браслет как же? – озабоченно протянул я.
– Браслет вот, – Арсений достал из кармана столь знакомое мне тусклое колечко безвластья. – Знакомые мне эту штучку достали. Вот смотри, – он защелкнул браслет на своем запястье. – Как литой, да? Теперь нажимаешь вот сюда… Внимательно смотри, нажимаешь несильно, но три раза подряд, с малюсенькой задержкой. И хлоп – открылся. Хитроумно придумано, правда?
Трудно было с ним не согласиться.
2
– Завтра мы, наверное, на море сходим, а послезавтра – в горы. Я слышала, оттуда открывается такой потрясающий вид…