— Так-то оно так, — раздумчиво произнес худощавый старец, укутанный в темно-зеленый плащ. — Но ведь мы и не пробовали. Алам ушел десять лет назад, и что с ним за это время случилось, никому неведомо.
— В том-то и дело! — горько усмехнулся Белый Плащ. — Мы не понимаем природу той силы, что сопутствует людям Единого. Но что сила есть, и немалая, никто из нас не станет отрицать. Да, не стоит омрачать души принявших Малое Посвящение, и уж тем более учеников, но только слепец способен бесстрашно низвергнуться в пропасть. Каждый из нас, прошедших Глубинное Посвящение, не раз сталкивался с со слугами Единого. Конечно, были среди них и простаки, лишь болтающие о своем Боге, но не причастные Его могуществу. Но вспомните, как при встрече с некоторыми их вождями нас покидало все наше магическое искусство, невозможным становилось даже простейшее делание, доступное и деревенской ведьме. Точно некая стена закрывала нам путь к внутренним слоям Круга, и противостоять безумцам-единянам мы способны были одной лишь примитивной земной мощью. Что ж, и это немало. Было… Теперь, когда на их стороне государь Айлва-ла-мош-Кеурами, когда железные хандары северян двинутся в равнинную Иллурию… а они двинутся, не сомневайтесь. Даже если великий государь наш Айяру-ла-мош-Ойгру, да продлят боги его земное существование и введут в свой светлый чертог после, соберет все свои войска, оголит южную и восточную границы, и двинется навстречу брату-предателю Айлва… даже не хочется произносить «ла-мош»… исход битвы может быть очень разным. Давайте говорить прямо — Сарграм давно уже не слабее Иллурии, нам никак не выставить более двухсот тысяч ратников, а у них только в регулярном войске семьдесят хандар… итого триста пятьдесят тысяч воинов. А еще ведь есть варвары-вассалы, есть дружины знатных людей… и еще, не забывайте, есть золото. Люди Единого, как это ни печально, весьма преуспели в приумножении благородного металла. И наконец, язва поразила не один лишь Сарграме. Зараза тлеет и у нас, в солнечных иллурийских землях. Враг вполне может ударить нам в спину.
— А наш Тхаран? — напомнил Синий Плащ. — Тхаран может выдвинуть тысяч пятьдесят… а если постараться, так и все восемьдесят. Тем более, наши воины — это вам не государевы ополченцы…
— К ветхой рубашке заплат не пришивают, — раздраженно бросил Белый. — Что эти тысячи? Капля в океане. Мир поворачивается, уважаемые старцы, мир меняется. И похоже, нам в этом новом мире места нет. Конечно, мы уйдем не быстро… и не тихо. Но придется. Потому и создается убежище, потому мы и посылаем наших людей в Железный Круг. Но если раньше мы еще надеялись, что туман развеется, то теперь…
— Что же ты так уверен, Иргру-Йаро, в победе единян? — Зеленый плащ нервно поежился. — Да, Высокие Господа пока молчат, но когда дело дойдет до последней черты… вот тогда они и сокрушат мерзость, огнем очистят вверенный им Круг. Мы ведь не раз их вопрошали, и неизменно получали именно такой ответ.
— Хауш-ла-Медани, — грустно и просто сказал Белый, — неужели ты еще не понял самого главного? Кто эти людишки? Мелочь, прах. Но за ними стоит не просто одна из мировых сил. Их Единый, которого они почему-то называют Рожденным и Нерожденным — вы не догадываетесь, кто Он? Или слишком страшно признаться самим себе?
— Говори, Иргру-Йаро, — твердо произнес доселе молчавший горбун в лиловом плаще. — Не стесняйся. Тут все свои. И даже наблюдающему сейчас за нами меккосу Хайяару тоже можно разрешить послушать. Тем более, если он справится со своим нынешним служением, можно будет подумать и о Глубинном Посвящении.
Хайяар постарался, чтобы его усмешка не отразилась в тарелке. Ни в этой, общепитовской, ни в огромной серебряной чаше там, в горнице. Глубинное Посвящение… Это не раньше, чем кто-либо из старцев-плащеносцев опасно приблизится к черте, отделяющей мир средний от владений тьмы. Но никому из собравшихся еще не время опускаться в нижние пещеры… И потому обещания лилового Амлани-Мианоси подобны клочку соломы, какой вешается перед мордой вола.
— Что ж, скажу, — чуть приподнялся Иргру-Йаро. — Думаю я, это Спящий, почтенные старцы. Спящий. Ныне Он просыпается у нас, как проснулся некогда в Железном Круге. И Высокие Господа, как сие ни горько, ничем не смогут воспрепятствовать. Луна, отраженная в озере, почти столь же ярка и прекрасна, как и небесная луна, только вот она исчезнет, если вычерпать озеро. А та, что наверху — останется. Так же и они, Высокие наши Господа, чьей силой мы и стали тем, кем стали. Но теперь сила их истощается, и нам, увы, приходится бежать. Это все же лучше, чем умирать в муравьиных ямах, жариться на огне или кормить собою крыс в единянских темницах. И даже не это страшно. Смертью не спастись — Спящий настигнет нас и в Нижнем мире, в темных пещерах. Только там уже не будет Великой Госпожи Маулу-кья-нгару, она растает вместе с остальными. А будет там одно лишь обжигающее дыхание Спящего. Поэтому мы и меняем Круг. И это теперь должно стать главным для Тхарана. Все прочие дела надо сворачивать. Да, мы верны великому государю нашему Айяру-ла-мош-Ойгру, мы будем ему помогать, мы выставим тридцать тысяч… ни пятьдесят, ни восемьдесят не надо, жалко людей, мы останемся с ним до последнего… то есть до того мига, когда уже пора будет уходить. Мы, вполне вероятно, возьмем его с собой… если государь проявит твердость и не падет в ноги изменнику-брату… что тоже ведь может статься. Но глупо и бессмысленно погибать Тхаран не должен. Я сказал. Есть ли возражения, почтенные старцы?
Некоторое время все молчали, и лишь треск свечей нарушал густую, вязкую тишину. Потом доселе молчавший маг в иссиня-черном плаще мигнул бесцветными глазами. Хайяар сейчас же напрягся, неприятно засосало под ложечкой.
— Иргру, я, в общем-то, не стану возражать, в стратегическом плане ты прав, действительно, грубо говоря, пора рвать когти. Меня огорчает даже не это. Вот уже почти шесть веков существует наш магический утес, Тхаран, за это время были сделаны величайшие открытия, мы проникли в тайны природы столь глубоко, что и не снилось старцам-основателям, мы сделали магию из плебейского ремесла высоким искусством, мы поддерживали порядок в Олларе, мы сдерживали волны хаоса, бьющиеся о пределы Круга. Мы научились проникать в смежные миры, мы… да что там говорить! И вот теперь практически все это придется бросить. Ну скольких мы сумеем взять в Убежище? Ну полторы тысячи, ну в лучшем случае две. Причем это вместе с челядью, воинами, учениками… А прочих придется оставить. По самым скромным подсчетам — около пяти тысяч магов, пятьдесят тысяч воинов, пятнадцать тысяч учеников. Из вещей мы сможем унести лишь то, что каждый возьмет с собой. Иначе, как все мы знаем, нельзя, мы пока еще не умеем переправлять в сопредельный Круг мертвые вещи. Ну ладно, там нам не понадобится золото, не понадобятся драгоценности. Но оружие, утварь, инструменты… И прикиньте, сколько уйдет запасов Силы! Это же не в соседний город на ярмарку съездить. В общем, раз уж сегодня мы называем вещи своими именами, давайте скажем прямо — Тхаран погибнет. В своем нынешнем виде, разумеется. Там придется все начинать заново. И если здесь, среди культурных народов, нам потребовалось шестьсот лет, чтобы достигнуть нынешней мощи, то представьте, каково это будет среди дикарей. Нам же придется учить их практически всему, приручать — а иначе нельзя, иначе они сожрут нас, и никакая магия нам не поможет. Теперь самое главное. Вы представьте, что начнется, когда весь Тхаран узнает, что приходится бежать, но возьмут с собой хорошо если десятую часть, а остальных бросят здесь, на съедение людям Единого! Легко приказывать нижестоящим сейчас, когда Тхаран в силе и славе, когда даже те, кто вообще знает о подготовке Убежища, думают, что это не более чем запасной путь, как в лисьей норе. А когда они узнают правду? Когда магам низших посвящений нечего будет терять? А ученики? А воины? Представляете, какая начнется резня? Это, пожалуй, окажется для Тхаран пострашнее, чем панцирники Айлвы. Вот так, почтенные старцы.