– Еще не вечер, подполковник, – хмуро заметил Черногоров.
– Конечно, Виктор Николаич, только разрешите, я закончу свою мысль. Смерть Костенко наступила в четыре утра, плюс-минус минут пятнадцать. Птицын пришел к соседу в начале восьмого утра. Поверьте, это то самое время, когда актеры видят лучшие сны. Раньше десяти Птицын не просыпается, это знают все. Он просит не звонить ему раньше одиннадцати. А в эту ночь, судя по нетронутой постели, он тоже не ложился.
– А по-вашему, у всех артистов постели должны быть раскиданными? Человеку свойственно убирать постель после того, как он встал.
Генерал немного раздражался, он ждал большего от руководителя следственной бригады, а тот топтался на месте, как у доски ученик, не выучивший урок. Но Крюков пропустил замечание мимо ушей.
– На три часа дня в театре назначена репетиция спектакля с обновленным составом. Она не состоялась. На репетицию не явились Сергей Птицын, Анна Железняк, Костенко и главный режиссер. Извините, будет лучше, если доклад продолжит следователь Судаков.
– Рановато передавать слово. Вы мне объясните, каким образом журналисты узнали о смерти Костенко. Как мне доложили врачи, когда выносили труп Костенко, возле подъезда толпились репортеры и фотографировали. Завтра утром вся Москва будет знать о новом трупе.
– О журналистах я ничего не знаю. Мои люди не информируют прессу. За это я ручаюсь.
– Проверим. Как только выйдет материал о Костенко, тут же выяснить, кто его поместил в номер, и этого крючкотворца за ухо и ко мне в кабинет. Я лично с ним поговорю. Я ясно высказался?
– Яснее не бывает, – ответил Крюков.
Черногоров молча кивнул, и подполковник сел на место, лицо его покрылось красными пятнами.
– Это первый случай в практике, когда руководитель театра не явился на репетицию, – тихо начал Судаков. – Я поехал туда, чтобы поговорить с артистами, но репетиция сорвалась. Застал я Грановского дома. Сразу поделюсь с вами первым впечатлением. Антон Грановский выглядел не лучшим образом. Синяк под глазом, царапины на лице. Мне он объяснил причину такого вида не очень вразумительно – на него напали хулиганы во дворе. Поверить трудно, так как его дом охраняется вневедомственной охраной круглые сутки. Там живут очень обеспеченные люди. Подобных случаев ни разу не было. Потом я заметил кровь на ковре у порога. Грановский тут же начал мне рассказывать, что у него носом шла кровь. Удивительно, как это он не умер от потери крови! Ковер впитал очень много крови, и если бы его там не оказалось, то по паркету разлилось бы целое море. Странно, что он истекал кровью у порога, а не пошел в ванную. Поведение Грановского выглядело очень подозрительным. Он не мог ответить ни на один вопрос членораздельно. Мне пришлось оставить ему повестку и уйти.
Когда я спросил его, где мне найти Анну Железняк, он так же испугался, будто я грозил ему. Их видели вместе днем раньше. Они уехали из театра на такси, но Грановский утверждал, что после того, как они поужинали в ресторане, разъехались по домам. Всем известно, что Железняк состоит в любовной связи с Грановским. Консьержка в доме Грановского мне подтвердила, что они приехали вместе в районе часа ночи. Как Железняк выходила из дома, она не видела. На ночь она уходит спать, в свою каморку. Возможно, у Анны есть свой ключ от подъезда, и она ушла незамеченной. Есть другой вариант – можно спуститься ниже в подземный гараж, где ставят свои машины жильцы. Там охрана работает круглосуточно. Но в тот вечер Грановский не пользовался своей машиной. Она стоит на месте, и никто через ворота не выходил. Если предположить, что с Железняк что-то случилось, то Грановский мог спустить труп в гараж и остаться незамеченным, положить его в багажник и вывезти из дома. Версия правдоподобная.
В полдень Грановский выезжал на своем «мерседесе» из гаража. Охранники обратили внимание на торчавший кусок тряпки из багажника, что-то очень похожее на занавеску. Вернулся он в начале пятого, а я к нему пришел в половине пятого, после того, как не дождался его в театре. Естественно, что за несколько минут он не смог навести порядок в доме и убрать следы. И не пустить в квартиру он меня тоже не мог. Консьержка позвонила ему снизу, он взял трубку, и она сказала: «Антон Викторович, к вам поднимается следователь прокуратуры». Ему ничего не оставалось делать, как принять меня.
– Каковы ваши действия? – спросил Черногоров.
– Установили наблюдение за Грановским и ищем Птицына и Железняк.
– Изготовитель серебряных изделий нам уже известен, – крутя в руках карандаш, рассуждал генерал. – Странная личность в калошах, заказал у ювелира все эти предметы, ходит и раздаривает их каждой будущей жертве. Здесь, в этом отрезке работы, мы продолжаем топтаться на месте. Кто он? Убийца или рассыльный? Великовозрастный мальчик на побегушках или злой гений? Вы установили, каким образом орден попал в руки Костенко?
На вопрос ответил капитан Зарецкий.
– Он получил его от того же человека, товарищ генерал. У коллекционеров есть свой клуб, называется «Галерея». Костенко – член клуба. У Костенко по каталогу клуба в коллекции тридцать четыре ордена плюс солидная коллекция геральдики, знаков различия и редчайших каталогов. Когда я попал к нему на квартиру, то дверь была не закрыта. Я решил, что это ограбление. Но впоследствии выяснилось, ничего не пропало, вся коллекция цела. Теперь вернусь к клубу.
К председателю обратился тот самый тип в старомодном одеянии. Он показал орден и спросил председателя, есть ли человек, способный купить этот орден, но деньги нужны срочно, якобы на похороны. Председатель знал, что у Костенко всегда есть наличные деньги, и сам ему позвонил. В ордене имелся один изъян – не хватало орденской ленты. Но продавец сказал, что если у него купят орден, то он даст адрес человека, который достанет ленту. При этом он сбросил цену до пятисот долларов, и Костенко тут же назначил ему встречу. Все это происходило в кабинете председателя, и переговоры шли по телефону.
Как можно догадаться, встреча Костенко и продавца предположительно состоялась два дня назад. А вот кто и когда принес ему орденскую ленту, мы не знаем. На трупе был надет орден с лентой.
– Что вы можете добавить, Александр Иваныч? – спросил Черногоров.
Трифонов ответил:
– Ювелир выполнил заказ на шесть предметов. Два из них еще не задействованы. Это серебряный гвоздь и женские часики. Получили свои метки следующие жертвы или нет, мы не знаем. Но можно предположить, что часы предназначаются для Анны Железняк, а гвоздь для Птицына. Оба исчезли. Если мы их найдем живыми, то, возможно, успеем спасти, если нет, то результат предсказуем. Правда, я плохо себе представляю, как можно умереть от часов. Хотя пузырек, орден и портсигар тоже не были в прямом смысле орудием убийства.
– А кладбищенская ограда, а яд в коньяке? – спросил генерал.
– Так или иначе, но слово «серебро» присутствовало во всех средствах, приготовленных убийцей для своих жертв. Наконечники, проткнувшие насквозь тело Ольшанского, были выкрашены серебрянкой. Что касается яда в коньяке, то он имеет свое природное название. Это закристаллизованный сок ядовитого серебряного плюща, привезенного из Танзании.