Два цветных пятна смешались на миг, потом синее попятилось, и под его ногами осталось нечто бесформенное и пестрое, кажущееся издали скорее розовым, чем красно-белым.
«Братишка» на подоконнике только ахнул от неожиданности и от чувства, близкого к странному восторгу, — ему не приходилось раньше быть свидетелем настоящего убийства.
Побуревшая от крови синяя пижама двинулась обратно, к выходу, и вновь за ней потянулось белое человеческое кольцо, водоворотом огибая поалевшие тела коллег.
— Ни х… себе фильмá!.. — просипел наверху паренек.
— Что случилось? — замерла у порога сестринской Альбина, и в тот же миг что-то гулко ударило в металлическую дверь примыкающей к лифту служебной лестницы.
— Там… там… — нелепо затряс головой «братишка», показывая жестами за окно. Хоть и с опозданием, ужас произошедшего дошел-таки и до него.
— Что?
Новый удар по металлу получился еще сильнее. Из ближайших палат начали доноситься возмущенные голоса:
— Никакого покоя, а еще больница!
— В такую рань… Ну и порядки!
— Что это за шум?
— Прекратите безобразие — люди спят!
«Началось», — разочарованно отметила Альбина. О кофе теперь следовало забыть.
— Сейча-ас! — протяжно отозвалась она, и разочарования поубавилось: произошел редкий случай, когда голос Альбины прозвучал на удивление чисто, как у профессиональной певицы. — Иду-у!
Дверь палаты распахнулась, выпуская наружу мужчину с седым ежиком на голове. Это был человек из тех, одно только присутствие которых способно испортить другим настроение как минимум на день. Эта его особенность была заметна уже по тому, с каким высокомерием он смотрел на девушку: оно было уместно на лице большого начальника или миллионера, но уж никак не пациента, хоть и платного отделения, но все же обычной государственной лечебницы.
— Вы ответите за эти безобразия! — зашипел он, тряся в воздухе пальцем и багровея. — Вы что, не понимаете, что шум в такую рань действует людям на нервы?
— Тише, папаша, — некстати встрял «братишка». — Все идет как надо.
— Кто там?
Сглотнув непонятно почему подступивший к горлу комок, Альбина повернулась в сторону двери.
Ответом ей послужил новый стук, сопровождавшийся шуршанием обвалившейся побелки.
— Похоже, это тот самый псих, — забыв про багрового пациента, предположил «братишка» и от волнения укусил себя за указательный палец. — Может, звякнуть вниз?
— Нет, вы мне за это ответите! — продолжил гнуть свое пациент-скандалист.
— Тише, гражданин! — неожиданно для себя рявкнула Альбина. — Вы бы хоть сами не шумели, а с остальным мы разберемся!
— Сознательности в вас нет и милосердия, вот что! Здесь же больные люди!
— Кто там? Да потише вы!!! — Голос в самом деле подчинялся ей сегодня даже слишком хорошо: собственная барабанная перепонка чуть не заболела от этого крика. — Какого черта вы стучите?
— Головой постучи! — присоединился «братишка». — Алка, иди позвони лучше…
— Вы все здесь… — просипел неразборчиво багровый пациент. — Все…
— Да погодите!
Нервно хлопнув дверью, Альбина скрылась в сестринской, досадливо поморщилась, когда на глаза ей попался вожделенный электрочайник, и подсела к компу — сообщить в полицию.
Грохот, на порядок более гулкий и долгий, чем стук до этого, возвестил, что дверь не выдержала — слетела с петель. Альбина вздохнула и принялась нажимать на кнопки с цифрами.
Ей снова повезло. Она не догадалась об этом, но любому другому человеку и меньшего числа счастливых совпадений (пусть даже проявившихся на фоне чужого несчастья) хватило бы, чтобы он уверовал в своего ангела-хранителя: из пролома в коридор шагнул человек в окровавленной футболке с восходящим солнцем — закрытая дверь вторично позволила Альбине с ним разминуться.
Он прибыл сюда на санитарной машине всего несколько часов назад, связанный и вроде бы утихомиренный, но так и не успел сменить одежду на традиционную для психиатрического отделения синюю пижаму: задержался на пропускнике, чтобы уже оттуда начать свой не запланированный руководством больницы «обход» по этажам.
Увидев кровь на волосатых ручищах гостя, «братишка» завопил и припустил по коридору, будя последних, особо крепко спавших пациентов. Тотчас двери палат начали открываться, выпуская в коридор разодетую в клетчатые зелено-белые пижамы толпу.
— Позвольте вас спросить, — шагнул навстречу безумцу возмущенный, но на свою беду подслеповатый скандалист, — что вы меня…
«…хватаете». Так должен был закончиться его резко прервавшийся протест, но душителю удалось ухватить его за багровую шею, и та мгновенно сломалась, не позволив ему даже вскрикнуть как следует. Вместо резко сменившей цвет лица жертвы закричали другие. Услышав поднявшийся в коридоре вой, Альбина метнулась к двери и снова с визгом захлопнула ее: следующую жертву пустоглазый схватил прямо перед сестринской, и на лицо Альбине попало несколько капель кровяных брызг.
Следующий поступок ей так и не удалось простить себе, да Альбина и сама плохо понимала, что делает, запирая за собой замок, пытаясь сдвинуть тяжелый лаборантский стол и подтаскивая вместо него к двери прозрачный медицинский шкафчик. Сквозь полузабытье она запомнила только то, как посыпались из него пузырьки и ампулы и от возникшей на полу лужицы поднялся резкий запах нашатыря — отрезвляющий, но все же не способный привести ее сейчас в чувство. Затем Альбина что-то считала и сидела на подоконнике раскрытого окна, подставив спину холодному утреннему ветру.
Крики были различными: то долгими, воющими, стонущими, протяжными, как страх и смертная тоска, то короткими, похожими на звуковые взрывы, — взлетел в воздух и тут же стих… Довольно быстро Альбина сбилась со счета, но она и не ставила перед собой задачу запомнить их все, просто само собой получилось, что ее пальцы начали загибаться, а в голове замелькали цифры, обдавая съежившееся тело то холодом, то жаром…
Никогда прежде ей не приходилось встречаться с таким страхом, лишающим способности ясно соображать. Лишь бессмысленные числа роились теперь у девушки в голове, да и еще работала память, срисовывая зачем-то во всех невероятных подробностях замершую за шкафчиком дверь: вот облупилась на уголке масляная краска, вот желтое пятно осталось от брызнувшего лекарства…
Крики и топот за дверью то стихали, то возобновлялись; кто-то выпрыгивал через разбитые в панике окна, чтобы врезаться в асфальт и замолчать уже внизу, кто-то беспорядочно метался по коридору, кто-то пробовал запереть двери в палаты изнутри…
Альбина и не догадывалась, что положение сильно усложнилось еще и тем, что «синяя пижама», орудовавший внизу, ненароком угодил в лифт и присоединился к первому неторопливому убийце. Теперь они по очереди подходили к дверям, срывали их с петель, если те не были открыты, и с заданностью автоматов принимались за свое страшное дело.