«Взаимоотношения полов по большей части напоминают хождение по минному полю», — брезгливо подумала я.
Маршалл уже ждал меня в гостиной. Он расхаживал по комнате, тоже переодетый в синие спортивки и терракотовую футболку с эмблемой клуба. Мне странно было смотреть из коридора на его подвижную фигуру, чувствовать прилив желания и знать, что наши интимные отношения не понудят его передергиваться всякий раз от воспоминания о рассказанной мною ужасной истории. Тем не менее я время от времени отстранялась от него.
Так случилось и на этот раз. В моей машине по дороге в «Телу время» мы почти не разговаривали, но перспектива заняться с Маршаллом тем, что доставляет мне удовольствие, равно как и ему, побеждала мою скованность.
Войдя в клуб, мы застали Джанет Шук на беговой дорожке. Она вытаращила на нас глаза, очевидно что-то наскоро соображая. Я небрежно махнула ей. Маршалл перекинулся парой фраз с Дерриком, открывшим клуб вместо него, и мы наметили план тренировки. На этот раз был «ножной» день — не самый мой любимый, но в компании подкачивать ноги гораздо веселее. Как, оказывается, удобно и приятно, когда Маршалл ставит или снимает утяжелители, подстраховывает, — и как здорово, что можно отплатить за любезность тем же!
С началом нашего романа те люди, которые раньше только кивали, теперь подходили и сами заговаривали со мной. Разумеется, Маршалла здесь все знали, однако выяснилось, что и я им знакома. Ученики называли меня по имени. Мое расцарапанное лицо привлекало косые взгляды, но никто не решился упомянуть имя Норвела Уитбреда. Конечно, это тоже мне льстило, хотя скоро я обнаружила, что после обмена приветствиями больше ничего не могу сказать приятелям Маршалла. Поэтому я просто стояла рядом и слушала их болтовню. Сэнсэй чем-то сродни местному рекламно-информационному агентству. Кто бы ни подходил к нему, все непременно обсуждали с ним либо сплетни, либо последние новости. Меня при этом никто не стеснялся — мне даже стало интересно, почему это так. Ответ на вопрос дал один из клубных сплетников. Он намекнул Маршаллу, что я умею держать язык за зубами. Я удивилась тому, что люди меня вообще замечают, но потом вспомнила простую истину: в маленьком городе невидимкой не проживешь.
Несмотря на боли в боку, я выжала ногами триста фунтов. В этот момент тренировавшийся рядом Брайан Грубер, один из крупнейших предпринимателей в Шекспире, возглавляющий фабрику по производству матрацев, потихоньку подошел к Маршаллу и что-то зашептал ему на ухо. Седака угрюмо слушал и то и дело быстро кивал. Разговор у них был явно мужской, поэтому, чтобы дать им закончить, я перешла к следующему комплекту утяжелителей. Маршалл ведь велел мне подкачать четырехглавые мышцы.
Закончив, я решила сначала отдышаться, не вставая с тренажера. Брайан уже отправился на свое место, где доводил до совершенства бицепсы, а Маршалл с задумчивым и недовольным видом добавил себе с каждой стороны по двадцать пять фунтов. Я двинулась в его сторону, но он отвел глаза. Я взяла полотенце, начала вытирать лоб и решила: черта с два спрошу первая.
Маршалл занял положение на тренажере, поставив ноги на толчковую планку и тщательно выровняв их. Сначала он нажал легонько, снимая утяжелители с опор — они тут же отошли в стороны. Затем, ощерившись от напряжения, Маршалл начал серию отжиманий. Возможно, так он пытался подбодрить меня. Триста фунтов были моим потолком. Я знала, что Маршалл способен выжать в два раза больше, но я с каменным лицом выжидала, пока он закончит упражнение и положит утяжелители обратно на стойки. Все еще лежа, он сделал мне знак подойти, и я присела рядом на корточки.
Новости, которые он сообщил мне, оказались неважными:
— Брайан недавно слышал, что Тея всем в церкви трезвонит о том, что при разделе имущества обдерет меня как липку. Но он повторил то же, что я уже слышал от тебя, — ночью она принимала гостя, а это при разводе сыграет против нее.
— У тебя тоже была гостья, — заметила я.
Маршалл смутился. Я встала и начала утирать лицо полотенцем, как будто оно было мокрым от пота. На самом деле мне требовалось охладить внутренний пыл и вернуть прежнюю невозмутимость. Я очень хотела подхватить сумку и, не говоря ни слова, удалиться, но тем самым только выказала бы свою трусость.
Я привалилась спиной к ножному тренажеру и стала наблюдать за симпатичной девицей, весело болтающей с Бобо Уинтропом. Она сетовала ему на то, с каким трудом ей удается выжимать лежа две двадцатифунтовые гантели. Бобо невзначай посмотрел на меня, захлопал глазами, удивившись моему понурому виду, беззвучно спросил: «Все нормально?», и я поспешно кивнула. Девушка на скамейке отвлекла его внимание, и тут же я отвела глаза, чтобы больше не встречаться взглядом с Бобо, иначе он вынужден был бы подойти ко мне.
Кто-то положил руки мне на плечи, и я дернулась, словно лошадка, сгоняющая муху.
— Значит, мне нужно найти какую-то другую зацепку, — спокойно сказал Маршалл и принялся снимать с тренажера двадцатипятифунтовые утяжелители.
— Оставь-ка, — попросила я и легла на тренажер.
Упершись в планку, я отодвинула подпорки и начала толкать. После пяти попыток я явственно почувствовала, что вот-вот опять подступят сильные боли.
В завершение тренировки в зале для аэробики мы сделали три серии выпадов и махов ногами, по тридцать в каждой.
Немного передохнув, мы с Маршаллом присели побеседовать, и я сказала ему то, что он, вероятно, ждал от меня:
— Наверное, нам до твоего развода не стоит видеться. Тея нервничает, у нее проблемы и дома, и на работе. Давай не будем ухудшать ее положение, и без того неважное. В конечном счете это может плохо отразиться и на тебе — при разделе имущества и прочем.
— Мне вовсе не нравится, что эта ненормальная указывает, как мне строить свою жизнь, — ответил Маршалл.
Он действительно был раздосадован, но отчасти и обрадован моим предложением. Я не имела права сердиться на него, поскольку тоже зарабатывала на жизнь в поте лица.
— К тому же остаются еще эти гадкие шуточки, — добавила я, сделав многозначительную паузу. — Мне тоже не хочется выходить из дома и каждый раз трястись, как бы кто-то не подбросил мне на крыльцо или на капот какую-нибудь дрянь. Может быть, если мы перестанем видеться на какое-то время, то это все прекратится. Если такие фокусы устраивает тот же человек, который издевается над Теей, судя по всему, у него к тебе серьезные претензии. Если меня не будет рядом с тобой, он — или она — вероятно, не замедлит их высказать. Ты там сам разберешься, и мне будет спокойнее.
— Даже не знаю, что сказать на это, Лили, — задумчиво обронил Маршалл. — Я не хочу расставаться с тобой, когда мы только-только…
— Я никуда не исчезаю, — оборвала его я, вставая и не обращая внимания на возобновившиеся боли в боку. — Мы будем видеться на занятиях по карате и просто так, время от времени.
Я не стала дожидаться, пока Маршалл придумает какое-нибудь возражение, и ушла. По дороге домой я ощутила давно забытое мною чувство — разочарование.