На кровати неподвижно лежит человек средних лет; его глаза открыты, но не реагируют даже на свет лампы. Когда мы входим, человек начинает что-то тихо бормотать; доктор Шрусбери делает мне знак быть готовым к записи.
— Вот, — говорит доктор Петра, — слышите? Судя по отдельным словам и фразам, это литературный язык, однако ни один лондонец на таком не говорит. Мне кажется, это что-то древнее.
— Ну конечно, — отвечает доктор Шрусбери. — Это же язык Р’льеха!
Доктор Петра изумленно смотрит на него.
— Вы знаете этот язык? — спрашивает он.
— Да, он очень древний, но на нем еще говорят — и на Земле, и за ее пределами.
Внезапно докер начинает говорить: “Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах-нагл фхтагн”. Шрусбери быстро переводит: “В своем доме в Р’льехе мертвый Ктулху ждет и видит сны”. Затем он что-то спрашивает у Мэсси, и тот сразу поворачивает к нему голову. В его глазах — изумление. Доктор Петра замечает, что подобную реакцию пациент проявил впервые.
Далее Шрусбери и докер разговаривают на этом загадочном языке.
— Где вы были?
— У тех, кто служит Тому, Кто Должен Прийти.
— Кто Он?
— Великий Ктулху. В своем доме в Р’льехе лежит он, не мертв, но спит. Он придет, когда Его призовут.
— Кто Его призовет?
— Те, кто Ему поклоняется.
— Где находится Р’льех?
— В море.
— Но вас нашли не в море.
— Нет, я был на острове.
— Ах, вот как! На каком?
— Он поднялся со дна океана.
— Это часть Р’льеха?
— Это часть Р’льеха.
— Где он находится?
— В Тихом океане, за Ост-Индией.
— На какой широте?
— Примерно сорок девять градусов пятьдесят одна минута южной широты и сто двадцать восемь градусов тридцать четыре минуты западной долготы. Это в районе Новой Зеландии, к югу от Ост-Индии.
— Вы видели Его?
— Нет. Но Он был там.
— Как вы туда попали?
— Однажды ночью кто-то выскочил из Темзы и схватил меня. Потом я оказался на острове.
— Кто вас схватил?
— Он был вроде как человек, только это был не человек. Он хорошо плавал. У него на руках были перепонки, а лицо как у лягушки.
Внезапно дыхание Мэсси становится тяжелым, он задыхается, и доктор Петра, извинившись, прерывает беседу. Доктор Шрусбери отвечает, что и так узнал достаточно, а затем дает доктору Петра какие-то туманные объяснения вроде тех, что я не раз слышал от него в доме на Кервен-стрит. После этого мы поспешно выходим из больницы и идем вдоль пустынной улицы. Внезапно доктор Шрусбери останавливается, проверяет, нет ли кого поблизости, и издает пронзительный свист, сопровождая его словами: “Йа! Йа! Хастур! Хастур кф’айак ’вулгтмм, вугтлаглн, вулгтмм! Ай! Ай! Хастур!”
Тут же появляются наши крылатые спутники, и через некоторое время под нами уже мелькают крыши зачарованного Аркхема».
Еще более, чем сами сновидения, меня озадачил промежуток между вторым и третьим снами, заставивший меня забеспокоиться о своем рассудке. Самым странным во всем этом было то, что, хотя я тогда безусловно находился в доме на Кервен-стрит и готовил химические вещества, которые срочно понадобились доктору Шрусбери, у меня сложилось ощущение, будто между вторым и третьим снами вообще не было никакого промежутка! Похоже, я просто потерял способность отличать сон от яви, ибо все события переплетались в моем мозгу в один сплошной клубок, в котором сны становились для меня той же реальностью.
Я не могу сказать с уверенностью, были мы в доме на Кервен-стрит, возясь с таинственными свертками доктора Шрусбери, или нет. Или то был сон, в который я погрузился столь глубоко, что принял его за реальность? В то время это меня сильно беспокоило, хотя сейчас беспокоит уже меньше. Тогда в доме царила атмосфера такой спешки и ощущения надвигающейся беды, что еда и питье — за исключением золотистого меда — казались нам совершенно ненужными; все отошло на задний план, все меркло перед главной задачей профессора, которую он, по своему обыкновению, предпочитал держать в тайне.
Доктор Де Вото записал эти мои впечатления, как и сны; он никак не стал их комментировать, а зайти к нему еще раз я уже не успел, ибо после того, как я увидел свой третий сон, события начали разворачиваться с ужасающей быстротой. Я не уверен, что мой последний, закончившийся катастрофой сон приснился мне именно в ту ночь; я даже не уверен, что не увидел его днем или что он не был просто продолжением второго сна. Я помню только то, что все началось как прежде: доктор Шрусбери входит ко мне в комнату, вызывает крылатых тварей, и дальше все происходит как обычно, с той только разницей, что мы везем с собой свертки, подготовленные профессором.
Далее я привожу свой третий сон в записи доктора Де Вото:
«Сон 3.
Мы оказываемся в очень странном, пустынном месте. Над нами темное зловещее небо; вокруг клубится густой туман какого-то неестественного зеленого цвета. Время от времени я вижу руины огромных сооружений, покрытых сплетениями высохших морских водорослей. Со всех сторон доносится рокот моря; под нашими ногами — слой зеленовато-черного ила; земля похожа на ту, которая была в пещере из моего первого сна.
Профессор медленно продвигается вперед, и вскоре мы оказываемся возле прохода, перед которым лежит много мелких камешков; профессор подбирает один из них — в форме пятиконечной звезды, — протягивает мне и говорит:
— Вероятно, землетрясение нарушило порядок расположения этих талисманов, оставленных Старшими Богами, когда они заключали в темницу Ктулху. Этот проход — один из тех, что ведут за Предел.
Профессор раскрывает один из наших свертков; я вижу, что в нем находится очень мощное взрывчатое вещество. Он велит мне осторожно уложить его возле прохода. Мне очень страшно, но я выполняю его просьбу. Мой страх вызван тем, что я вижу вокруг себя; от этого зрелища у меня захватывает дух. Строения, частично сохранившиеся после землетрясения, сложены из колоссальных каменных блоков; на их гладких поверхностях я вижу какие-то странные иероглифы и рисунки, от которых волосы встают дыбом. Здания в этом странном городе явно были построены не по законам евклидовой геометрии; их жуткие формы, странным образом совмещенные плоскости и углы наводят на мысль об иных измерениях — именно об этом доктор Шрусбери совсем недавно писал в своей книге.
Проход закрывает огромная резная дверь; она чуть-чуть приоткрыта, но не настолько, чтобы мы могли в нее пройти. Не помню точно момент, когда дверь начала открываться, но еще ранее профессор замечает каких-то тварей, которые появляются из моря и ползут по скалам в нашу сторону. Профессор уже все подготовил к взрыву; заметив тварей, он сначала обращает мое внимание на их перепончатые лапы и получеловеческие-полулягушачьи лица, затем просит не бояться, поскольку у меня есть пятиконечный камень, который может защитить от этих существ, но не «от Него».