– Где тебя носит, оболтус?

– Прошу без фамильярностей. Я проделал такой объем работы, что тебе и не снилось. Кстати, я ушел вчера из конторы в первом часу, а ты так и не вернулась. И сегодня с семи утра уже на ногах.

– Очередь в пивную занимал?

– Кошмарная баба. Настена, тебе тридцать три года, а ты уже зануда. Ну кто с такой уживется?

– Давай к делу. Меня очень заинтересовали те мужики на слайде.

– А я только ими и занимался. Увеличил, почистил, распечатал и с местностью разобрался.

– Тогда выкладывай.

– Сначала кофе мне сделай и кусочек колбаски оставь. – Метлицкий сел за стол и достал из сумки фотографии. – Наш компьютер многого не может, но кое-что я из него вытянул и распечатал в цвете. Вот портрет каждого. Смотри, чего я добился. Четыре рожи вышли идеально, хоть на паспорт клей.

– Одну уже пора на могильную плиту вешать.

– Не перебивай, циничная особа. Задницу типа, жарящего шашлыки, я увеличивать не стал. Не впечатляет в плане выразительности. Но тип, сидящий в круге, не отвернувшийся от камеры, меня заинтересовал. И вот почему. У него на левой руке, ближе к локтю, есть татуировка. Рисунок разобрать невозможно, но очень смахивает на якорь. Скорее всего, так оно и есть. Посмотри сама. И если учесть, что несколько лет назад у него проглядывала плешь на затылке, то можно предположить, что сейчас он лысый. Из нагрудного кармана рубашки торчат очки.

Этого уже не мало. Все приметы носят постоянный характер. Новые волосы не выросли, зрение не улучшилось, и татуировка никуда не делась.

– А ты случайно фамилию его не прочел по волосам на груди?

– Придет время и фамилию узнаем.

– Да, когда его родственники в морге опознают.

– Не пачкай все подряд в горчице. Мы работаем в детективном бюро, а не в похоронном. Смотри дальше. Вот увеличенная надпись на доме. Видишь шрифт. Тут есть две точки над буквой. Похоже на немецкий или скандинавский язык. Северная Европа. Сегодня спозаранку я отправился в турагентство, специализирующееся на путешествиях по Скандинавии. Там нашелся один финский переводчик, и он мне сказал, что надпись сделана на шведском языке. Нашли словарь и перевели. «Мыс Укселесунд дом двенадцать». Я купил карту Северной Европы, облазил по ней всю Швецию и нашел. Ты представляешь, нашел. Мыс Укселесунд находится примерно километрах в сорока-пятидесяти к югу от Стокгольма. Тут же позвонил в свою бывшую редакцию. У нас там целый отдел по скандинавским странам и Великобритании. Мне повезло, я застал Валеру Харченко. Он работал спецкором и в Дании, и в Финляндии, и в Швеции. Спросил его про мельницы. И он мне подтвердил. В Швеции такие мельницы строят фермеры для вырабатывания электроэнергии, так как тянуть провода в отдаленные уголки очень дорого и стоимость самого электричества слишком высока. Пару десятков таких вертушек может обслуживать не только одно хозяйство, но целый район. Фермеры ухитряются еще и продавать излишки. Особенно прибрежным рыбачим поселкам. Ну что скажешь? Какое нам наследство оставил покойничек?

– Хорошая работа, Женечка. Только зачем нам все это надо?

– Нет, Настена, ты не сыщик. Хочешь узнать, когда сделана эта фотография?

– Допустим.

– Позвони Степе. В письменном столе Вяткина лежит загранпаспорт. Они наверняка забрали все его документы. Пусть глянет на штамп в Швецию, и там указаны сроки пребывания. То же самое можно сделать и с паспортом Дикого. Жаль, что мы не успели обследовать его квартиру. Надо пойти к ним на похороны и посмотреть, кто придет.

– Уже слышала. Адвоката будет хоронить вся московская братва. Ему уже памятник заказали из белого мрамора и полированный гроб из дуба. Авторитеты поклялись отомстить убийце за смерть великого мэтра.

– Да! Достойный был человек!

– А Вяткина будут хоронить нефтяные олигархи. Уж те, небось, бюст из золота сваяют. И тоже поклялись найти убийцу. Они министерство внутренних дел нанять способны, а не сыщиков вроде нас. Не завидую я убийце.

– Ты права, конкуренты у нас серьезные.

– Послушай, Женечка, ты можешь поверить, что роковая женщина решила убить десяток мужиков за то, что те убили ее жениха? Якобы все мужчины, человек восемь-десять, были повязаны какой-то тайной и один из них нарушил кодекс молчания и его пришили. Невеста убитого решила посвятить свою жизнь мести.

Метлицкий улыбнулся.

– Избитый старый сюжет. Эту тему сотни раз обсасывали в книгах и кино.

Помнишь шикарный фильм Трюффо «Невеста была в черном». Один к одному.

– Но двоих убитых мы уже знаем. Возможно, они не первые. Фотографии компашки из Швеции мы имеем. Женщина-призрак в лице Ляли Ципканской у нас есть.

Так или иначе, но она участница событий. Тая вчера рассказала нам со Степой сценарий, очень похожий на фильм Трюффо. С другой стороны есть факты. Степа вовсе махнул рукой и сказал мне, что только потерял время. Правда, он нашел место, где Вяткину подсыпали снотворное в вино. А лекарство Ляле дала Тая.

Оказывается, она заведует больницей в Азове. Но я не могу себя заставить поверить в экранную романтическую историю.

– Во Франции был писатель Симонен, не путать с Сименоном. Его в конце концов по настоянию полицейского департамента перестали издавать. Каждый его новый детектив расценивался как пособие по ограблению. Преступники претворяли его романы в жизнь и очень удачно. Почему Ляля не могла использовать книжный или кинематографический сюжет для осуществления своих планов. И придумывать ничего не надо. Сюжет мелькнул в голове случайно и стал инструкцией, толчком к действию. Мы рассматриваем это как романтику, а она – как выход из положения.

Ведь мы нормально воспринимаем кавказский обычай кровной мести или испанскую вендетту. Нам это чуждо, а люди так живут.

– Ляля Ципканская не испанка и не чеченка. Она русская дамочка, капризная, избалованная, привыкшая к роскоши. И потом, месть – дело мужчин, а не женщин. Бабы мстят с помощью другого оружия.

– Гадать бессмысленно. Надо работать.

– И что ты предлагаешь?

– Я хочу съездить в Швецию на недельку. За свой счет, разумеется. Вдруг сумею зацепить след там? Только надо выяснить у Степы, когда наши покойнички туда ездили.

Идея Насте не понравилась, но и для возражений не нашлось аргументов.

9.

Последующие две недели проходили в томительном ожидании. Следствие уткнулось в тупик. Связь между убитыми Вяткиным и Диким просматривалась слишком туманно. Да, они были знакомы, в молодости дружили, но давно уже не поддерживали отношений. Новости из Питера тоже не радовали. Удалось найти горничную, которая по просьбе Дикого играла роль ревнивой жены и нанимала сыщика. Но второй раз в Москву не звонила. О чем это говорило? Ни о чем. То, что адвокат имел нестандартную сексуальную ориентацию, к делу не относилось.