Альпийский лыжный сезон радовал курортников ясной морозной погодой.
Разноязычная речь, словно щебетание пташек, разносилась по всем склонам гор, ресторанам, кафе, барам. Народ веселился, отдыхал и катался на лыжах.
Молодежь в большинстве своем не сидела на месте. Люди более солидные предпочитали дышать свежим воздухом и наблюдать.
Сидя на открытой террасе в шезлонге, Вениамин Гортинский не выпускал блокнота из рук и, попивая кофе, время от времени делал какие-то записи. Днем Гортинский ценил уединение, а вечером ходил на дансинг и танцевал с девушками, рассказывая анекдоты и всякие небылицы о себе, чем привлекал к собственной персоне их благосклонное внимание. Гортинскому стукнуло тридцать девять.
Мужчина интересный, в самом соку, но не женатый. Слишком любил свободу и женщин, чтобы втискивать себя в семейные рамки. К тому же, он слыл популярным писателем и не был обделен вниманием окружающих. Помимо таланта и популярности Вениамин Борисович обладал обаянием, притягательной внешностью, не скупился на комплименты и мог разговаривать на любую тему.
В дневные часы он наслаждался природой и фантазировал, составляя наброски для будущего своего бестселлера. Книги он писал для собственного удовольствия и получал за это приличные гонорары. Поговорка Козьмы Пруткова «Если у тебя есть фонтан – заткни его. Дай отдохнуть и фонтану» Гортинского не устраивала. Он продолжал фонтанировать, порой сам удивляясь собственной фантазии. И вот кто-то посмел нарушить его покой.
– Извините, могу я присесть за ваш столик?
Гортинский приподнял голову и увидел высокого очень приятного мужчину с седыми висками, в дорогом лыжном костюме. На вид ему было лет под пятьдесят.
Загорелый, с красивой улыбкой, открывающей ровные белые зубы, он походил на книжного героя. Вениамин Борисович решил, что знакомство с таким мужиком ему не помешает. К любому сюжету всегда нужен герой и лучше не картонный, а живой, с индивидуальным характером.
– Присаживайтесь. Как вы поняли, что я русский?
– А почему нет? – Мужчина сел на соседний шезлонг и поставил чашку на низкий столик.
– Потому, что вы говорите с акцентом. А у меня на лбу не написано, что я русский. Почему бы не спросить по-немецки… Впрочем, на немца вы не похожи. Скорее всего, бельгиец или финн.
– Швед. Я учился в России в Академии искусств, думаю, что еще не забыл русский язык. И моя первая жена была русской. Мы прожили пять лет.
– И со временем стали узнавать русских за версту?
– Нет, я читал ваши книги. Они есть в здешней библиотеке. Около недели я наблюдаю за вами. Мне администратор сказал, что вы русский писатель. Я пошел в библиотеку и нашел там три ваших книги. Прочитал все, и мне понравилось.
– И что же вам понравилось?
– Отрыв от действительности. Читать очень интересно, но понимаешь, что в жизни так не бывает.
– На то и существует беллетристика. Хотите правды, читайте газеты с рубрикой «Криминальная хроника». Они более убедительно врут. Читая книгу, человек должен отдыхать, уходить от быта и действительности как можно дальше.
Меня читает именно эта категория людей. В принципе, я пишу сказки. Мы, сочинители, не спускаемся с облаков в унылую долину нормальной жизни. Нам непонятен реальный мир, и вряд ли мы в нем нуждаемся. Мы профессиональные лгуны, которые пытаются служить правде. Это называется одним напыщенным словом – искусство! Искусство – это красивая ложь, помогающая понять людям правду.
– Целая философия. Возможно, вы правы. Я читатель не привередливый и не цепляюсь к деталям. Но кто-то не примет вашего подхода.
– У читателей есть выбор. Прилавки завалены пестрыми безвкусными обложками. Открыл, прочитал пару страниц и выбросил. Свобода выбора – великая вещь. Рано или поздно, но читатель найдет своего автора. Пиар – тоже дело немаловажное, но только не у наших издателей. Они обожают подсчитывать доходы и очень неохотно идут на расходы. Реклама дорого стоит. Но я не хочу забивать свою голову этим мусором. Я пишу, они продают, вот пусть и думают, как им увеличивать тиражи. А что касается реальности, то получается странный парадокс.
Смотришь кино, как герой выпрыгивает из самолета без парашюта, падает задницей на машину, та всмятку, а он вскакивает и бежит дальше. И никто из зрителей не говорит, что так не бывает. Смотрит и получает удовольствие.
– Кино – это заведомо развлечение. Пестрое, яркое, с бесконечной сменой эпизодов. Открывая книгу, читатель предъявляет другие требования. Кино неудачный пример. Но я могу привести в вашу поддержку совсем другой пример.
Живопись. Никто, глядя на картины Сальвадора Дали, не говорит, что так не бывает. А его при жизни считали гением. Возьмите Пикассо, Гогена и море других великих. Это тоже своего рода форма отображения действительности. Согласны?
– Не очень. Вы рассматриваете форму подачи материала. Криминальная беллетристика не игра форм. Формальный момент здесь менее интересен, чем, скажем, в стихах или драме. Ни один разумный человек не читает детектив так, как слушает симфонию. Даже язык – сравнительно второстепенное дело… Жанр криминального романа – это своеобразный вместительный чемодан, куда влезает все, кроме случайностей, которыми пользуются авторы с никчемной фантазией.
Решающим в беллетристике остается сюжет! Сюжет – своего рода удочка с наживкой, на которую вы ловите читателя. Каждый опытный беллетрист имеет свою наживку. Он знает, что ждет от него читатель и кормит его тем, что тот любит. Этим и отличаются между собой авторы. А в качестве наживки используют сквозного героя, кочующего из книги в книгу. Покупая роман определенного автора, вы уже знаете, что вас ждет. Никаких сюрпризов. Тот же герой, те же слова и действия, но новые обстоятельства. Автор торгует жвачкой. Скажем «Орбит». Многие любят «Орбит» и готовы его покупать. А в качестве разнообразия ему дают разные названия:
«Апельсиновый», «Мятный», «Зимняя свежесть» и так далее.
– Я не нашел в ваших книгах сквозного героя.
– Зачем же себя обкрадывать и загонять в узкие рамки одного города, одного отделения милиции, одного героя.
– А как же быть со жвачкой?
– Увы! Не могу пока еще загнать себя в ловушку. Боюсь задохнуться без свободы и просторов, где можно расправить крылья.
– Вы заразительны. Даже я поддался вашим фантазиям. Моя жизнь тоже связана с искусством. Правда, я сам ничего не творю, а лишь сохраняю созданное. Читая ваши книги, у меня появилась любопытная идея. Сюжет. Ограбление картинной галереи.
– И что здесь необычного. Тысячи книг написаны на эту тему.
– Все в этом мире вторично. Нового ничего не придумаешь. Важно, как подать материал. Я люблю читать детективы. Сюжет убийства в запертой комнате мне попадался десятки раз. Но все они разные, каждый со своей подоплекой. Это же не плагиат.