– Я так устал! – Начались новые круги по комнате.
– Не преувеличивай. Это только начало. Хотя я бы сказала – ты сделал все правильно.
Он по инерции прошагал до угла комнаты и остановился поглядеть, не смеюсь ли я над ним.
– Оля была тебе почти никто. Ой, только не делай такое лицо. Ты и со мной спал.
– Это совсем другое, – начал было доказывать мне Арсений, но вовремя замолчал.
Иначе я бы в него точно чем-нибудь кинулась. Хоть пепельницей, хоть тапком – мне без разницы.
– Зато ты убрал причину – маньяка этого. На такое не каждый способен. Большинство бы как поступило? Вызвали бы ментов. Те бы в лучшем случае нашли тела. Показали эту жесть по телику, и маньяк бы преспокойно начал отвозить девушек в другой лес.
– Я тоже так подумал! – оживился Арсений.
Не поверила я ему. Ни фига он не подумал – действовал на эмоциях. Ну, и из привязанности к этой Оле. Чем она его так зацепила?
– Ты не против, если я у тебя поживу некоторое время? – не слишком надеясь на положительный ответ, спросила я.
– Ты понимаешь…
– Привык жить один? Совесть у тебя где? У меня патовая ситуация, конфликт с предками. Им мой образ жизни не нравится.
– И внешний вид, – понимающе прибавил Арсений, уронив стеклянную вазу.
Которая, хоть и не разбилась, но наделала много шума выпавшими из нее многочисленными предметами. Мы ползали по полу, собирая кнопки, иголки, скрепки, пуговицы и денежную мелочь.
– Неужели я так скверно выгляжу? – обиделась я.
– Да нет. Я тоже недавно гады купил. До твоих им далеко, но все же классные.
– Я, когда тепло и сухо, в кедах хожу, – зачем-то уточнила я, хотя летом я в разной обуви могу оказаться.
– Кеды щас все носят.
– И резиновые сапоги, – разозлилась я не на шутку.
– Ты не сердись. Но выглядишь ты…
– Не в твоем вкусе?
– В моем! – сообразив, что сейчас разговор превратится в ссору, заверил меня Арсений.
Пока длилась пауза, я успела с дикой скоростью перебрать всевозможные аргументы. И за неимением лучшего остановилась на одном:
– Арс, ты не понимаешь! Если с тобой что-то случится, то никто, кроме меня, не поймет в чем дело! – Мои слова навели его на какие-то полезные мысли, и он задумался.
– Хорошо. Оставайся. Но, чур, спать ты будешь не в моей комнате.
– Больно хотелось!
Я осталась. Позвонив родителям, с которыми не ссорилась никогда, но Арсению про это знать было необязательно. Мама только спросила, как дела у «бедного мальчика», и посоветовала быть с ним поделикатнее и не пить ни в коем случае. Она была уверена, что сирота превратился в полного говнаря и спасается от стресса ведрами водяры.
Потом я решила полюбоваться на пистолет. Ни разу не видела. Арсений был не против. Занятная штука. Тяжелая. Сразу захотелось пострелять. Глаза уже выискивали подходящую мишень. И хотя я человек гуманный, сразу заметила полосатого кота на заборе. И сороку на ветке дерева. Мысленно выругалась. Психоз какой-то. Стою с пистолетом в руке, смотрю в окно, выискиваю все живое. Жуть. Неужели я могу убить кота? Да я лучше в себя выстрелю.
Мысли застеснялись и поменяли направление. Мишень – это что-то круглое. Например, уличный фонарь. Дорожный знак тоже вполне подойдет.
Нет, определенно, оружие в руке моментально меняет психику. Пять минут назад я могла бы прибить того идиота, который расстреливает из рогатки лампочки в фонарях. Я вообще вандалов ненавижу и правильно делаю. Руки им поотрубать надо.
Но как хочется проверить, попаду ли я в эту поганую лампочку? Прицелилась. Наверное, попаду. Может, попробовать?
– Ты что, сдурела?
– Я пострелять хочу, – капризно заявила я.
Но потом вспомнила, что из этого пистолета недавно убили человека, и резко расхотела. Словно он был живой и сам кого-то кокнул. Даже потянуло руки помыть – ведь я его трогала. Все-таки есть в оружии что-то зловещее. Как в потенциальной смерти. А в детстве у меня был игрушечный пистолет. Черный такой. Присосками стрелял. Классный. Вспомнив себя в мелком возрасте, я повеселела.
– Жизнь или кошелек!
Арсений резко врезал мне по руке.
– Никогда не направляй оружие на человека!
Ну и не буду! Ведь он даже не заряжен. Улыбка сползла с моего лица: а если патроны там есть? Мне сразу поплохело.
Пистолет в руках Арсения выглядел как хитрая тварь, которая только и выжидает удобного момента.
– Убери его, а? – потребовала я, потирая ушибленную руку.
Вспомнила, что за удар по руке следует обидеться, и демонстративно подставила ее под струю холодной волы. Чтоб синяка не было. Не то чтобы я такая кривляка, но бывает временами. Особенно перед мальчишками. И не хочу, но выставляюсь. А то вдруг забудут, что я хрупкая и ранимая.
– А ты бы что попросила? – невзначай поинтересовался Арсений.
– У тебя? А, ты про этот номер телефонный.
Арсений кивнул. Надо подумать. Хороший вопрос. Только сложный. Очень.
– Я много чего хочу. Вот, к примеру, хочу, чтобы люди не убивали детенышей морских котиков.
– Правильно!
Арсения воспламенило мое пожелание. Сразу видно – он, когда звонил, думал только о своей пользе и выгоде.
– Это только на первый взгляд так кажется. Ничего правильного. Котики милые и все такое, но дело не в них. Вот я сейчас попрошу, чтоб их прекратили убивать, а назавтра на планете не станет ни одного человека.
Арсений смотрел на пистолет и думал над моими словами.
– Черт! Ты права. Не станет людей, и некому будет убивать.
– Ну, ты прям Капитан-очевидность. Или вот тебе еще простой пример: чтобы бедных больше не было. Но результат примерно тот же будет. Человек сто останется, не больше.
– Да ну тебя! У нас богатых много.
– И каждый из них уверен, что он беднее кого-то другого.
– А если сказать «чтобы бедности больше не было»?
– Хрен редьки не слаще. Либо ее назовут «прожиточным минимумом», либо всех бедных зашлют в газенваген.
Мы мудро замолчали.
– Ты столько всего по магии прочитала, – заунывным голосом напомнил Арсений.
– А это тебе не магия. Это суровая реальность, помноженная на иезуитскую хитрость.
– Да я понял уже. Было бы здорово, если бы мой последний звонок не сработал.
– Не надейся. И давай-ка лучше спать. Утро уже, – предложила я, услышав писк какой-то ранней птицы.
Но мой план подольше побыть с Арсением сорвался. Через несколько часов позвонила мама. Встревоженным голосом, на грани истерики кричала про папу. С которым случилось несчастье. Какие-то хулиганы забивали ногами в парадной бомжа. А папа как раз спозаранку выходил на работу. Вмешался. И ему досталось. Недобитый бомж слинял, а папу заподозрили в превышении какой-то самообороны.