– Давно вы здесь? – коротко спросил он.
– Часа два. – Бокштейн похлопал по карманам в поисках сотового. – Город затопило, мы здесь спрятались. Хотели идти к Пириту. Вы оттуда?
– Я не знаю, откуда мы. – Глеб вертел в руках светящуюся палочку, отчего были видны то озабоченные лица ребят, то их перепачканные коленки, то чумазые руки. – Какой сейчас день?
– Для тебя завтрашний, – усмехнулся Вадим. – Давно активизировал палочку?
– Часа четыре назад. Хватит ее на столько же, у меня еще две есть.
– Четыре часа… – Андрюха задрал голову, подсчитывая. – Час за шесть. Хорошая пропорция.
– Что с вами было? – Айк все еще сжимал в руке меч.
– Гуляли. Около озера дед какой-то подошел, попросил помочь.
– А вы и согласились! – простонал Андрюха. Инга помогала ему подняться.
– Ничего особенного не требовалось! Вопрос не из высшей математики.
– «Строится ли Таллин?» – спросил старик. Так? – Вадим, не отрываясь, смотрел на огонек. После темноты так хотелось напитаться светом.
– Он спросил, видели ли мы где-нибудь стройку.
– А вы как истинные Павлики Морозовы сказали: «Нет», – ехидно поддакнул Василевский. У Инги так и не получилось его поднять, поэтому они все еще сидели на земле. – И пионерский салют отдали.
– Еще одни внимательные нашлись, – пробормотал Вадим. – Это был Ярвеван. Вы ему сказали, что город построен, и он его затопил.
– Чушь! – покачал головой Мамкин.
– Можешь сам сходить наверх и убедиться в этом. – Борзов стоял, прислонившись к дверному косяку, правую ногу он поджимал под себя.
Глеб переводил взгляд с одного лица на другое.
– А с другими что?
– Все дело в обещаниях, – прежде чем начать объяснять, Вадим вздохнул. От бесконечных слов, что он сегодня произнес, понятней не становилось. – Кому-то надо, чтобы все обещания выполнялись, а заодно и срабатывали местные проклятья.
– Не хотят, чтобы они заржавели, – усмехнулся Айк, показывая меч.
– Значит, до нас уже кто-то вляпывался в это…
Договорить непристойность Андрюха не успел, Глеб шевельнул ногой, всаживая мысок ботинка приятелю в бок. Василевский взвыл, дернулся, чтобы отомстить, но его не пустила Инга.
– Хватит! – прикрикнула она на обоих.
– Выбирай слова, – коротко бросил Глеб.
– Подумаешь!.. – потянулся к нему Андрюха, но Мамкин просто отошел в сторону, не обращая внимания на попытки Василевского его достать.
– Что еще было? – напомнил свой вопрос Глеб.
– Все, что мы наговорили около Колодца, сработало. Ким пообещала узнать имя палача. Натки загремели на проклятье розенкрейцера. Айк с Борзовым пошли считать деньги к дьяволу. Ну а Голубева, видимо, пытается искупить свое желание никого больше не видеть.
– А я скоро женюсь, – с гордостью заявил Андрюха. – На Таньке. Я слово дал.
Айк сверкнул в его сторону недовольным взглядом.
– Мы просто заблудились, – не поверил Глеб. – Начался сильный дождь. Инга предложила спрятаться. Мы вошли в грот.
– Дождя не было. Весь день ясное небо, – произнес Вадим.
Айк с Сашкой, перебивая друг друга, принялись доказывать Глебу, что все на самом деле, что они сидят в подземном ходу, а снаружи бушует стихия, что дождь пролился специально для них, но их голоса перекрыл вопрос Вадима.
– Когда мы приехали?
– Сегодня понедельник. – Мамкин сразу понял, к чему клонит математик, и стал копаться в карманах в поиске мобильного.
– Сегодня вторник. – Бокштейн достал из кармана сотовый. – Или ты считаешь, что мы все перевели дату?
Айк вскинул руку с часами к глазам, пристроился к свету, чтобы было видно.
– Отстают на сутки! – пробормотал он. – Проклятый понедельник! И кто только придумал этот день недели? Все неприятности начинаются в этот день.
– Блин! – простонал Андрюха. – Кэррол какой-то выходит.
– Значит, так! – Вадим спрятал бесполезный в подземелье телефон в карман. – Идем дальше. В Тоомпеа сейчас вода, возвращаться туда бессмысленно. Выйдем в Пириту, придумаем, что делать. Нам надо продержаться три дня, чтобы выполнить главное условие игры – всем вместе вернуться домой. Вместе. Это основное. Иначе уравнение не сойдется.
– Факел достань, – напомнил Василевскому Айк.
– Он не загорится. – Лезть в озеро Андрюхе не хотелось. Древко факела виднелось довольно далеко от берега. Чтобы его достать, пришлось бы войти в воду.
– С нами химия и жизнь – у Глеба загорится все. – Акопян был непреклонен.
– Это даже весело, – попыталась подбодрить ребят Инга, но голос ее звучал неубедительно.
– Обхохочешься, – проворчал Василевский. Чтобы дотянуться до плавающего факела, он встал на колени и теперь плескал в свою сторону водой, подгоняя деревяшку к себе. – Как только приеду домой, возьму у врача справку на месяц, только чтобы вас не видеть. – Царапая железным наконечником о дно, факел лениво подплыл к Андрюхе.
– Не забывай навещать невесту, – съязвила Инга. – А то она забудет, как ты выглядишь.
Земля прощально дрогнула, заставив воду в озере морщиться, маленькие волны побежали к ногам ребят.
Дальше произошло то, что обычно именуют словосочетанием «И вдруг» – и вдруг с потолка обрушился камень. Он с шуршанием пронесся по воздуху, углом цапанул стену, закрошился и грянул о пол пещеры. Вода плеснулась, окатив ребят с ног до головы, каменная дробь исцарапала руки и лица. Бокштейн сначала бросился к тому проходу, что должен был вывести их к Тоомпеа. Но там уже начинался обвал. Андрюха уронил вытащенный из озера факел. Глеб задвинул Ингу за спину, словно этим мог спасти ее от камней. Айк отпрянул ближе к двери в комнату, где все еще сидел благоразумный Борзов.
– Уходим! – закричал Вадим.
Чтобы не терять время, он побежал прямо через озеро. Глеб потащил за собой опешившую Ингу.
– А я? – завопил Сашка.
Айк, успевший отбежать на несколько шагов, чертыхнулся, возвращаясь. Бросив меч, он присел около приятеля, соображая, как ему ловчее помочь. Отставший от всех Андрюха тоже склонился к Сашке, но схватился за пострадавшую поясницу и, не в силах что-либо сделать, заковылял следом за всеми. Они уже почти достигли прохода, когда пещера задрожала, норовя обвалиться на головы девятиклассникам. Вадим нырнул в лаз, но тут же отпрянул. На него широким потоком хлынула вода. Глеб сломал еще две светящиеся палочки и поднял их над головой. Пещера озарилась пронзительно-ярким светом.
Перед Андрюхой все заходило ходуном.
Выход! Ему срочно требовался выход из этой реальности с землетрясением и потопом, в другую, где мастер мирно выдувает красивые стеклянные вазы.