Тихий поднял его за шкирку махрового халата, подвязанного кушаком.

Прямо на них из комнаты в переднюю вышел огромный лохматый пес. Мифодий, не задумываясь, выстрелил, и собаку снесло с дороги, словно порывом урагана. У Макова подкосились ноги, и он упал на пол, дрожа от страха, как в лихорадке.

– Здесь не пляж, любезный профессор. Мы теряем время. Вы начинаете мне действовать на нервы.

Он вновь поднял Макова на ноги.

Тот понял, что жалостью убийцу не проймешь. Надежда умирает последней.

Может, деньги спасут положение.

Они поднялись на второй этаж, прошли в библиотеку. Все те же фокусы: один шкаф выдвинулся вперед, а за ним находилась кладовая. Деньги лежали пачками на стеллажах. Тут можно потерять голову, если нервы не в порядке.

– Сумма?

– Шесть миллионов триста двадцать одна тысяча.

– Правильно. Деньги любят счет. Садитесь за письменный стол, будем писать письмо султану.

Маков ничего не понял. Из глаз текли слезы, нижняя губа тряслась. Пришлось усадить его, как ребенка, не желающего есть овсянку.

– Где ваша жена?

– В Геленджике с детьми. Две девочки и мальчик. Четырнадцати, двенадцати и семи лет.

– Где ваша мать?

– На первом этаже в спальне. Она парализована, но все понимает. Отвечает глазами. Может шевелить губами, мы ее понимаем.

– Берите лист бумаги и пишите. Вас должны арестовать в ближайшие дни.

Согласно статье предусмотрена конфискация имущества. Единственный выход – явиться с повинной, что вы сейчас и сделаете. Пишите, я сказал.

Маков взял трясущимися руками лист бумаги и ручку.

– Итак. Заголовок: «Предсмертная записка».

Маков выронил ручку.

– Хотите сдохнуть, ничего не оставив детям?

Мифодий приставил ствол к виску, съежившегося ничтожного человека.

– Дважды диктовать не буду, а выстрелю. И вновь Маков взял ручку и сделал первую надпись.

– С новой строки: "Осознав свое подлое существование, пришел в ужас от содеянного. Меня озарило. Я услышал голос Господа нашего и понял. Теперь я не могу продолжать жить с таким тяжким грузом на сердце.

Простите меня и прощайте!

Прошу власти и закон все средства, что я выкрал у честных людей, вернуть им обратно. Возвращаю все до последнего гроша. А именно пять миллионов триста двадцать…" Нет, минутку.

Мифодий бросил на стол конверты.

– Маленькая поправочка. «Пять миллионов триста тридцать девять тысяч долларов. Да простит меня Господь!»

Маков послушно выполнил приказ.

– Отлично, профессор. Вы еще помните, как пишут диктанты. Поставьте свою подпись и берите следующий лист.

Врач следовал инструкциям.

– Как зовут вашу жену?

– Соня.

– Так и пишите: "Дорогая Сонечка, вынужден уйти из жизни по очень веским обстоятельствам.

Оставляю тебе миллион долларов, остальное вынужден вернуть. Береги детей и маму. Деньги лежат…", где лежат деньги, профессор?

– В собачьей будке на участке. Там я прятал ключи, когда была жива собака.

– Вот так и пишите. Можете добавить от себя пару слов.

Оба письма были закончены и подписаны.

– Я смотрю, что вы уже успокоились. Правильно, смерть – закономерность, а не болезнь. Ее пугаться не стоит. Я пошел вам на уступки, хотя таких сволочей никто не щадит, господин врач-вредитель. Надеюсь, ваши дети будут другими.

Мифодий выдернул его из кресла и сорвал кушак с пояса. Петля получилась короткой. Он подвел Макова к окну, накинул на него петлю, а второй конец привязал к оконной ручке.

– Страшно?

Маков ничего не понимал, он стал пластилиновым, и с ним можно было делать что угодно.

Тихий приподнял его и поставил на подоконник.

– Прыгай, – резко приказал палач.

И Маков прыгнул. Ватные ноги его не удержали, и он, поджав колени, повис.

Махровый пояс выдержал вес бывшего уролога и гинеколога в одном лице. Впрочем, лица на нем уже не было.

Не прошло и минуты, как он задохнулся. Перед смертью этот, уже бывший человек потерял волю, силу и жажду жизни. Он лишился главного – инстинкта самосохранения.

Тихий нашел в кабинете сумку и набил ее деньгами. Ровно миллион. Тайник оставил открытым. Затем взял со стола письмо, адресованное жене, свернул его и положил в карман.

Пистолет протер, оставил на нем отпечатки пальцев покойного Макова и положил на предсмертное письмо.

Отойдя к двери, он оглянулся, осмотрел обстановку, и она ему понравилась.

– Как говаривал китайский мудрец: «Нет человека и нет его пороков».

Спустившись на второй этаж, он нашел спальню матери. В постели лежала старушка, высохшая веточка с проваленными щеками и очень выразительными, немного помутневшими глазами. Она смотрела на него с какой-то неясной надеждой.

– Я умею читать по губам. Меня этому учили, когда требовалось знать, о чем говорят люди, за которыми я наблюдал в бинокль.

Она пошевелила губами.

– Вы хотите умереть? Потерпите. Скоро вернется невестка с внуками. Вы отдадите им письмо от вашего сына. Возможно, вы с ним скоро встретитесь, но не в этой жизни.

Он достал свернутый листок и сунул его за ворот кофточки, в которой лежала женщина.

– Прощайте.

Мифодий подошел к входной двери и нажал на кнопку, открывающую ворота усадьбы. Входную дверь он заблокировал камнем, чтобы она не захлопнулась.

Собачья будка находилась рядом с домом, и туда он бросил сумку с деньгами.

На этом его миссия закончилась.

Мифодий Тихий сел в «мерседес» и уехал, оставив все открытым и доступным.

Заходи, кто хочет, забирай пять миллионов долларов и катись на все четыре стороны. Вот уже не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.

8.

Опять он вынырнул из-за переднего сиденья, на которое села Вика. Она вздрогнула от неожиданности, а не от испуга. Вика ждала его появления, и он появился.

– Ты еще не забыла меня, дорогая супруга?

Как же он был страшен. Неужели жизнь так может сломать и изуродовать человека?

Вика осмотрелась по сторонам. В подземном гараже стояла мертвая тишина.

Где же этот чертов сыщик? Вертится перед носом, когда не следует, а когда нужно, его нет.

– Нет, я не забыла о тебе, Гриша.

Он опять закашлялся. Она сидела, не двигаясь, и ждала.