Пока пули выбивали щепки из прочного стола и разносили вдребезги мониторы, Аттикус быстро осмотрел рану. Из левого плеча обильно текла кровь. Боль чуть приутихла, когда заработали эндорфины, [46] но он знал, что она вернется, когда действие естественных болеутоляющих ослабеет. Он мог шевелить рукой, хотя каждое движение вызывало боль; но это, по крайней мере, означало, что пуля не сильно повредила мышцы и не пробила кость. Пусть рана была не смертельной, Аттикус с грустью осознал, как далек он сейчас от прежних кондиций. Когда выстрелы прекратились, стена мониторов являла собой удручающее зрелище: погасшие экраны, разбитые стекла и валящий сквозь них удушливый дым.
«Ну что ж, — подумал Аттикус, — о мониторах позаботились и без меня».
Послышался металлический лязг — человек, стрелявший в него, перезаряжал оружие. По звуку Аттикус сделал вывод, что нападавший явно не был докой в подобных делах и не очень хорошо разбирался в оружии — вероятно, официант или повар, которому вручили автомат. И пусть Аттикус уже не тот супермен, что раньше, будь он проклят, если позволит этому «валенку» воспользоваться вторым шансом.
Схватив свой так и лежащий под столом «хеклер», Аттикус выпрямился и выпустил короткую очередь в направлении двери. Нападавший исчез из поля зрения, оружие его загремело по полу. Аттикус подошел и мельком взглянул на свою жертву. Та лежала на полу, дергаясь в предсмертных конвульсиях. Аттикус направился к двери.
Но то, что он увидел, заставило его отпрянуть назад. Пятеро мужчин, вооруженных неизменными «хеклерами», немедленно открыли шквальный огонь. Пол под ногами Аттикуса буквально взорвался. Автоматчики неистово заливали все вокруг свинцом, превращая стены в решето.
Прекрасно понимая, что у него мало шансов уцелеть в ближнем бою против пятерых, Аттикус направил свой «хеклер» на занимающее всю стену стекло и выпустил длинную очередь. Наконец стекло не выдержало многочисленных попаданий и рассыпалось на куски. И не успели осколки упасть на пол, как Аттикус, рискуя пораниться, бросился в освободившийся проем.
На борту «Титана»
В то время как Аттикус отправился в свой отчаянный поход против всей команды «Титана», О'Ши и Андреа, надеясь избежать столкновения с людьми Тревора, осторожно выбрались из зала с коллекцией. Они пошли длинным коридором, ведущим к лестнице, по которой намеревались попасть на главную гостевую палубу, где размещались апартаменты Аттикуса и О'Ши. По обеим сторонам широкого коридора стояли резные деревянные статуи.
Несмотря на подстерегающие их опасности, Андреа не могла не смотреть завороженно на изумительной работы статуи, многие из которых были ярко раскрашены. В некоторых она признала тотемные столбы, другие изображали медведей, вставших на задние лапы, стилизованных горных львов, волков и птиц. Все они были вырезаны североамериканскими индейцами, но лишь тотемные столбы выглядели знакомыми.
О'Ши заметил ее интерес.
— Работы коренного населения Северной Америки, — заметил он.
— Понятно. Но они не похожи ни на что из того, что я видела раньше.
— Это потому, что никто не видел их много веков, — пояснил О'Ши с ноткой вины в голосе. — Их нашли при раскопках… не знаю точно где, в какой-то пещере. Археолог говорил, что, по его убеждению, это самые ранние творения коренного населения Северной Америки.
Андреа посмотрела в темные глаза искусно изображенного кодьяка, [47] чьи оскаленные зубы казались такими реальными, что нетрудно было представить, как он легко перекусывает ими человеческую шею.
— А что стало с тем археологом? Как вышло, что никто ничего не знает о них?
О'Ши обернулся и, нахмурившись, ответил:
— Порой люди, работающие в отдаленных от цивилизации местах… пропадают. — Он снова смотрел прямо перед собой, так как понимал: стоит чуть зазеваться — и можно врезаться в одну из скульптур, которые превращали коридор в подобие слаломной трассы. — Но в основном получается так, что, если археологи находят какие-то уникальные артефакты, они неизбежно встречаются с Тревором. И если они не принимают предложенную сумму в обмен на молчание, он может… — О'Ши не договорил.
— Святой отец.
Это было всего лишь приветствие, но О'Ши запаниковал и, тяжело дыша, поднял глаза. Навстречу шли двое, в которых он признал работников кухни Реджи и Джеймса. Оба были вооружены автоматическими пистолетами «Глок 18С». О'Ши замер, уверенный, что через мгновение они поднимут свои пушки и откроют огонь.
Но ничего не произошло. Так как О'Ши не ответил на приветствие, мужчины остановились.
— Вы в порядке, отец?
«Неужели они не заметили Андреа?» — недоуменно подумал он. Но ее действительно не заметили, и О'Ши не собирался рисковать, оглядываясь назад. Он несколько театральным жестом схватился за грудь и громко выдохнул:
— О господи! Реджи, вы до смерти меня перепугали! Я был уверен, что вы — сбежавшие пленники. — Он с притворным облегчением покачал головой, приговаривая: — Это научит меня читать молитву, когда я иду по кораблю.
— Вас проводить до вашей каюты или вы сами справитесь? — спросил Реджи, многозначительно указывая на «хеклер», про который О'Ши совершенно забыл.
— Будь я проклят, если стану стрелять в брата или сестру своих! Однако с ним чувствуешь себя более комфортно. Я уверен, что доберусь к себе без всяких проблем. Но все равно спасибо за предложение. — О'Ши улыбнулся и сделал шаг в сторону, освобождая проход. — И да убережет вас Бог.
Он облегченно вздохнул, когда Реджи с приятелем прошли мимо, и стал озираться в поисках Андреа. Она бесшумно выпрямилась и вышла из-за статуи огромного медведя, за которой пряталась все это время. Те двое прошли мимо, не заметив ничего подозрительного.
О'Ши помахал Андреа рукой, чтобы она поторопилась. Неожиданно Реджи обернулся.
— Да, святой отец, я хотел спросить ва…
В эту секунду он увидел Андреа и мигом сообразил, что О'Ши с ней заодно. Реджи поднял «глок», но сделал это недостаточно быстро. О'Ши уже успел навести на него «хеклер». Коридор прорезала длинная очередь. О'Ши никогда в жизни не доводилось стрелять из пистолета, не говоря уже об автоматическом оружии. К тому же видимость в коридоре оставляла желать лучшего. Конечно, будь у него в руках автомат, стреляющий со скоростью семьсот выстрелов в минуту, можно было бы не беспокоиться, попадут ли его пули в цель. «Хеклер» же в течение нескольких секунд выпустил все двадцать пять пуль. Из двадцати пяти четыре таки попали.