– Нет, ваша милость, я не желаю этого знать, – ответила Элейн, выдержав взгляд королевы.
Мари улыбнулась:
– О, я считаю, вы должны узнать.
Роберт смущенно кашлянул:
– Ваша милость, не думаю, что кому-либо из здесь присутствующих это интересно. Было бы неблагородно злорадствовать по этому поводу. Мы полны сочувствия лорду Дональду, и давайте не будем больше к этому возвращаться.
Преисполненная благодарности, Элейн с облегчением вздохнула.
Королева-мать злобно сжала губы. Роберт говорил с такой твердостью и убежденностью, что перечить ему она не посмела, и разговор на том и оборвался. Она склонила голову, давая понять, что уступает ему в этом маленьком споре. Отвернувшись от Элейн, она уселась у огня в кресло, обложенное подушками, и поставила ноги на скамеечку, услужливо подвинутую к ней одной из дам ее свиты.
XXI
Долгая весна и лето, проведенные Элейн вдали от двора, сделали свое дело. Она наконец пришла в себя. Хозяйка Фолкленда снова жила полной жизнью, наслаждаясь домом и семьей. Дети ее быстро росли. Она ездила на соколиную охоту, каталась на лошади; и, хотя Малкольм частенько требовал от нее исполнения супружеских обязанностей, он все меньше и меньше ее утомлял. К ней вновь вернулся Александр.
Нескоро, очень нескоро Элейн, преодолев себя, оставила всякие мысли о Дональде Маре. Правда, она глубоко переживала, узнав, какой ценой расплатился Дональд за кратковременный и мимолетный роман с ней, но что она могла поделать? Самое лучшее для них обоих – забыть друг друга, решила она.
В тот момент ее мысли снова обратились к Александру. Она уже давно думала, что он исчез навсегда. В отчаянии Элейн каждую ночь на цыпочках подходила к выходящему им запад окну и смотрела, как медленно заходят звезды. Ночь за ночью она мысленно звала его, сжав в руке подвеску с фениксом. У нее ныло тело от внутренней пустоты; она знала, что он до сих пор сердится на нее и ревнует. Ночь за ночью она ждала его, но понапрасну.
Наконец, Элейн решила вызвать Адама.
– Вы знаете, как вызывать души умерших? – Она не хотела обращаться за этим к Ронвен, а огню уже не доверяла. Ей совсем не хотелось вместо Александра перед собой увидеть Эиниона.
– Есть много способов, миледи, но, как вы сами знаете, узнать будущее можно более простыми и надежными средствами.
– Я не желаю знать моего будущего.
– Могу ли я спросить, нет у вас другой причины, которая заставляет вас искать встречи с духами?
– Это мое личное дело. – Она не опустила глаз, встретим его испытующий взгляд. – Мне нужно, чтобы вы только объяснили мне, как это делается.
– Я могу научить вас этому, миледи, – произнес он, сложив руки ладонями вместе. – А также чарам, прибегнув к которым вы будете насылать возмездие и кару на головы тех, кто причинил вам вред.
– Я не хотела бы использовать такие чары, Адам.
– Не хотели бы? – Он скривил губы в циничной улыбке.
– Нет.
Какой-то момент он изучал ее лицо, потом отвернулся.
– Хорошо, я научу вас, как это делать.
Труднее всего было выбраться из замка. Когда-то некоторые из стражей даже поплатились жизнью за то, что разрешили графине выйти за его пределы. Но в конце концов ей удалось выскользнуть за ворота, переодевшись в платье одной из служанок при детской. Малкольм еще не вернулся от королевского двора в Кинросе. Она направила лошадь к поросшему лесом подножию Ломондских холмов, и через десять минут огни сторожевых башен уже были не видны. Была жаркая, безветренная ночь, но все же, когда Элейн спрыгнула с лошади и привязала ее к дереву, по ее телу пробежал холодок. Старик Лиулф не отставал от нее; она сошла с дорожки и при свете звезд стала подниматься на холм. Никто не сможет подстеречь ее здесь. Давно было известно, что в этих местах водились привидения и что холмы заколдованы. Она взглянула на собаку. В ответ пес лизнул ее руку и негромко заскулил.
Без огня, похоже, не обойтись. Разжечь его было легко, этому она давно научилась. Собрав сухой листвы и веток, она обложила кучку камешками и, добавив туда сухих трав и ягод из мешочка Адама, запалила все это с помощью кремня и кусочка железа. Потом Элейн сжала в руке подвеску с фениксом.
Лиулф настороженно зарычал, и Элейн замерла, вслушиваясь в тишину холмов. Легкий ветерок коснулся ее кожи; ночной воздух благоухал тимьяном. Где-то вдалеке тихонько заржала лошадь.
– Александр? Милорд? – чуть слышно прошептала она, крепко сжимая пальцами подвеску. – Почему вы до сих пор сердитесь на меня? Его нет, он вернулся в Map.
Ветер застонал в деревьях позади нее, и она поняла, что уже не одна.
– Александр, – прошептала она. – Где ты?
Элейн проснулась на рассвете рядом с кучкой остывшей золы и пепла, когда первые лучи солнца засияли над долиной позади нее. Волосы ее были распущены – единственное свидетельство того, что с ней был ее любовник-призрак. Но может быть, она просто грезила?
XXII
Эдинбургский замок. Декабрь 1259
– Дональд Map здесь, в замке, – говорила Ронвен, стоя перед Элейн в маленькой спальне, отведенной Файфам в этот их приезд ко двору; вызвал их к себе сам король. Спальня находилась в Главной башне. Была зима, над озером Нор-Лох завывали ветры, колотясь о деревянные ставни замка; тяжелые двери трещали под их напором, словно были сделаны из тонких дощечек.
Элейн замерла. Она уже видела лорда Мара рядом с королем в большом зале, но Дональда как будто нигде не было. Ненадолго испытав нечто похожее на прежнее любовное томление, Элейн снова оставила всякие мысли о нем.
Она стала искать в сундуке золотое, украшенное эмалью ожерелье, что было в тон ее платью, которое она собралась надеть на следующий день. Сердце у нее взволнованно билось. Дональд Map был здесь, в Эдинбурге, под одной с ней крышей! Элейн перевела дыхание, чтобы успокоиться. Нет, она не будет о нем думать, не будет даже смотреть на него, если они встретятся в большом зале. Ее рука невольно потянулась к золотой цепочке с фениксом, висевшей у нее на шее. Едва осознавая, что делает, Элейн сняла через голову цепочку с подвеской, положила ее в ларчик для драгоценностей и плотно закрыла крышку.
У горевшего камина на теплой подстилке из вереска растянулась Энкрет с двумя щенками, Роулетом и Сабиной; старый Лиулф тихо умер во сне еще прошлой весной. Постели для Ронвен и двух служанок Элейн уже были расстелены, и на них сверху были навалены простыни и одеяла. Занавеси полога над огромной супружеской кроватью были подняты, пуховые перины взбиты. Малкольм все еще ужинал с королем в большом зале, не выражал желания отойти ко сну.
– Уверена, что ты не позволишь ему добиваться тебя на этот раз, – сказала Ронвен, помогая Элейн снять мантию.
– У меня нет никаких оснований думать, что он снова будет добиваться меня, – резко ответила ей Элейн. – Знать не знала, что он здесь. Я не видела его уже два года.