– Но мне это необходимо! – Луиза начинала впадать в панику. Ее переполняло желание побыть с Хассаном наедине.
– Что такое? Что случилось? – Сэр Джон вошел в салон и огляделся по сторонам. – Что вам необходимо сделать, дорогая Луиза?
– Луиза хочет пойти к храму во второй половине дня, – ответила за нее Августа. – Я сказала, что это невозможно. Мы собираемся плыть обратно.
– Нет, нет. Мы должны осмотреть храм, прежде чем отправимся в путь. Это одно из чудес света, Августа, поэтому я пойду вместе с Луизой. Почему бы тебе тоже не присоединиться, моя дорогая?
Августу передернуло.
– Ни в коем случае. Я не собиралась посещать эти языческие места и сейчас не намереваюсь. Я останусь на «Ибисе».
– Ну и ладно, – кивнул сэр Джон. – Мы ненадолго. Я думаю, что, несмотря на горы песка вокруг, нам все же удастся пройти внутрь и осмотреть огромный зал с колоннами и святилище богов. Сделав это, мы сразу вернемся. И как только мы вступим на борт, можно отплывать. Я думаю, нам придется плыть на север довольно долго, даже если мы будем двигаться без остановок. Похоже, большую часть пути нам придется плыть против ветра, но, по крайней мере, течение в нашу сторону. – Он улыбнулся Луизе. – Дорогая, вы что-то слишком серьезны. Вам не нравится мой план?
Луиза покачала головой.
– Прошу прощения, – выпалила она. – Но я надеялась, что у меня будет время порисовать во второй половине дня, и даже не предполагала, что вы захотите пойти с нами.
Сэр Джон нахмурился.
– Вы ведь можете быстро набросать несколько эскизов, дорогая моя. Вы так делали и раньше. А потом на пароходе будет сколько угодно времени для рисования.
– Я знаю, Луиза, что Джон захочет вернуться ко мне как можно скорее, – проговорила Августа. Она подняла одну бровь. – Если вы захотите подольше остаться на берегу, думаю, это вполне возможно. Даже если «Ибис» тронется в путь, вы без особых трудностей сможете догнать нас. Маленькие фелюги при легком ветре, похоже, движутся гораздо быстрее больших судов. Вы вполне сможете провести несколько замечательных часов в обществе… – Августа запнулась, – в обществе музы и своих кистей.
Луиза с благодарностью взглянула на Августу, но та и не смотрела на нее. Она сидела в кресле возле открытой двери и энергично обмахивалась веером.
Час они ходили по храму и рассматривали резные детали, перебираясь для этого через горы песка, а затем Хассан повез сэра Джона обратно на «Ибис», оставив Луизу в одиночестве делать эскизы четырех громадных голов Рамсеса, выглядывающих из своих засыпанных песком облачений. Хассан вернулся один, с сумкой через плечо.
– Я получил разрешение сопровождать тебя, куда ты захочешь. А к сумеркам мы догоним корабль. Они вот-вот отплывут, но ветер сейчас дует против их хода. Мы легко их догоним. – Хассан улыбнулся и протянул ей руку. – Пойдем. Собирай свои художества. Я хочу отвести тебя к холмам, находящимся за храмом.
Вскоре река с пришвартованными к ее берегам судами исчезла из их поля зрения. Они остались совершенно одни в раскаленной от жары пустыне. Хассан улыбнулся.
– Я разговаривал с одним переводчиком, и он рассказал мне о потайном ходе, расположенном с дальней стороны храма. Этот ход ведет внутрь холма. Там мы сможем спрятаться от солнца и побыть наедине.
Луиза остановилась. Оба они тяжело дышали, и Луиза чувствовала, как ее кожа становится липкой под палящими лучами солнца.
– Возможно, в последний раз.
Хассан покачал головой.
– Нет, не в последний. На пароходе тебя ведь не будут держать взаперти. Когда все успокоится, мы с тобой сможем снова отправиться на экскурсию.
– Но на территории храмов у нас не будет возможности побыть наедине.
– Всегда есть возможность, моя Луиза. Всегда. Мы сами ее себе устроим. – Хассан улыбнулся и взял ее за руку. Они без труда нашли темный вход среди песчаных камней и остановились, вглядываясь внутрь.
– Похоже на Долину мертвых, – прошептала Луиза.
Песчаные холмы позади них были пусты, и только одинокий стервятник кружил высоко в небе. Хассан усмехнулся и протянул ей руку.
– Ну что, исследуем?
Они вошли в темноту. Хассан поставил на землю вещи и стал копаться в сумке в поисках свечи.
– Хочешь посмотреть, что там внутри?
Луиза тревожно нахмурилась и покачала головой.
– Нам ведь не обязательно идти дальше, правда? Давай останемся здесь, у входа, где светлее.
Хассан засмеялся.
– Только не говори мне, что моя Луиза боится темноты.
Она кивнула.
– Так и есть. Давай-ка расстелим коврик и присядем. Нас невозможно заметить, не подойдя к холму вплотную, да здесь и нет никого на мили вокруг.
Хассан пожал плечами и сделал, как она просила: разложил коврик и достал из сумки сок, воду и кожаные походные кружки. Затем он нахмурился.
– Что такое, моя Луиза?
– Сосуд для благовоний. Я не знаю, куда его спрятать. Даже твоя каюта на корабле – слишком открытое место, и я не смогу пройти к ней незамеченной.
Хассан вздрогнул.
– Он трижды проклят, моя Луиза. Ты не должна больше к нему прикасаться.
– Я знаю. – Маленький флакон был завернут в шелк и перевязан лентой. Луиза долго смотрела на сверток, лежащий на ладони Хассана. – Такая маленькая вещь, а столько бед может принести.
Позади них, в темноте, что-то шевельнулось, но ничего не было видно. Они оба глядели на маленький сверток.
– Это был твой подарок мне, – проговорила Луиза, качнув головой. – В самом начале.
Хассан кивнул.
– Я полюбил тебя, моя Луиза, как только увидел. Но ты ведь – английская леди, а я – всего лишь ничтожный гид.
– Не ничтожный, Хассан. Почему ничтожный?
Хассан пожал плечами:
– Именно так вы относитесь к нам, моя Луиза. – Он усмехнулся. – И возможно, если быть честным, то имение так и мы относимся к вам. Inshallah!
В пещере было очень темно. Проход перед ними вскоре терялся из виду, уходя в глубь холма.
– Что бы там ни думали наши народы, ты был моим другом, а теперь ты стал моей любовью. – Она придвинулась к нему, и губы их соприкоснулись. Медленно они опустились на коврик. Впиваясь глазами друг в друга, они не замечали волнообразное движение на каменистом песчаном полу пещеры, не слышали слабый шелест змеиной чешуи.
Змея была молодой, всего около четырех футов длиной, и могла развивать огромную скорость. Не обращая внимания на Луизу, змея приближалась к мужчине, который все еще держал в руке сосуд для благовоний.
Почувствовав внезапную мучительную боль от ядовитого укуса, Хассан вскочил на ноги и обернулся. Флакон взлетел в воздух и покатился к краю ковра. Мгновение Хассан смотрел на рану на своей руке, а потом испустил ужасный крик. Лицо его исказилось от боли и горя, когда он взглянул на Луизу.