— Я боюсь, — всхлипнула она. — И так боюсь и так.
Олег задумчиво повернулся ко мне.
— Колян, дай ей свои таблетки.
— Ты чего? Я как раз сейчас сам хотел!
— Ты мужик или нет? Ты человек или скотина? Видишь, девка мучается. Я тебя из пистолета избавлю, как мужика.
Я полез в карман, достал капсулу и протянул девушке.
— Не могу их… всухомятку.
Олег поднялся и принес бутылку водки.
— А минералки нету? — спросила девушка.
— Нечего было лить, как из крана.
— А вина?
— Последняя, — Олег потряс бутылкой и поставил на пол, а сам откатился в свой угол.
Девушка высыпала таблетки на ладонь.
— Давай, — кивнул я, — а то потом хуже будет. — Через пятнадцать минут все будет хорошо. Хороший врач советовал.
Она судорожно опрокинула горсть таблеток в рот, схватила бутылку и жадно запила.
— Какая гадость, все горит во рту. И внутри все горит. И снаружи. И внутри пекло, и снаружи.
— Терпи, скоро все будет хорошо, — ответил я, глотнул из бутылки и обнял девушку.
Некоторое время мы сидели молча. Фиолетовый свет пробивался из всех щелей, шторы просвечивали как полиэтилен.
— Бутылку подкинь, — сказал Олег из угла.
Я завинтил колпачок потуже. Руки плохо слушались. Кинул ему бутылку и снова закрыл глаза.
— Коля, — вдруг сказала девушка. — Возьми меня за руку.
Я нащупал ее руку и крепко сжал, чувствуя как пульсирует на руке жилка.
— Все будет хорошо, — повторил я.
— Я устала, — сказала она. — Я очень хочу спать. Мне уже прохладней.
— Спи, все будет хорошо, — повторил я.
Мне показалось, что мы сидели вечность и девушка уже уснула, но вдруг до меня донесся ее медленный голос:
— Меня… зовут… Оксана.
— Спи, Оксана, — сказал я и сжал ее руку еще крепче. Жилка пульсировала совсем слабо.
У моих ног что-то стукнуло.
— Пей, чудо, я тебе оставил, — раздался издалека пьяный голос Олега.
Я отвинтил колпачок, запрокинул голову и выпил все, что оставалось в бутылке. На миг мне почудилось, что стало лучше и отступила жара, но затем голова начала кружиться, кружиться, в висках зашумело, я еще раз открыл глаза — комната плыла и качалась, залитая фиолетовыми клубами света, шторы уже не спасали. Вдруг стало еще светлее. Послышался звон стекла и гул ветра. В глазах все плыло и двоилось, я закрыл их и пространство вокруг завертелось. Не понятно было, где верх и где низ. И тут грохнул выстрел.
— С-с-скотина! — промычал я. — А обещал меня сначала избавить…
— Получи, тварь! — раздался голос Олега и послышался второй выстрел. И еще один.
Насколько я смог почувствовать, в меня опять ничего не попало. Тогда я собрал последние силы, вынырнул из мутной круговерти и увидел комнату и мельтешащий силуэт на фоне белого окна. Заслоняясь медвежьей шкурой, Олег резко выглядывал наружу, как из окопа, выкидывал руку с пистолетом и тут же прятался обратно.
— На, блин, скотина! — орал он и нажимал курок. — На, тварюга, гадина, шкура, звезда-езда!
Я закрыл глаза. Мир вокруг утонул и исчез.
Когда я открыл глаза, комната была залита оранжевым маревом. Голова гудела и стучала, тело не слушалось, вокруг стояла жара, пространство качалось перед глазами и страшно хотелось пить.
— Оклемался, салага? — услышал я голос Олега.
— Что? — я как мог сфокусировал взгляд и огляделся.
Я все так же лежал на полу. Рядом лежала Оксана, ее тело было твердым и прохладным. В углу на медвежьей шкуре сидел Олег и чистил пистолет.
— Оклемался, говорю?
— Сколько осталось до рассвета? — спросил я.
— Да вот он, твой рассвет, — сказал Олег и кивнул на окно.
Я встал. Голова закружилась, но я устоял на ногах и подошел к окну.
Сначала я не увидел ничего кроме оранжевого света. Потом я подумал, что у меня двоится в глазах. Но затем я понял. В воздухе висело солнце, а сбоку плыла Блуждающая звезда — маленький диск с мутной оранжевой короной.
— Олег… — крикнул я и закашлялся. — Как это? Что это?
— Трындец отменили, — хмуро сказал Олег. — Она пролетела мимо и уматывает отсюда на хрен.
— Ну как это может быть? — крикнул я. — Этого не могло быть! Ученые ведь все проверили, доказали и вычислили!
— Не могло быть? — заорал Олег и подскочил ко мне. — Такие как ты, бараны, думают, что много знают! Они, блин, вычислили! Они, собаки, подсчитали! Они что, пили с этой звездой? Они, блин, трахали ее? Так, твою мать, откуда они знают про нее, а? Они, уроды, думали, что это будет как задницей в костер. Я же, блин, все это читал — и как солнечная система сойдет на фиг с орбиты, и как атмосферу сдует к едреней фене, и про плазму-хреназму и остальную ихнюю фигню. Я же, блин, верил! Колька, дебил! — он схватил меня за плечо и потряс. — Мы же им верили, козлам! А они нас обманули! Ты понял?
— Ничего не понял. Так все же хорошо? Все же кончилось?
— Что кончилось? Для нас все кончилось, — Олег отошел в угол и устало сел на шкуру. — Я ждал, когда ты проснешься. У меня как раз осталось два патрона. Избавить.
— Избавить? — я ошарашенно уставился на Олега. — От чего избавить?
— Ты так ни фига и не понял? — Олег тоскливо посмотрел на меня. — Я так и думал.
— В смысле?
— Как ты будешь жить, козлина? После всего, что ты сделал?
— Да Олег, ты что? — я все еще ничего не понимал. — Вон небось сколько народу погибло! Никто про нас никогда не узнает! Свидетелей нет, власти нет, милиции нет… — я на миг запнулся. — Ведь никто нас не видел, да? А если видел — сейчас встанем и уйдем. Уедем! Поехали ко мне в Екатеринбург!
— Урод ты, — сказал Олег. — Уродом был, уродом и помрешь.
Он достал пистолет.
— Олег, ты что? Олег, я прошу тебя! — я рефлекторно вжался в стену.
— Да успокойся, салага, не трону я тебя. Подохнешь своей смертью, понял?
Да ведь ни хрена ты не понял… — Олег поднял вверх дуло пистолета и задумчиво положил на него подбородок. — Я в госпитале валялся неделю с башкой пробитой. А за это время Лухого на хрен разжаловали и перевели на Камчатку, понял? Короче замяли на фиг всю историю. И тут раз, значит, приказ. И я в дембеля… Ты, гнида, не знаешь, что такое дембель. Это чуять надо сердцем. Два года чуять. Дембель — это когда ты бах, и свободен! И иди куда хочешь. Я хотел на сверхсрочную пойти. Но после такого, блин, уже и не заикнешься. Пошел в менты. А тут эта фигня началась… Да фигли с тобой разговаривать? Служи, салага. Долго тебе еще до дембеля. А я человек, — сказал он сквозь зубы. — А не скоти…