Неправильная парковка, нарушения строительных норм, незаконно построенный плавательный бассейн, может быть, невинная покупка у какого-нибудь изворотливого дилера краденого «рейнджровера» – за такие провинности его, конечно, могли арестовать. Я гнал машину по скоростной трассе в Сотогранде, а ленивое море с плеском накатывало волны на пустынные песчаные пляжи цвета шоколада. Вдоль дороги тянулись невзрачные садовые участки, машинно-тракторные станции и строящиеся виллы. Я проехал мимо недостроенного аквапарка, искусственные озера которого были похожи на лунные кратеры. Закрытый ночной клуб на искусственном холме своей куполообразной крышей напоминал небольшую обсерваторию.
Горы отодвинулись от моря, и теперь держались примерно в миле от береговой линии. Вблизи Сотогранде участки для игры в гольф стали множиться, подобно метастазам какого-то гипертрофированного травянистого рака. Белостенные андалусийские пуэбло [6] возвышались над зелеными лужайками и судоходными каналами; поселения, похожие на укрепленные замки, казалось, охраняли свои пастбища, но на самом деле эти миниатюрные усадьбы были комплексами вилл, построенными на деньги швейцарских и немецких спекулянтов недвижимостью, зимними домиками не местных пастухов, а разбогатевших рекламных агентов из Дюссельдорфа и директоров телеканалов из Цюриха.
Вдоль большинства курортных побережий Средиземноморья горы спускаются к морю, как на Лазурном берегу или на Лигурийской Ривьере близ Генуи, поэтому туристские города гнездятся в укромных бухтах. Но на Коста-дель-Соль не сыскать даже следов живописных пейзажей и архитектурных красот. Сотогранде был городом без центра и окраин и напоминал зону рассредоточения плавательных бассейнов и площадок для гольфа. В трех милях к востоку от него я проехал мимо роскошного многоквартирного дома, стоявшего над поросшим кустарником изгибом прибрежной дороги. Его псевдоримские колонны и белые портики были явно привезены из Лас-Вегаса с распродажи имущества какого-нибудь отеля: это в двадцатые годы разобранные испанские монастыри и сардинские аббатства перевозили во Флориду и Калифорнию, а теперь, смотри-ка, все наоборот…
Эстепонская дорога проходила вдоль частной взлетно-посадочной полосы у импозантной виллы с позолоченными флеронами, напоминавшими зубчатую стену волшебного замка. Их тени опоясывали белую крышу-луковку, примету вторжения новой арабской архитектуры, ничем не обязанной Магрибу, расположенному по другую сторону Гибралтарского пролива. Это мерцание меди скорее напоминало роскошь затерянных в пустыне королевств Персидского залива, преломленных в кривых зеркалах голливудских студий, и я вдруг вспомнил холл одной нефтяной компании в Дубай, где месяц назад приударял за хорошенькой француженкой-геологом, очерк о которой готовил для «Экспресс».
– Архитектура публичных домов? – спросила она, когда я, сидя за ланчем в кафе на крыше, рассказал ей о своих давних планах написать книгу.– Неплохая мысль. Наверное, вам это придется по вкусу.– Она обвела рукой ошеломляющую своим великолепием панораму.– Все это к вашим услугам, Чарльз. Автозаправки, которые маскируются под кафедральные соборы…
Мог ли Фрэнк, при всей своей совестливости и педантичной честности, сознательно преступить законы Коста-дель-Соль, расплывчатые и казуистические, как брошюра торговца недвижимостью? Я приближался к окраинам Марбельи, проехал мимо копии Белого Дома, изготовленной по заказу короля Сауда, крупнее натуральной величины, и апартаментов Пуэрто-Бануса в стиле пещеры Аладдина. Ощущение нереальности витало по обеим сторонам дороги, маня неосторожных как магнитом. Но Фрэнк всегда был слишком разборчив, слишком увлечен собственными слабостями, чтобы решиться на какой-то серьезный проступок. Я вспоминал период безудержной клептомании, которая охватила его, как только мы вернулись в Англию. Мы плелись за нашей теткой по супермаркетам Брайтона, а в его карманах исчезали штопоры и банки с анчоусами. Скорбящий отец, занявший в то время профессорское кресло в Суссекском университете, был слишком рассеян, чтобы думать о Фрэнке, и эти мелкие кражи заставили меня взять на себя заботу о брате. Я был единственным, кого действительно беспокоило состояние этого оцепеневшего девятилетнего мальчишки, хотя иногда эта забота ограничивалась тем, что я просто ругал его.
К счастью, Фрэнк вскоре перерос этот детский невроз. В школе он стал неплохим теннисистом с хорошим кистевым ударом и отказался от академической карьеры, которую ему прочил отец, ради изучения гостиничного менеджмента. Проработав три года помощником менеджера восстановленного отеля в стиле «ар-деко» [7] на юге Майами-Бич, он вернулся в Европу и возглавил клуб «Наутико» в Эстрелья-де-Мар – курортном местечке на полуострове в двадцати милях к востоку от Марбельи. Каждый раз, когда мы встречались в Лондоне, я не упускал случая пройтись по поводу этой добровольной ссылки в странный мир арабских принцев, отставных гангстеров и европейского отребья.
– Фрэнк, из всех доступных тебе мест ты выбрал Коста-дель-Соль! – говорил я.– Эстрелья-де-Мар? Не могу даже представить себе…
Фрэнк всегда дружелюбно отвечал:
– Ты попал в самую точку, Чарльз. На самом деле этого местечка как бы не существует. Поэтому я и полюбил его. Я искал его всю жизнь. Эстрелья-де-Мар не существует нигде.
И вот теперь это «нигде» до него добралось.
Когда я приехал в отель Лос-Монтероса в десяти минутах езды вдоль побережья от Марбельи, меня уже ждало сообщение. Сеньор Данвила, адвокат Фрэнка, позвонил из магистрата, упомянув о «неожиданном развитии событий», и просил встретиться с ним как можно скорее. Чересчур вежливое обхождение менеджера отеля, отводившие глаза консьерж и портье – все ясно говорило о том, что, каким бы ни было это развитие событий, его явно все ожидали. Даже теннисисты, возвращавшиеся с кортов, и купальщики в махровых халатах, направлявшиеся к бассейнам, уступали мне дорогу, словно уверенные в том, что я непременно разделю судьбу брата.
Когда я вернулся в вестибюль, приняв душ и переодевшись, консьерж уже вызвал для меня такси.
– Мистер Прентис, это будет проще, чем ехать на автомобиле. В Марбелье плохо с парковкой, а у вас и без того достаточно проблем.
– Вы что-нибудь слышали об этом деле? – спросил я.– Вы разговаривали с адвокатом моего брата?
– Конечно, нет, сэр. Кое-какие сообщения были в местной прессе… Несколько телевизионных репортажей.
Он, похоже, готов был сам вывести меня на улицу к ожидавшему такси. Я пробежал взглядом заголовки на газетном стенде возле его конторки.
– Что же там произошло? Никто, похоже, толком не знает.
– Ничего конкретного, мистер Прентис.
Консьерж поправлял разложенные журналы, пытаясь скрыть от моего взгляда любое издание, проливающее свет на историю о том, как Фрэнк попал в тюрьму.