И он ушел. Серый, усталый, сразу постаревший. Ялитэ догнал и долго брел рядом.
Уговаривал остаться хоть на короткий отдых. Тиэрто взял транспорт и тоже догнал.
Ведь видно — болен. Риан усмехнулся: не болен, просто ожог. И перелом тоже, да.
Так некстати, накостылять бы старейшим по-простому, а вот — рука совершенно не работает. Внизу война, ему тоже досталось. Это ничего, айри живучие. Так даже легче, душа меньше ноет, пока кожа заново нарастает. Вдвоем они кое-как усадили упрямца в транспорт и отвезли назад, в поселок. А он все бормотал, почти не сознавая себя — жаль, не собрать им самостоятельно круга для общения со старшими драконами. Он и это просчитал, надо минимум двенадцать опытных айри, а их нет.
Ялитэ прикинул и грустно согласился. Против уже оглашенного решения старейших никто не пойдет, а друзей — и десятка не набрать с нужным опытом. Риан отлежался, пролечил руку и ушел, хотя его уговаривали остаться. Внизу ведь никого больше нет близких, да и война… Тогда впервые Тиэрто услышал про страшного хищника под названием совесть, который рвал когтями душу Риана. Там, внизу, в долинах, погибли друзья. И теперь еще хуже, целые княжества на грани голода и разорения.
Надо хоть как-то помогать, он не Великий, само собой, но все же многое может.
Спасти, вылечить, защитить, предупредить, взрывом закрыть перевал…
Больше они не встречались на Релате. А вот когтистая совесть, которую прежде ученый считал всего лишь красивым словесным оборотом, успешно пробралась сюда, на далекий Хьертт, и принялась терзать Тиэрто. Да, именно он создал основу генетики как науки. Он же выстроил изящную теоретическую конструкцию перестройки организма в соответствии с заданной схемой. И, собственно, все. Риан, тогда, почти шесть веков назад он уже звался Риан, — особенно рассердившись и сочтя разговор важным, — явился в поселок и устроил форменный скандал с криком и хлопаньем дверьми. Они оба были Эрто, гении, равные в признании и почти одинаково сильно нелюбимые родичами за «неприручаемость», как это называл умница Хиннр.
Который, кстати, первым попросил прекратить генные разработки. Сперва мягко, случайно заметив шар и просмотрев при очередном коротком визите в поселок. Он тогда уже редко спускался с орбиты. Потом куда более резко и почти зло. А когда и это не помогло, Хиннр разыскал и привез Риана, единственного живого Эрто среди всех айри, кроме самого Ти. Его врач не мог не выслушать.
Тиэрто отлично помнил ту ночь, полную сомнений и гнева. Сперва гнева, потом сомнений, так точнее. И чем тише ворчал первый, тем громче шелестели вторые.
Утром он пришел к Хиннру, застал ожидаемо — обоих, его и Рианаа, и извинился.
Кажется, тот раз и был первым случаем полного и искреннего признания неправоты с его стороны. Технически выкладки безупречны и, увы, очень опасны для холодных в своем безумии старейших, не способных ценить жизнь.
Он уничтожил записи. Почти забыл о них, занятый иными проектами. Годы тикали в часах жизни айри, складывались в века. Он занимался темой регенерации кожных покровов, потом обновлением и даже выращиванием поврежденных органов, иммунологией, природой вирусов… мало ли было дел!
Лишь проснувшись в вонючем угаре Гнезда осознал: поздно уничтожил. Уже скопировали, не зря приходили и восхищались, не зря пили чай и шептали комплименты, косясь на полочку с записями. Риан был прав. И Хиннр — вдвойне. Он, создатель генетики, стал обряженным в вонючее тряпье объектом опытов с кодовым номером вместо имени. Все знали, кто такой 2/7-зийх, источник ценного генного материла и чернорабочий медианного уровня. И некоторые его нынешним положением искренне забавлялись. Но даже тогда он не чувствовал, насколько неправ.
Наука иногда ошибается. Ее плоды попадают в грязные руки. Что с того? Он лишь выращивает плоды и делает это профессионально, как лучший садовник мира. Взять хоть волвеков — удались, ничего не скажешь.
Первый скандал после спасения из Гнезда ему учинила наглая человечка Ника.
Громко, резко и безжалостно. Если прежде он сомневался в ее родстве с Рианом, то теперь наоборот, вполне уверен. Так возмутительно безразлично к званиям и уважительно — к людям, умел говорить только один айри. И его воспитанница порой почти копировала даже жесты старого дракона, сама того не замечая. Зато Тиэрто удивленно отметил — и скорость движений у нее подобная, почти невоспринимаемая зрением. Сперва он был зол, потом смущен, наконец, наполнен почти забытыми сомнениями.
Он извинился давным-давно перед Рианом за резкость и неготовность слушать. Но так и не смог услышать сказанное другом. И почти дословно — бывает же такое — повторенное этой несносной девицей. Даже не Эрто! Далеко не Эрто!
Живые не могут быть материалом. Они хрупкие, и ему, если он не хочет устроить новое Гнездо, надо научиться их ценить. И уважать. Потому что иначе будет очень больно самому. Так больно, что станет трудно найти оправдание для дальнейшей жизни.
Риан предупреждал: если дракон возьмется жевать кончик хвоста, он сожрет себя целиком. Слишком много времени в распоряжении раскаявшегося в содеянном айри…
Когда стало понятно, что Рила после разговора по поводу невозможности иметь детей выжила чудом, он всерьез занялся своим «хвостом».
Ему помешали. Пришел Лайл и сердито велел найти более полезное для стаи дело и прекратить грызть себя. Мол, если что, у волвеков зубы острее, только попроси.
Шутки шутками, а дело не клеилось. Он чувствовал себя бесполезным старомодным теоретиком. Пока требовались выкладки — он Эрто. А при работе с живыми помощниками — ничто. Да и пациенты его спокойного и рассудительного врачевания избегали, тайком посещая Тимрэ. Мальчишку, не имеющего и сотой доли его знаний и опыта.
Тиэрто сделал над собой новое усилие и по просьбе Релата попробовал затеять проверку ряда выкладок вечных. Хоть теперь, в полете, когда шорохи Хьертта остались позади. Можно начать, например, с выглядящего весьма спорно утверждения о способности выживать в водной среде без всплытия более полутора часов.
Он попросил у Лайла группу и занялся привычным: датчики, приборы, программа исследования. Вроде, дело сдвинулось? Загнал «контрольную группу» в шкурах на дно бассейна и уселся на бортике ждать всплытия и следить за приборами. Трое молодых когтистых хулиганов развлекались от души, гоняя друг друга, пытаясь оторвать плитки со дна и подраться, не всплывая. Тиэрто хмурился и вздыхал, удивляясь своему новому таланту разнообразно отзываться о бездарности вечных.
Оказывается, те колоссально ошибались! Отъевшиеся симулянты просидели три часа и вылезать не хотят! Между тем легкие у них, согласно данным приборов, заполнены водой, нормальное дыхание, мягко говоря, не наблюдается, а процент кислорода в крови падает угрожающе медленно.
Полная чушь…
Которую помог уничтожить малыш Тимрэ. Подошел, глянул на приборы, усмехнулся.
Подмигнул заговорщицки учителю и громко посетовал, хитро щурясь и пряча смех: