В жизни Колесникова наступила черная полоса. С этой минуты жалкое креслице начальника привокзальной ментовки трясло все больше и больше, а Колесникову казалось, что его усадили на электрический стул. Лихорадка превращалась в землетрясение. Прибытие начальства поставило точку на спокойной и безмятежной жизни.
Ловя ртом воздух и придерживая рукой сердце, чтобы не выпрыгнуло, Колесников примчался на тринадцатый путь. О происшествии ему доложили, и он уже знал, как оправдываться. Два года назад ему проели плешь пожарники, и он вынужден был составить докладную записку железнодорожникам, чтобы те убрали с путей рассадник заразы, но «железка» игнорировала все доводы правоохранительных органов и противопожарной безопасности. Колесников набрал в легкие воздуха и собрался открыть рот, но ему не дали этого сделать. В свои пятьдесят четыре года он как мальчишка стоял навытяжку и принимал душ из помоев. По окончании постыдной процедуры начальство вернулось к своим занятиям.
В одном из заброшенных вагонов найден убитый холодным оружием сержант милиции. Убит на посту во время несения дежурства. Скандал! Колесников так не считал. Как только он увидел труп, его пророчество подтвердилось: «Такие люди своей смертью не умирают».
Врач и криминалист ползали по полу вокруг покойника, а полковник разглядывал удостоверение жертвы.
— Твой парень? — спросил начальник, не глядя на подчиненного.
Колесников кивнул, но его жест остался незамеченным.
— Такого мужика силой не заманишь, а труп не затащишь. Гулливер. Значит, сам сюда пришел. Зачем? Кто здесь тусуется?
Колесников взглянул на интеллигента в очках, который сидел в углу на ящике и что-то записывал в блокнот. Слово «тусуется» звучало неестественно. Приличный костюм, мягкое лицо, а рот открыл и…
— Боюсь, что здесь уже никого не встретишь, — хмуро ответил Колесников. — Беспризорники обитали. Какая-никакая, а крыша. Легче тараканов вывести, чем бездомных. Я писал докладную руководству…
— Вы знаете их имена? — продолжал допрос интеллигент.
— Вот он знал. — Колесников указал на побелевший закоченелый труп. — Это его участок.
— Догадались! — прохрипел полковник. Он подошел к подчиненному вплотную и, задрав голову, уткнулся лбом в подбородок Колесникова. — А ты, болван, что знаешь?
— Вагоны занимали пять человек. Старшему лет двадцать, а остальным и десяти не стукнуло.
— Банда малолетних преступников?
— У нас с ними проблем не было. За руку их никто не поймал.
— Это у тебя не было! — зарычал полковник. — А вот у него были!
Он ткнул коротким толстым пальцем на труп.
Сидевший на куче тряпья криминалист спросил:
— А этот парень, двадцатилетний, какого он роста? Высокий?
Колесников пожал плечами.
— С меня будет.
Криминалист прикинул и сказал:
— Метр восемьдесят пять?
— Примерно.
— Тогда это не он убивал, — сказал свое веское слово медэксперт. — Удары наносил человек маленького роста. Сейчас утверждать не могу, уточним после вскрытия, но мне кажется, я прав. Удары ножа наносились горизонтально. От живота. Но кортик, как мы видим, привязан к палке. Эдакое копье. Похоже на штыковую атаку. С таким рычагом лезвие легко входило по самую рукоятку. Удар в печень и удар в пах. Слишком низко для высокого парня. Это то, что можно сказать на первый взгляд.
Криминалист выдернул из грязной ветоши белую ткань. Это была аккуратно сложенная накрахмаленная сорочка с биркой прачечной, в фирменной упаковке и с номерком.
Полковник взял рубашку и осмотрел ее.
— Кто-то на вокзале лишился своего чемоданчика. Здесь его раскурочили и рассовали по барахолкам. — Он прищурил глаза и покосился на Колесникова. — Безобидные бомжи, говоришь?
Колесников вспомнил запись в журнале и заявление, которое днем раньше принял дежурный. Чемоданчик оценивался прилично.
— Найдешь владельца! — рявкнул полковник и бросил сорочку в руки Колесникова. — Костьми ляжешь, сукин сын, а банду малолеток из-под земли достанешь!
— Владельца найти нетрудно, а банду выловить невозможно. Этим уголовный розыск должен заниматься.
— Заткнись! Ты еще газетчиков сюда позови! Нам мало скандалов. Ты у меня в постовые пойдешь пенсию зарабатывать. На этот же участок!
Полковник доходил до стадии кипения. После раскаленного железа полагался холодный душ. Так закалялись работники милиции, фотографии которых не вешали на Доски почета. Обстановку нейтрализовал интеллигент с блокнотом. Он говорил тихо и холодно:
— Ну а что вы можете сказать об убитом?
Колесников расслабился и принял стойку «вольно».
— А что тут говорить, У нас здесь штрафной батальон. Сюда сами не приходят. Сержант тоже когда-то носил лейтенантские погоны. Превышение полномочий. Находился под следствием, затем в психушке. Женат, трое детей. Короче говоря, жена на пузе перед начальством ползала. Оставили в органах и — к нам. Дали ему самый тихий участок, где нет ни людей, ни конфликтных ситуаций. Шпалы да железо. С его биографией лучше не всплывать на поверхность. Результат вы видите.
— А вы жестокий человек, Колесников, — стиснув зубы, пробормотал интеллигент.
Полковник вновь подскочил к подчиненному и задрал голову. Он походил на боевого петуха, который прыгал на стену.
— Грязные бомжи, нечисть, ублюдки убили работника милиции. Мы обязаны найти, обезвредить и наказать преступников.
На секунду в голове Колесникова мелькнула мысль, что начальнику не повредило бы самому пройти курс лечения в психушке. Даже очкарик замолк и покачал головой. Обстановку разрядил криминалист.
— Вагоны надо опечатать и выставить охрану. За полдня здесь всего не перелопатить. Мне нужны помощники.
Сквозь грязное стекло вагона Колесников заметил обходчика. Старик нес мешок с бутылками, гремя ими, словно колокольчиками. Полуслепой, полуглухой, он всегда знал больше других.
— Эй, Трофимыч. Иди-ка сюда, красавчик.
Старик остановился, поставил мешок на землю и огляделся. На подножке вагона стоял мент. Здешний начальник. Местные называли его «Тихий». Он ни во что не лез, его никто не интересовал. Он ждал свою пенсию и требовал от подчиненных порядка. Порядок заключался в том, чтобы с ним делились мздой и поборами. Каждому хочется построить себе дачку перед пенсией, чтобы дышать свежим воздухом и слушать щебетание птичек. Жаль, такие идеи не приходят в голову с молодости, а то уже накопил бы.
— Тебе чего, начальник? — спросил старик, не трогаясь с места.
— Где банда?
— А бис их бачет!
— Ты это брось, дед. У меня сегодня не то настроение. Шутить не буду. Когда их видел?